Danilov31a

Accueil | Cours | Recherche | Textes | Liens

Centre de recherches en histoire et épistémologie comparée de la linguistique d'Europe centrale et orientale (CRECLECO) / Université de Lausanne // Научно-исследовательский центр по истории и сравнительной эпистемологии языкознания центральной и восточной Европы

-- Г. ДАНИЛОВ : «Яфетидология в наши дни» (1) , Революция и язык, 1931, 1, стр. 21-27 (commentaire).

[21]
        Противоречит ли та оценка, которая дана мною яфетической теории в 1928 и затем в 1930 гг., моим теперешним взглядам? Я полагаю, что ни в какой мере не противоречит : в 1928 г. я писал о достижениях яфетической теории. Понятно, что тогда яфетическая теория представляла собой безусловно колоссальный шаг вперед, антитезу по сравнению с индоевропеистикой, и вся обстановка заставляла каждого лингвиста-марксиста всячески поддерживать яфетическую теорию, используя ее в качестве тарана против индоевропеистики.
        В начале 1930 г. в статье «Лингвистика и современность» я писал об отдельных механистических и идеалистических ошибках академика Марра. Я полагал, что в связи с новым этапом реконструкции и новыми задачами нашего политического «сегодня» пора было пересмотреть все то, что мы имели в яфетической теории, и поэтому говорил не только о положительных ее сторонах (о них я тоже упоминал), но и вскрывал отдельные механистические и идеалистические положения, которые мне казались совершенно очевидными.
        Наконец, в докладе на дискуссии, когда для меня стал совершенно ясным тормозящий характер яфетидологии, я охарактеризовал яфетическую теорию в основных ее положениях, как механистическую теорию, которая только путем преодоления этого механицизма сможет превратиться в диалектико-материалистическое учение о языке. Именно самая обстановка, положение на языковедном фронте обусловливали ту или иную оценку. Поэтому никакого противоречия между моими высказываниями в 1928 г. и теперешними я не вижу.
        Наши противники утверждали, что за три месяца дискуссии наша оценка яфетидологии изменилась: вы, мол, стали находить в ней известные диалектические моменты, стали говорить не о концепции, а об отдельных ошибках и т. д. Я утверждаю, что наша оценка яфетической теории за три месяца дискуссии в основном не изменилась. Прорабатывая яфетидологию в современном ее состоянии, мы, конечно, учитываем все ее достижения, учитываем, что эта теория материалистична, что она интернационалистична (взять хотя бы "тезис о равноправии языков!). Но мы по-прежнему утверждаем, что и в яфетической теории имеется ряд основных механистических положений, не отдельные ошибки, а именно ряд основных механистических положений, образующих определенную концепцию, угрожающую в своем развитии превратиться в законченную механистическую систему.
        Таким образом, вы видите, что если может быть мы и отказываемся от некоторой полемической заостренности, которая была хотя бы в докладе т. Ломтева «Или марксизм, или марризм», то все же в основном наша характеристика яфетидологии осталась прежней.
        Но почему в таком случае, спрашивают нас, мы не отбрасываем, не гоним яфетидологию, а наоборот используем ее, констатируя, что эта теория — завоевание Октября, что это шаг вперед? Здесь находят противоречие. Мы считаем, что никакого противоречия в этом нет, потому что яфетическая теория как теория могла действительно родиться только на советской почве. Как учение об яфетических языках она существовала и раньше, но как общее, и при том материалистическое учение о языке, она родилась именно в условиях Октябрьской революции.
С другой стороны, мы говорим, что яфетическая теория представляет со-
[22]
бой шаг вперед, но не абсолютный шаг (последнее может утверждать только механист), а относительный шаг вперед по сравнению с индоевропеистикой.
        Наконец мы говорим, что яфетическую теорию надо использовать потому, что у нас чрезвычайно своеобразное положение на языковедном фронте, когда материалистическая теория, механистическая хотя бы в основных своих положениях, является все же прогрессивным фактом. Теория материалистическая, но не диалектическая не может быть отброшена, если мы учтем эту своеобразную обстановку на нашем фронте.
        Мы даже согласны с тем, что яфетидология является решающей высотой, но только как понимать эту высоту? нельзя же представлять себе дело так вульгарно механистически: забрали эту самую высоту; обосновались на ней и иди дальше. Каждый военный знает, что, заняв решающую высоту, надо тут же перестроиться и использовать ее таким образом, чтобы при всякой дислокации войск можно было действительно одержать победу. Занимая высоту, мы в то же время ее перестраиваем, т.е. овладевая материализмом в яфетидологии, мы преодолеваем ее механистические тенденции.
