"Языкознание и диктатура. СССР, 1917/1950."

- 1-е ноября 2001 г. Текст для чтения

-- БОГДАНОВ А.: Красная звезда (роман-утопия), 1908 ; по изд. : Москва, Изд. Московского унив., 1986.
211 /

Кроме самого Мэнни, один Нэтти говорил со мной по-русски, Стэрни и еще три-четыре человека — по-французски, другие — по-английски и по-немецки, между собой же они говорили на каком-то совершенно новом для меня, очевидно, своем родном языке. Язык этот был звучен и красив и, как я с удовольствием заметил, не представлял, по-видимому, никаких особенных трудностей в произношении.

221 /

Разумеется, я с первых же дней принялся за изучение их родного языка, и все они с величайшей готовностью исполняли роль моих наставников, а больше всех Нэтти. Язык этот очень оригинален, и, несмотря на большую простоту его грамматики и правил образования слов, в нем есть особенности, с которыми мне нелегко было справиться. Его правила вообще не имеют исключений, в нем нет таких разграничений, как мужской, женский или средний род, но рядом с этим все названия предметов и свойств изменяются по временам. ^ Это никак не угадывалось в моей голове.
— Скажите, какой смысл в этих формулах? — спрашивал я Нэтти.
— Неужели вы не понимаете? А между тем в ваших языках, называя предмет, вы старательно обозначаете, считаете ли вы его мужчиной или женщиной, что. в сущности, очень не важно, а по отношению к неживым предметам даже довольно странно. Насколько важнее различие между теми предметами, которые существуют, и теми, которых уже нет, или теми, которые еще должны возникнуть. У вас "дом" — мужчина, а "лодка" — женщина, у французов это наоборот, и дело от того нисколько не меняется. Но когда вы говорите о доме, который уже сгорел или который еще собираетесь выстроить, вы употребляете слово в той же форме, в какой говорите о доме. в котором живете. Разве есть в природе большее различие, чем между человеком . который живет и человеком , который умер, — между тем, что есть, и тем, чего нет? Вам нужны целые слова и фразы для обозначения этого различия, — не лучше ли выражать его прибавлением одной буквы в самом слове?
Во всяком случае, Нэтти был доволен моей памятью. А его метод обучения был превосходен, и дело подвигалось впреред очень быстро.
225 /

Я стал усиленно продолжать изучение языка марсиан и при первом удобном случае обратился к Мэнни с просьбой дать мне какую-нибудь книгу по истории их человечества. Мэнни нашел мою мысль очень удач ной и принес мне руководство, в котором популярно излагалась для детей-марсиан всемирная история.2
227 /

Их капитализм очень рано освободился от национально-государственного дробления.
227 /

Собираясь изучать язык, на котором говорили между собою мои спутники, я
228 /

поинтересовался узнать, был ли это наиболее распространенный из всех, какие существуют на Марсе. Мэнни объяснил, что это единственный литературный и разговорный язык всех марсиан.
— Когда-то у нас, — прибавил Мэнни, — люди из различных стран не понимали друг друга, но уже давно, за несколько сот лет до социалистического переворота, все различные диалекты сблизились и слились в одном всеобщем языке. Это произошло свободно и стихийно,
— никто не старался и никто не думал об этом. Долго сохранялись еще некоторые местные особенности, так что были как бы отдельные наречия, но достаточно понятные для всех. Развитие литературы покончило и с ними.
— Я только одним могу объяснить себе это, — сказал я.
— Очевидно, на вашей планете сношения между
людьми с самого начала были гораздо шире, легче и теснее, чем у нас.
— Именно так, — отвечал Мэнни. — На Марсе нет ни ваших громадных океанов, ни ваших непроходимых горных хребтов. Наши моря невилики и нигде не производят полного разрыва суши на самостоятельные континенты 3; наши горы невысоки, кроме немногих отдельных вершин. Вся поверхность нашей планеты вчетверо менее обширна, чем поверхность Земли, а между тем сила тяжести у нас в два с половиной раза меньше, и благодаря легкости тела4 мы можем довольно быстро передвигаться даже без искусственных средств сообщения : мы бегаем сами не хуже и устаем при этом не больше, чем вы, когда ездите верхом на лошадях. Природа поставила между нашими племенами
гораздо меньше стен и перегородок, чем у вас^. Такова и была, значит, первоначальная и основная причина, помешавшая резкому расовому и национальному разъединению марсианского человечества, а вместе с тем и полному развитию войск, милитаризма и вообще системы массового убийства.
230 /

