| ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ |
ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ, реакционное субъективно-идеалистическое философское течение, основанное в конце 19 в. немецким философом Рихардом Авенариусом (1843—96) и получившее широкое распространение сначала в Австрии и Германии, а затем и в других странах, главным образом благодаря работам Эрнста Маха (1838—1916), физика и философа, независимо от Авенариуса, но одновременно с ним пришедшего к тем же взглядам. Термин Э. введен Авенариусом в сочинении «Критика чистого опыта» и по замыслу автора должен обозначать философию, в центре к-рой находится понятие опыта, критически проверенного, очищенного от всяких прибавлений, вымыслов и искажений. По имени Маха, как самого видного и популярного, в особенности среди естествоиспытателей, представителя Э., наравне с термином Э. для этой философии получило право гражданства (в особенности в русской литературе) название м а х и з м. Печатный орган Э.— «Трехмесячники научной философии» (Vierteljahrschriften für wissenschaftliche Philosophie) — основан в 1877 Авенариусом, после его смерти издавался его последователями Карстаньеном и Кребсом при участии Маха и Риля, потом П. Бартом и прекратил свое существование в 1916.
Теория познания Э. изложена в первых философских произведениях Авенариуса и Маха (Р. Авенариус, Философия как мышление о мире по принципу наименьшей траты сил, 1876; Э. М а х, История и корень закона сохранения работы, 1871). В указанных работах Авенариус утверждает, что «только ощущение может быть мыслимо как существующее»; Мах — что предметом науки является связь между ощущениями, а не между вещами или телами, так как последние суть только «комплексы ощущений». Материалистическое признание объективного мира, существующего независимо от нашего сознания, основатели эмпириокритицизма считают «метафизикой», незаконным выходом за пределы опыта. В последнем, по их мнению, мы имеем дело только с ощущениями и их cвязью, а не с объективной реальностью. Поэтому «нелепостью», «остатком некритических воззрений» является утверждение материалистов, что вне ощущений, независимо от них, существует материя, субстанция, являющаяся источником этих ощущений. Первичное данное — ощущения, а не материя; последняя — только «абстрактный символ» (М а х). Представление о материи возникает из стремления найти «абсолют», «неизменную сущность». Этот исходный пункт Э. и аргументацию против материализма целиком поддерживают английские и французские представители этого учения (см. Пирсон, Дюгем, А. Пуанкаре), говорящие о «группах ощущений», о «чувственных восприятиях» вместо реальных вещей.
Ленин в своей работе «Материализм и эмпириокритицизм» доказал, что эта основная субъективно-идеалистическая предпосылка теории познания Э. и доводы против материализма не являются чем-то новым, а заимствованы у философа Беркли (см.) почти за двести лет до появления Э., развившего эти идеи. Но сами основатели Э. решительно отрицают связь их философий с субъективным идеализмом Беркли, заявляя, что в их взглядах преодолены оба философских направления: и материализм и идеализм. Это стремление подняться выше партий в философии особенно заметно в более поздних их произведениях.
Через 12 лет после появления своей первой открыто идеалистической работы Мах создает т. н. учение об элементах. Он предлагает исходить не из материи или духа, а из опыта, к-рый складывается из многообразных сочетаний элементов. Элементы это — непосредственно данные, пока неразложимые далее цвета, звуки, давления и т. д., находимые нами в опыте. Они выступают в зависимости от рода своей связи то как физические свойства то как психические. Напр. цвет есть физический объект, если мы обращаем внимание на зависимость его от освещающего его источника света, других цветов и т. д. Но тот же цвет —психологический объект, ощущение, если мы обращаем внимание на зависимость его от сетчатки. Т. о. физическое и психическое по существу тождественны, различаясь только в зависимости от точки зрения.
По собственному заявлению Маха, он перешел от своей прежней формулировки «мир, как комплекс ощущения» к формулировке «многообразия элементов опыта», чтобы избежать смешения его учения с «односторонней» теорией идеализма. Он считает, что учение об элементах преодолевает субъективный идеализм и его неприятное следствие — солипсизм, т. к. разрушает представление о субъективности ощущения, ибо элементы не являются обыкновенными человеческими ощущениями, к-рыми оперирует субъективный идеализм. Не научно, по мнению Маха, утверждение идеалистов, что основой наших ощущений является «Я» в обычном смысле этого слова. Мах говорит об «Я» в широком смысле слова, к-рое «включает весь мир», всю среду и «чужие Я». «Я» же в обычном смысле слова такая же «метафизическая» выдумка, как и понятия материи и субстанции.
Р. Авенариус развивает взгляды, тождественные по существу с учением об элементах, изложенным Махом в его более поздних произведениях. Субъект и объект растворяются в общем понятии «опыт». «Опыт» — это то, что найдено данным, обнимает меня самого, окружающую меня среду с составными частями (к которым причисляются мои ближние) и известные зависимости между частями опыта. «В каждом переживании чистого опыта мы всегда находим вместе „Я" и среду. „Я" не испытывается мной без среды и среда не испытывается мной без „Я"». Именно это взаимодействие «Я» и среды, а не субъект или объект объявляется отправным пунктом. Э. Авенариус называет это учение «принципиальной координацией» («Я» — центральный член, среда — противочлен). В границах «принципиальной координации» каждый элемент опыта можно рассматривать или в связи с «Я», относительно, или в обособленном виде, абсолютно. При абсолютном рассмотрении мы имеем дело с физическим миром, а при относительном рассмотрении — с психическими явлениями. Таким образом, как и Мах, Авенариус сводит различие между физическим и психическим только к различию точек зрения, «рассмотрению».
Подобно Маху, Авенариус утверждает, что он против субъективного идеализма, называет его «плодом психоза»и т. п. Он создает специальную теорию т. н. интроекции, которая, по его мнению, поясняет происхождение основного идеалистического заблуждения. Также, как Мах, Авенариус протестует против обычного изображения ощущений как внутренних объективных явлений. Вкладывание ощущений в нас, мыслей в мозг Авенариус называет «интроекцией» (буквально значит «вкладывание внутрь»). Интроекция говорит «во мне» вместо того, чтобы сказать «передо мной», «делая из составной части (реальной) среды составную часть (идеального) мышления». В своем историческом развитии интроекция прошла ряд ступеней от примитивной формы первобытного анимизма до такой сложной и утонченной формы, как философский идеализм. Именно с момента зарождения интроекции мир стал раздваиваться на внутренний и внешний, на субъект и объект. Критика интроекции служит очищению опыта от ложных аналогий и гипотез и восстановлению «естественного» наивно-реалистического понятия о мире, которое якобы дано в учении о принципиальной координации.
Стремление избавиться от солипсизма ярко выражено также в учении Авенариуса о т. н. жизненных рядах, разработка к-рого является главным содержанием «Критики чистого опыта». Авенариус называет здесь психическое, т. е. данные опыта, выступающие в зависимости от состояния нервной системы, зависимым рядом, взятые вне зависимости от нервной системы — независимым рядом опыта. В связи с понятием «чистого опыта», развиваемым в учении об элементах и принципиальной координации, стоит положенный в основу теории познания Махом и Авенариусом принцип «наименьшей траты сил» или «экономии мышления». Этот принцип введен в философию Э. в указанных выше ранних работах Маха и Авенариуса, где он использован для сведения мира к ощущениям. Устранение материи, объявление существующим только ощущений совершается во имя экономии мышления. «Все метафизическое должно быть изгнано из науки, как нечто нарушающее экономию мышления», — пишет Мах.
Принцип экономии мышления находится в связи со взглядом Э. на познание как на биологический процесс приспособления человека к среде. Лучшая приспособленность существует при наименьшей трате сил. «Экономия мышления есть высшее выражение приспособления человека к среде» (М а х). Именно экономность мышления объявляется критерием истинности познания. На основе теории чистого опыта предлагается как метод исследования метод чистого описания непосредственно данного согласно принципу экономии мышления. Всякое объяснение объявляется «метафизикой».
Глубокой исчерпывающей критике подверг это философское течение с точки зрения диалектического материализма Ленин.
Выше было указано, что ясные, открыто выраженные вранних произведениях субъективно-идеалистические предпосылки Э. затушевываются в более поздний период его развития в учении об элементах, принципиальной координации, жизненных рядах, претендующих на преодоление материализма и идеализма. Ленин показывает, что это «преодоление» оказывается просто спутыванием материализма и идеализма, смешением идеалистических посылок и отдельных материалистических выводов, следствием которого является поразительная непоследовательность, эклектичность, являющаяся характерной чертой путаного, замаскированного идеализма эмпириокритической философии.
В основе учения Маха и Авенариуса лежит субъективно-идеалистическое положение о тождестве физического и психического, ощущения и бытия. «Нет объекта без субъекта» — основная идея как принципиальной координации Авенариуса, согласно к-рой «ни одна вещь не выступает иначе как вместе с сознанием этой вещи или через сознание ее», так и учения об элементах Маха, поскольку физическое и психическое «не существуют в отдельности. Оба существуют вместе. Лишь на время мы можем отвлекаться от того или другого» (М а х). Но наряду с этим в учении о «независимом жизненном ряде» Авенариус протаскивает материалистическое положение о независимости от нашего сознания существования физического. Мах в своей книге «Познание и заблуждение» иными словами выражает ту же мысль, говоря, что физические элементы лежат «вне границы» психических элементов, «лежащих внутри нашего тела», наряду с прямо противоположным заявлением, что «нет никакой трудности построить всякий физический элемент из ощущений, т. е. их психических элементов». «Когда Мах пишет по специальным физическим вопросам, он забывает сплошь и рядом свои идеалистические выкрутасы и рассуждает как материалист». «Собственная теория Маха есть субъективный идеализм, — пишет Ленин, — а когда нужен момент объективности, Мах без стеснения вставляет в свои рассуждения посылки противоположной, т. е. материалистической, теории познания» (Соч., т. XIII, стр.52).