Вся картина ровной, не залитой, как у вас, сплошь огнем и кровью, эволюции общества вызывала во мне невольное чувство зависти.
237 /

[...] черные стены были покрыты рядами блестящих белых знаков : это были просто таблицы статистики труда. Я уже владел языком марсиан настолько, что мог разбирать их. ..
245 /

Энно между тем рассказывал о неисчислимых естественных богатствах прекрасной планеты, [...]. Я еще не настолько владел языком, чтобы чувствовать красоту изложения, но самые картины приковывали мое внимание так же всецело, как и внимание детей.
249 /

Энно тихо произнес несколько стихов, выражавших сущность душевной трагедии героя.
— Чьи эти стихи? — спросил я.
— Мои, — отвечал Энно, — я написал их для Мэнни. Я не мог вполне судить о внутренней красоте стихов на чуждом еще для меня языке, но несомненно, что их мысль была ясна, ритм очень стройный, рифма звучная и богатая. Это дало новое направление моим мыслям.
— Значит у вас в поэзии еще процветают строгий ритм и рифма?
— Конечно, — с оттенком удивлениея сказал Энно. — Разве это кажется вам некрасивым?
— Нет, вовсе не это, — объяснил я, — но у нас распространено мнение, что эта форма была порождена вкусами господствующих классов нашего общества, как выражение их прихотливости и пристрастия к условностям, сковывающим свободу художественной речи. Из этого делают вывод, что поэзия будущего, поэзия эпохи социализма должна отвергнуть и забыть эти стеснительные законы.
— Это совершенно несправедливо, — горячо возразил Энно. — Правильно-ритмическое кажется нам красивым вовсе не из пристрастия к условному, а потому что оно глубоко гармонирует с ритмической правильностью^ процессов нашей жизни и сознания. А рифма, завершающая ряд многообразий в одинаковых конечных аккордах, разве она не находится в таком же глубоком родстве с той жизненной связью людей, которая их внутреннее многообразие увенчивает единством настроения в искусстве? Без ритма вообще нет художественной формы. Где нет ритма звуков, там должен быть, и притом тем строже, ритм идей... А если рифма, действительно, феодального происхождения, то ведь это можно сказать и о многих других хороших и красивых вещах.
— Но ведь рифма в самом деле стесняет и затрудняет выражение идей?
250 /

— Так что же из этого? Ведь это стеснение вытекает из цели, которую свободно ставит себе художник. Оно не только затрудняет, но и совершенствует выражение поэтической идеи, и только ради этого оно и существует. Чем сложнее цель, тем труднее путь к ней и, следовательно, тем больше стеснений на этом пути. Если вы хотите построить красивое здание, сколько правил техники и гармонии будут определять и значит "стеснять" вашу работу! Вы свободны в выборе целей. — это и есть единственная человеческая свобода. Но раз вы желаете цели, тем самым вы желаете и средств, которыми она достигается.
273 /

Она стала изучать словари земных языков, как только они появились в печати.
275 /

Письмо было написано на моем родном языке, который так хорошо изучила моя Нэтти.
287 /

Земное человечество раздроблено, его отдельные расы и нации глубоко срослись со своими территориями и со своими историческими традициями, они говорят на разных языках, и глубокое непонимание друг друга проникает во все их жизненные отношения.

Retour a la presentation des cours