Это смешение материализма и идеализма замаскировывается неопределенным, двусмысленным употреблением «элемент» и «опыт», ссылкой на «наивный реализм», на якобы борьбу не только против материалистической метафизики, но и против идеалистической. Ленин остро вскрывает прозрачность всех этих «прикрытий» идеализма. Наивно-реалистическое, естественное понятие о мире состоит именно в том, что мир существует независимо от наших ощущений, к-рые являются лишь образом внешнего мира, т. е. прямо противоположно эмпириокритической теории познания. Что же касается аргументации, направленной против субъективного идеализма, то растягивание у Маха значения «Я» и «ощущений» («объективирование» их: «ничья мысль», «ничье ощущение») изменяет только разновидность философского идеализма, к-рый допускает множество оттенков, а не его сущность. Ленин говорит по этому поводу: «за основу здесь все-таки берется идеализм».
Мнимой оказывается и борьба Авенариуса против идеализма. Хотя он и утверждает, что интроекция направлена против идеализма, на самом деле жало ее направлено против материализма. Ведь учение об интроекции борется с материалистическим утверждением, что мысль есть функция мозга, что ощущения —функция нервной системы. Ощущение и мысль оказываются не вторичным, не производным от материи, а первичным. Опровергается не идеализм, а существование объекта без субъекта, материи без мысли, внешнего мира, независимого от наших ощущений. Такова истинная суть якобы антиидеалистической аргументации Маха и Авенариуса. Это поняли откровенные идеалисты, представители т. н. имманентной школы (см.), к-рых нисколько не смутила мнимая борьба Э. против идеализма. Они прямо объявляют Маха и Авенариуса своими соратниками. Несмотря на все прикрытия солипсизм является неизбежным следствием Э., так как «мир есть наше ощущение — вот эта основная посылка, затушевываемая, но нисколько не изменяемая словечком „элемент", теориями „независимого ряда", „координации", и „интроекции"» (Ленин, Соч., т. XIII, стр. 76). Эта же основная посылка лежит в основе имманентной философии. Тщетны попытки прикрыть солипсизм нарядом «объективной» терминологии. Так. обр. несмотря на все «поправки» Э. остается разновидностью субъективного идеализма.
На основе теории отражения Ленин критикует также односторонне-биологический взгляд Э. на познание, игнорирующий общественно-историческую практику, не учитывающий того, что никакое приспособление невозможно без правильного отражения объективной реальности. Указывая на идеалистический характер принципа экономии мышления, обосновывающего изгнание «метафизических» понятий, Ленин указывает надопытный, априорный характер этого принципа, к-рого нет в опыте, в ощущениях. Э. впадает здесь в явное противоречие со своим требованием не выходить за пределы опыта. Раскрывая истинный смысл гносеологич. схоластики Э., Ленин подчеркивает, что за ней «нельзя не видеть борьбы партий в философии, которая в последнем счете выражает тенденции и идеологию враждебных классов современного общества». Действительно, как уже указывалось, Э. выступает в последние десятилетия 19 в. на философскую арену как возрождение идеалистического учения Беркли. Наряду с ним в это же время распространяются и другие идеалистические течения: неокантианство, имманентная философия. Эта ярко выраженная идеалистическая реакция в конце 19 в. имеет свои глубокие социальные корни. Материализм был мировоззрением некогда революционной буржуазии и свил себе особенно прочное гнездо в естествознании. Но в эпоху империализма, когда пролетариат переходит к наступлению за непосредственное завоевание политической власти, буржуазия, теперь носительница реакции, борется с кредо враждебного ей класса, выдвигая против теоретического оружия пролетариата свои теории.
«Вражда к материализму, тучи клевет на материалистов — все это в цивилизованной и демократической Европе порядок дня», — отмечает Ленин. В эпоху империализма капитализм вступает в стадию обострения классовых противоречий. Теперь особенно не может быть речи о нейтральности по отношению к двум партиям в философии, выражающим в последнем счете идеологию враждебных классов. Несмотря на все разговоры эмпириокритиков о нейтральности, беспартийности их философии, преодолевающей якобы материализм и идеализм, объективная классовая роль Э. сводится к прислуживанию открыто идеалистической идеологии реакционной буржуазии эпохи империализма. Отношение махизма к религии окончательно вскрывает смысл хваленой беспартийности философии Э.
Мах, признавая несовместимость науки с религией, критикуя напр. теологию в механике, считает в то же время, что «религиозные воззрения остаются самым интимным, частным делом каждого человека», что «там, где невозможно ни подтверждение, ни опровержение, там науке делать нечего». На вопрос, существует ли такое «там», Мах не отвечает. Видный эмпириокритик Петдольд заявляет, что Э. «не противоречит ни теизму, ни атеизму». Вот эту нейтральность в отношении религии Ленин характеризует, как «лакейство перед фидеизмом», и показывает, что подняться выше этой «нейтральности» Э. не может в силу исходных пунктов своей гносеологии, неизбежно ведущих к фидеизму и мистицизму. Промежуточная позиция между материализмом и идеализмом, к-рую пытается занять Э., приводящая к неизбежным шатаниям между двумя основными непримиримыми партиями и прислуживанию в конечном счете одной из них, характерна для реакционной мелкой буржуазии. Это подтверждается и анализом политических взглядов эмпириокритиков. Мах напр., этот «идеолог реакционного мещанства», по выражению Ленина, высказывается за «чиновничий социализм» Поппера и Менгера, за «свободу индивидуума». Ленин проводит аналогию между характерными для мелкой буржуазии шатаниями махистов в политике и их гносеологическими шатаниями: «Ни социализм, ни либерализм, ни разграничение коренных и непримиримых направлений в философии: материализм и идеализм, а стремление подняться выше их». Та же мнимая беспартийность проявляется в высказываниях эмпириокритиков по социологии. Ф. Блей, ученик Авенариуса, напр. критикует Маркса за то, что «он подошел к изучению политэкономии уже с социалистическим мировоззрением», с партийной предвзятостью. Разобрав высказывания по социологии западных и русских махистов, ревизующих марксизм (см. Эмпириомонизм), Ленин приходит к выводу о «неразрывной связи реакционной гносеологии с реакционными потугами в социологии». В своей критике Э. Ленин указал также основные недостатки критики Плехановым этого философского течения. В эпоху реакции после революции 1905 Э. стал распространяться в России, становясь философским знаменем реакционного мещанства и мелкобуржуазной интеллигенции, совершавшей свой отход от революции. Некоторые из идеологов этих социальных групп (Богданов, Юшкевич и др.) предлагали дополнить марксизм махизмом, считали возможным их соединение (см. Эмпириомонизм, Эмпириосимволизм). Плеханов выступил против махистской ревизии марксизма, вскрывая идеалистическую суть Э., его связь с учением Беркли и современной имманентной философией. Критикуя Э., как разновидность субъективного идеализма, Плеханов был «всецело прав против него по существу» (Ленин). Однако Плеханов сделал ряд ошибок, сильно ослабивших эту критику. Так например, он не мог дать должного отпора агностицизму Э., так как сам сделал ошибку агностического характера, признавая ощущения не за образы вещей, а только за знаки их, «иероглифы», заменяя таким образом диалектическую теорию отражения по существу агностической теорией. Защищая против Э. существование объективной реальности, Плеханов не поставил так четко и последовательно этот вопрос, как Ленин, допустив известное примиренчество по отношению к идеализму в заявлении, что мы только «верим» в существование внешнего мира, что мы только верим например в существование атома. Считая совместимым с материализмом эмпириокритическое определение опыта как предмета исследования (а несредства познания), Плеханов стер грань между материалистическим и идеалистическим пониманием опыта, не подчеркнув в понятии опыта основного требования материализма о признании независимого от сознания внешнего мира. Ленин указал на то, что плехановское определение опыта как предмета исследования, равно как и определение его как средства познания, не решает основного вопроса о материалистической или идеалистической линии, к-рые обе могут скрываться под словом «опыт». Нечеткая постановка проблемы объективной реальности связана у Плеханова с его недооценкой роли практики как основы теории познания, дающей доказательство существования внешнего мира и его отражения в наших ощущениях. Это же обстоятельство не дало возможности Плеханову преодолеть биологизм теории познания Э., так как во взглядах Плеханова имеется значительное влияние Фейербаха, рассматривавшего познающий субъект только как биологическое существо. Этой слабостью, отрывом теории познания от общественно-классовой практики, страдает метафизический материализм. Не разрабатывавший диалектики как философской науки, Плеханов критикует Э. скорее с точки зрения метафизического, чем диалектического материализма, не проводит борьбы на два фронта: с идеализмом и в то же время с ограниченностью механистического материализма. Особенно крупным недостатком в разборе Плехановым, а также его учениками (Аксельрод и Дебориным), всего Э. в целом является его полное игнорирование связи Э. с естествознанием, с кризисом естествознания. Тем самым Плеханов подошел к критике Э. формально, неисторично, прилагая «букву» марксизма без учета конкретной исторической обстановки. Ленин назвал это издевательством над духом диалектического материализма, жертвованием методом марксизма ради «буквы» его. Вскрыв истинную сущность связи Э. с естествознанием, действительную суть кризиса в физике, Ленин дал глубокое философское обобщение основных достижений физики конца 19 и начала 20 вв. Применяя метод марксизма к новому конкретному материалу, Ленин двинул тем самым и всю марксистскую философию вперед.
Эмпириокритицизм и естествознание. Во всей своей аргументации представители Э. претендуют на то, что их решение философских проблем дается на основе новейших достижений науки, что их теория познания дает естественно-научное мировоззрение. Многие из эмпириокритиков — сами видные естествоиспытатели той или иной специальности (Мах, Петцольд, Пирсон) — упорно стремятся привлечь на свою сторону естествоиспытателей. Мах открыто говорит о том, что ему важно признание не философов, а естествоиспытателей, соглашение с к-рыми он считает вполне возможным. Мнимая борьба Э. с идеализмом, с субъективизмом, цену к-рой хорошо понимают идеалисты-философы, могла привлечь на сторону Э.. мало искушенных в философии естествоиспытателей. Но действительно ли теория познания основывается на естествознании? Действительно ли теория «чистого опыта» соответствует истинной тенденции современного естествознания? Ленин четко показал, что основное положение учения об элементах и принципиальной координации — о неразрывности субъекта и объекта, «Я» и «среды» — противоречит естествознанию. Оно напр. совершенно несовместимо свопоставляют признание относительного характера наших знаний.
В свое время уже Энгельс критиковал старый метафизический материализм за преувеличение механической точки зрения, за непонимание относительности научных теорий. Но Энгельс отказывался от старого метафизического материализма в пользу диалектического материализма, а махисты отказываются от него в пользу идеализма. В самом деле, указав правильно слабые места механистического материализма, махисты делают отсюда следующие выводы: развитие физики показывает, что механика не есть последнее объяснение всех явлений, тем самым оно доказало, что всякие вопросы относительно природы и сущности явлений (напр. электричества, теплоты и др.) — неправильно поставленные вопросы, мнимые проблемы. С этой точки зрения пишет Мах свое учение о теплоте, Дюгем — свой курс термодинамики (чисто феноменологически), не привлекая никаких гипотез о природе тепловых явлений, не пользуясь напр. представлениями о движении молекул. Таким образом махизм, критикуя признание механистами неизменной метафизической сущности, стремление их к окончательному объяснению, отказывается от проникновения в сущность явлений вообще, от всякого объяснения в пользу чистого описания. Ленин по этому поводу говорит: «Нам не нужно ни отказываться от претензий проникнуть глубже, чем поверхность природы, ни претендовать на то, что мы уже сорвали все покровы и тайны с окружающего нас мира». Метафизическим окончательным объяснениям диалектический материализм противопоставляет вечный процесс познания, подчеркивая, что сущность вещей тоже относительна, что мы идем в нашем познании от сущности первого порядка к сущности второго порядка и т. д.
С точки зрения чистого описания Мах отрицает также ценность гипотез, называя их «праздной фантазией», так как они всегда представляют собой нечто большее, чем простое описание, стремясь выяснить механизм, природу вещей. Но в естествознании играет огромную роль объяснение уже наблюденных фактов посредством еще ненаблюденных (напр. атомистических движений, в свое время не поддававшихся наблюдению). Пользуясь методом описания Э., исключающим гипотезы, нельзя было бы предсказать целого ряда фактов. Такую же вредную, тормазящую развитие науки роль играет принцип экономии мышления, к-рый Э. объявляет руководящим принципом исследования в естествознании. Теоретическая физика объявляется «описательной формулой» (Дюгем), к-рая, ничего не прибавляя к экспериментальному материалу, стремится только проще, экономнее его описать. Все физические понятия рассматриваются как только «экономизирующие символы». Атомы, молекулы, масса, сила и др. понятия, употребляющиеся в физике,— лишь экономные символы для описания наших чувственных переживаний. На основе биолого-экономической точки зрения на процесс познания Мах писал свои исторические работы по механике, учению о теплоте. Все исторически происходившее развитие процесса научной абстракции, открытие новых понятий и законов он объясняет только с точки зрения экономии мыслительного материала, во всем он видит выражение только экономии мышления, а не все более глубокое и полное отражение реальных, объективных связей. Именно так толкуются им в механике открытия принципа Д'Аламбера, начала возможных перемещений, момента инерции и т. д. Уложив собранный им очень ценный фактический материал по истории физики, как в прокрустово ложе, в рамки своего принципа экономии мышления, Мах фальсифицировал историю физики. Планк в своей полемике с Махом по поводу экономии мышления вполне правильно утверждает, что в качестве путеводной нити для исследования в физике принцип экономии мышления не может принести никакой пользы, так как нельзя никогда заранее знать, как сделать, чтобы экономия была получше. «Физик должен быть реалистом, а не экономом», — говорит Планк, правильно противопоставляя идеалистический принцип экономии мышления материализму.
С точки зрения чистого описания Э. отрицает также причинность и необходимость в природе. Мах целиком присоединяется к юмовской критике понятия причинности. Лишь на основании обусловленного привычкой ожидания выводится объективное существование причинности. Культ причинности поддерживается все время стремлением «объяснить». Критикуя механическое понятие причинности, Э. вообще отказывает причинности в объективном существовании, считая,.что в опыте она не дана. В свое время Энгельс, критикуя Юма, показал, что практика дает доказательство существования причинности, а также подвергнул критике механическое понятие причинности (см. Причинность).
Возможность проникновения в физику идеалистических взглядов на физическую теорию и на ее понятия облегчалась тем, что теоретическая физика становилась все более и более математической физикой. Прогресс обеих этих наук — физики и математики — привел в конце 19 в. к тесному их сближению. Но математикат — абстрактнейшая из наук, и нужны длинные обходные пути, преодоление ряда трудностей, чтобы отдать себе ясный отчет в объективном смысле часто очень сложных математических абстракций. С этими трудностями не может справиться стихийный естественно-научный материализм, и поэтому математизация физики, выражающая прогресс физических знаний, служит в то же время благоприятной почвой для распространения среди физиков идеалистических взглядов.
Ленин указывает на математизацию физики как на первую причину распространения физического идеализма. Вторую причину он видит в принципе релятивизма, относительности нашего знания, к-рый с особенной силой навязывается физикам в период крутой ломки старых теорий и к-рый при игнорировании диалектики неминуемо ведет к идеализму. Изменчивость законов, наблюдающаяся в физике, заставляет признать их относительность, их временный, исторически преходящий характер. Из этого делается вывод, что не может быть объективной истины, не зависящей от человечества. Именно по этому поводу Ленин говорит о шатаниях Э., подчеркивающего относительность наших знаний, между идеализмом и диалектическим материализмом.
Таким образом Э. несомненно «связан» с новой физикой. Но эмпириокритики распространяют об этой связи совершенно ложное представление своими утверждениями о том, что их взгляды — «новейшая философия естествознания». На основе своей идеалистической теории познания они лишь искажали смысл новейшим достижений физики, имея нек-рый успех среди физиков, не сумевших подняться от механистического материализма, беспомощного в объяснении новых достижений, к диалектическому, который, по выражению Ленина, рожает современная физика.
Современное состояние Э. Э. и в настоящее время является одним из распространенных философских течений, особенно среди буржуазных естествоиспытателей, в частности среди физиков. Ряд выдающихся физиков — А. Эйнштейн, творец теории относительности, Гейзенберг и Шредингер, творцы волновой механики, Бор, Иордан, Гааз и др. — защищает в своих работах махистские взгляды. Систематической проповедью Э. в докладах и печатных работах занимается группа философов и естествоиспытателей (Рейхенбах, Шлик, Карнап, Филипп Франк, Ган, Нейрат), объединенная в общества: в Берлине — общество научной философии, в Вене — общество Эрнста Маха. Печатным органом является журнал «Erkenntnis» (Познание), издаваемый по поручению этих обществ Рудольфом Карнапом и Гансом Рейхенбах ом и начавший выходить в 1929 вместо «Annalen der Philosophie» (Анналы философии), издававшегося в 1919. Основные идеи Э. находят у современных махистов свое признание с несколько измененной аргументацией соответственно новой обстановке.
Современные махисты (неомахисты) продолжают утверждать, что их философия является естественно-научным мировоззрением, «черпающим свой материал из естественно-научных теорий современности, а не из философских систем прошлого» (Рейхенбах), что философия не имеет своего, отличного от естественных наук метода, все ее положения принадлежат отдельным специальным наукам, что она дает не теорию, не систему, а только «метод логического анализа» (Карнап): логическую критику и очищение понятий, логическое обоснование наук. Свою «научную философию»современные махисты, подобно Маху и Авенариусу, противопоставляют «школьной философии»: материализму и идеализму, как «метафизике». Но аргументация против «метафизики» несколько изменяется. Э. в своей первоначальной форме кажется неомахистам неудовлетворяющим потребностям современной математической физики; ему недостает точности, применимости к математическим вопросам. Неомахисты (Ф. Франк, Р. Карнап) стремятся соединить махистскую теорию познания с логикой Бертрана Ресселя (см.), без к-рой, по их мнению, теория познания так же не может существовать, как физика без математики. Свое учение современные махисты зачастую' называют «логическим позитивизмом», чтобы подчеркнуть его отличие от старого позитивизма Маха и Авенариуса.
Исходным пунктом этого «нового» позитивизма являются непосредственные ощущения, переживания, как и у старого Э. Современные махисты попрежнему считают себя последователями эмпиризма, борющегося с рационализмом и априоризмом. Но они претендуют на то, что их учение преодолевает грубый, вульгарный эмпиризм и дает более глубокое и последовательное проведение эмпиристической точки зрения, чем это было до сих пор. Достигается это, по их мнению, тем, что они поясняют место и значение логики в согласии с исходным эмпиристическим пунктом. Логика — утверждают они — ничего не высказывает о действительности. Она относится только к способу, каким мы говорим о мире. Язык дает многозначные символические обозначения переживания; логика дает правила преобразования одного комплекса символов языка в другой, обозначающий то же содержание. Напр. двойное отрицание: р и не-не-р обозначают совершенно одно и то же содержание и т. д. «Все предложения логики тавтологичны, пусты по содержанию и из них ничего нельзя заключить о действительности» (Карнап). Только это воззрение на мышление как тавтологическое преобразование, к-рое не дает ничего нового по сравнению с материалом переживаний, считается совместимым с после-довательно-эмпиристической точкой зрения.
И вот на основании такого взгляда на логику современные махисты критикуют «метафизику» (термин этот употребляется в смысле Маха и Авенариуса) и ее основную проблему — объективное существование внешнего мира. Еще Мах и Авенариус показали, что эта проблема «мнимая», «бессмысленная», так как не может быть решена в пределах опыта, ощущений. Но оставалась возможность: не может ли мышление ответить на этот вопрос? Только теперь, когда строго доказано, что мышление тавтологично, ясно, что оно совершенно не в состоянии вывести из себя что-либо о существовании чего-то иного, чем мир данного. Современная логика показывает, что нечто, принципиально лежащее по ту сторону опыта, не может быть высказано в полносмысленных предложениях, ибо последние имеют смысл только в том случае, если они могут быть эмпирически проверены. Предложения метафизики объявляются бессмысленными комбинациями слов, так как они—ни высказывания о переживаниях ни тавтология.
Но каковы тогда причины возникновения и широкого распространения метафизики? Во-первых, переоценка мышления, допущение, что оно может вести к чему-то новому, во-вторых, переоценка языка. Наш язык—очень несовершенная символика, грамматический синтаксис его плохо согласуется с логическим синтаксисом. Разрыв между грамматическим и логическим синтаксисом, а также господствующая в наших языках субъектно-предикатная структура с ее предпочтением к существительным и многозначная неопределенность значений слов (в особенности слова «быть», «существовать») являются благодарной почвой для метафизики. При идеальном логическом языке, лишенном этих недостатков, невозможна была бы метафизика. Отмечая слабость Э. как узкого эмпиризма, пренебрегавшего мышлением, современный махизм т. о. разрабатывает проблемы логической стороны познания, подкрепляя этим борьбу с метафизикой, к-рая на основании одного материала ощущений может показаться кой-кому недостаточно обоснованной.
По существу создаются лишь новые ухищрения для отрицания объективной реальности под видом снятия этой проблемы. В основе здесь лежит общая для основателей Э. и современных его представителей агностическая формула: «опыт дает всегда переживания и никогда не дает объекта» (Франк). Это положение - ярко выражено в борьбе против материалистыч. теории отражения, к-рую ведут современные махисты, противопоставляя им свой взгляд на познание как символическое обозначение, критерием истинности к-рого является однозначность обозначения (подробно развивает эти положения М. Шлик). В основе этих взглядов на логику, на мышление лежит старый номиналистический взгляд Беркли и Юма. Печать эклектизма попрежнему лежит на взглядах современных махистов, как бы ни претендовали они на стройную, логически последовательную систему. Особенно заметна непоследовательность , противоречивость у левого крыла махистов (Рейхенбах, Шлик). Современным махистам приходится так же, как Маху и Авенариусу, делать уступки материализму, подлаживаясь под стихийно-материалистические взгляды массы естествоиспытателей, с одной стороны, и бессознательно перенимая эти взгляды, с другой стороны.
Основные черты Э. ясно выражены у современных последователей этого течения. Критика, к-рую дают современные махисты учению Маха и Авенариуса, большей частью не затрагивает основ эмпириокритической теории познания, касаясь скорее отдельных частностей. Напр. критикуются маховские элементы не за «нейтральность», не за тождество физического и психического, а за то, что они противоречат современным психологическим воззрениям (Gestaltpsychologie), согласно к-рым не существуют отдельные ощущения, а лишь синтетические образы. Принцип экономии мышления критикуется не за его идеалистичность, а за его психо-биологический характер, к-рый должен быть заменен логической основой: минимум основных понятий и т. д. Современный Э., продолжая традицию Маха и Авенариуса, стремится доказать правоту и ценность своей теории познания на основе новейших физических теорий, на достижениях теории относительности и новой квантовой механики. Для доказательства этого махисты дают свою философскую трактовку этих теорий, продолжая упоминавшуюся выше линию физического идеализма. Если в начале 20 в. почвой для распространения идеалистических теорий послужила гл. обр. ломка старых представлений о материи, то теперь рушатся старые представления о пространстве, времени, причинности.
Теория относительности разрушила ньютоновские представления об абсолютном пространстве и времени, существующих независимо от материи, не связанных между собой. По существу развитие физики привело к торжеству диалектического взгляда на пространство и время, как необходимые формы существования материи, тесно связанные между собой. Но махисты истолковывают революцию в понятиях пространства и времени как субъективирование этих понятий. Филипп Франк напр. объявляет их лишь «вспомогательными понятиями». На.место таинственной троицы «пространство, время и материя»,—пишет он,—«ставится целый ряд равноправных результатов измерений». То же происходит и с понятием причинности. Квантовая механика, глубоко проникшая в мир электронов, показала, что старое представление о причинности, заимствованное из механики, исключающее случайность, оказывается совершенно недостаточным при рассмотрении новой области явлений. Получившая большое значение в новой физике статистическая закономерность, основывающаяся на случайных явлениях, требует своего анализа. И вот из недостаточности старого, метафизического представления о причинности заключают, что принцип причинности вообще не имеет места, что случайные явления, на к-рых основывается статистическая закономерность, «беспричинны», «индетерминистичны». На сцену опять появляются гносеологические мотивы против понятия причинности Юма и Маха. Мизес, Иордан подчеркивают, что, отказываясь от идеи причинности, физическая теория лучше соответствует своей задаче «чистого описания». Шредингер указывает, что в вопросе о причинности речь идет не о «действительном строении природы», а о «целесообразности или удобстве той или иной установки мышления», об экономичности, простоте того или другого взгляда. По мнению Шредингера, Гейзенберга, Иордана и др..волновая механика показала «неудобство» принципа причинности. Основным аргументом является т. н. соотношение неопределенности Гейзенберга, согласно к-рому принципиально . невозможно с любой точностью определить начальное состояние электрона (его положение и скорость). Этот принцип Гейзенберга расширяется в начало принципиальной ненаблюдаемости, методологический принцип махистского типа, безжалостно изгоняющий ненаблюдаемые сегодня величины из области физики, запрещающий всякие гипотезы относительно этих не-наблюденных явлений.
Реакционно-идеалистические установки неомахистов особенно ярко проявляются и в отношении к спору об основах математики. Большинство присоединяется к логистическому обоснованию математики Ресселя, который сводит нацело математику к формальной логике, считая ее, как и логику, сплошной тавтологией, а не отражением объективной реальности. Отрывая математику от последней, превращая ее в пустую, бессодержательную, насквозь метафизичную науку, логистика представляет собой яркое выражение философского идеализма в математике, связанного с кризисом основ математики. Такова же в основном позиция той группы махистов, к-рая объединена в упомянутые махистские общества и выступает в печатном органе их, журнале «Erkenntnis» (Познание). Так же, как старый Э., современный Э. смыкается с другими идеалистическими течениями не только по линии гносеологической, но и по организационной линии. Махисты сотрудничают в кантианских журналах, участвуют в обших конгрессах по философии наряду с прочими буржуазными течениями. Они находятся также в союзе с социал-фашистами (Отто Бауэр докладчик в их обществе), подменяющими марксизм махизмом. Наоборот, против диалектического материализма ведется борьба. В 1923 Ф. Франк выступил в печати против работы Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», обнаруживая полное непонимание диалектического материализма и критикуя не его, а механистический материализм. Современные махисты, как и их учителя (Мах и Авенариус), совершенно не разбираются в различиях между метафизич., механистич. материализмом и диалектическим. Так. обр., несмотря на новую аргументацию, современный «логический позитивизм» или неомахизм является по существу реакционным идеалистич. течением, тесно связанным с кризисом естествознания.
Лит.: Основные соч. Р. Авенариус а— Philosophie als Denken der Welt gemass dem Prinzip des kleinsten Kraftmasses (Prolegomena zu einer Kritik der reinen Erfahrung), Lpt, 1876 (рус. пер.: Философия как мышление о мире..., СПБ, 1899); Kritik der reinen Erfahrung, 2 B-de, Lpz., 1888—90 (рус. пер.: Критика чистого опыта, том I—II, СПб, 1907—09); Der menschliche Weltbegriff, Lpz., 1891 (pyc. nep.: Человеческое понятие о мире, М., 1909); Bemerkungen zum Begriff des Gegenstandes der Psychologie, «Vierteljahrкschrift für wissenschaftliche Philosophie», B-de 18—19, Lpz., 1894—95 (pyc. nep.: О предмете психологии, Mocква, 1911).
Ocновные работы Э.Маха — Die Geschichte und die Wurzel des Satzes von der Erhaltung der Arbeit, Prag, 1872 (pyc. nep.: Принцип сохранения работы, СПб, 1909); Die Mechanik in ihrer Entwicklung, Lpz., 1883 (есть pyc. nep., CIIб, 1909); Die Analyse der Empfindungen und das Verhältnis des Physischen zum Psychischen, Jena, 1886, 9 Aufl., Jena, 1922 (ecть pуc. nep., M., 1907); Populärwissenschaftliche Vorlesungen, Lpz., 1897, 5 Aufl., Lpz., 1923 (ecть pyc. nep., CIIб, 1909); Die Prinzipien der Wärmelehre, Lpz., 1896; Erkenntnis und Irrtum, Lpz., 1905, 4 Aufl., Lpz., 1920 (ecть pyc. nep., [MO, 1909); Kultur und Mechanik, Stuttgart, 1915.
Основные соч. И. Петцольда — Einführung in die Philosophie der reinen Erfahrung, 2 Bände, Lpz., 1900—04 [B. I—Bestimmtheit der Seele (ecть pyc. nep., СПб, 1909), B. II—Das allgemeinste Entwicklungsgesetz], [Иcnp. издание], München, 1923; Das Weltproblem vom Standpunkte des relativistischen Positivismus aus (historisch-kritisch dargestellt), 3 Auflage, Lpz., 1921 (ecть pyc. nep., CПб, 1909); Die Stellung der Relativitätstheorie in der geistigen Entwicklung der Menschheit, Dresden, 1921; Das natürliche Höhenziel der menschheitlichen Entwicklung, B., 1927.
Cornelius H., Psychologie als Erfahrungswissenschaft, Lpz., 1897; Einleitung in die Philosophie, Lpz., 1903 (ecть pyc. nep., M., 1905); Transcendentale Systematik (Untersuchungen zur Begründung der Erkenntnistheorie), München, 1916; Carstanjen F., Richard Avenarius biomechanische Grundlegung der neuen allgemeinen Erkenntnistheorie (Eine Einführung in die Kritik der reinen Erfahrung), München, 1894 (ecть pyc. nep.: Введение в «критику чистого опыта», 2 изд., CПб, 1899); Ewa1d O., Richard Avenarius als Begründer des Empiriokritizismus, B., 1905; Raab F., Die Philosophie von Richard Avenarius, Lpz., 1912; Лесевич С.С Эмпириокритицизм как единственная научная точка зрения, СПб., 1909; Эрдман Э.Ф., Пролегомена к общей теории «понятий» на эмпириокритическом основании, «Варшавские университетские известия», кн.7, 1903; Викторов Д., Эмпириокритицизм или философия чистого опыта, М., 1909; Вундт В., О наивном критическом реализме, М., 1910.
Марксистская – Ленин В.И., Материализм и эмпириокритицизм; Сочинения, Т.13, М.-Л., 1928; Плеханов Г.В., Сочинения, т. 17, М., 1933; Горнштейн Т., Махизм и современная физика, «Прроблемы марксизма», (Л), 1930, №3 (5), ее же, Ленин и Плеханов в борьбе с махизмом, там же, М.-Л., 1932, №6.
Т.Горнштейн.
Retour au sommaire // назад к каталогу