Вот наша, как я убежден, совершенно правильная и четкая позиция, совершенно ясная оценка яфетидологии. Но для того, чтобы эта оценка не была голословной, мне придется остановиться более подробно на методологических основах яфетической теории. Начну со специфики языка.
        Для Марра характерно то, что он не выясняет и не определяет этой специфики. Когда речь идет о литературоведении, политэкономии или о другой науке, то прежде всего ставится вопрос, каков предмет этой дисциплины, каков ее объект? В лингвистике же наиболее передовая теория — яфетидология — этого вопроса не поставила, специфики языка, объекта языкознания не выяснила, и вполне понятно, что для нее не существуют проблемы качества. В «Бакинском курсе» Марр пишет: «Сам по себе язык еще не существует, но язык есть отложение». В брошюре «Язык и письмо» на вопрос, что такое язык, исследователь отвечает: «Трудно дать определение, ибо, будучи созданием изменчивой материальной базы, производства и с нею неразлучного или к ней ближайше примыкающего надстроечного фактора социальной структуры, язык также есть историческая ценность, т. е. изменчивая категория, и без допущения чудовищного анахронизма нельзя дать его единое определение».
И дальше: «Но то, что не меняется, то это сугубо, троекратно социальный характер речи» («Язык и письмо», с. 7—9).
Итак, что же такое язык по Марру? Язык — социальная надстройка и только. Легко заметить, что сюда могут подойти и литература, и право, и всякая другая надстройка. Специфика языка исследователем ни в какой мере не выясняется, хотя эта специфика и дана уже в выражении Маркса «язык есть реальное сознание». И конечно при такой концепции, когда в яфетидологии обнаруживается явно механистическое отождествление морфологии языка и морфологии общества, и не только для первобытной эпохи, — ничего другого и не могло получиться.
        В подтверждение последней мысли приведу несколько цитат из последних сочинений Марра: «Это отражение различных, так называемых племенных, собственно говоря, социальных группировок, когда вы в греческом языке имеете различные прилагательные в различных степенях» («Труды конференции историков-марксистов», т. II, с. 311).
        Дальше: «Слова-элементы успели за это время обрасти надбавочными оформляющими частями, сигнализирующими соответственное нарастание и осложнение техники производства и социальной структуры» («Бретонская речь», с. 29).
        Синтаксис отличается именно тем, что «в нем идеология и техника неделимы, еще не расчлененно слиты, диффузны, не диференцированы, так же, как неделимо и недиференцировано было еще общество без разделения труда и без социальной диференциации в строе, собственно без осознания такого разделения труда и такой социальной диференциации» («Первая выдвиженческая экспедиция», Ленинград 1930 г). Грамматический род есть лишь отражение форм общественного строя («Родная речь как фактор культурного строительства», с. 43, 1930). Наконец, вслед за
[23]
Павловым, язык, а следовательно, и слово рассматривается Марром как условный рефлекс.
        Какой методологический прием предоставлен здесь у автора? Этот прием сводится к следующему: на основе языковых стадий Марр механически предполагает такие же стадии в мышлении и экономике, полагая, что все процессы, происходящие в обществе, непосредственно воспроизводятся в языке. Он зарывает слова Энгельса, что «всякая идеология, раз она возникла, развивается в связи со всей совокупностью существующих представлений и подвергает их дальнейшей обработке». Отождествление типологических отношений в языке и производственных общественных отношений является несомненно механистическим моментом, который и приводит к невозможности выяснения специфики языка со всеми свойственными ему закономерностями.
        Интересуясь лишь общим потоком глоттогонического процесса, но оставляя в стороне особенное, не разрешая таким образом принципа единства противоположностей, с подчеркиванием ведущей противоположности, Марр поневоле должен итти по пути сведения. И действительно, в исследовательских работах Марра, нигде не показано, как путем различного опосредствования связываются те или иные языковые формации с тем или иным укладом общественного порядка.
        В частности, Марр забывает о том факторе, который имеет существеннейшее значение в обществе, а именно — политическом факторе. В конце концов язык сводится им непосредственно или же к производительным силам или к социальной структуре вообще. Политический фактор как таковой выпадает из его анализа.
        Второе, что требуется от каждого научного построения, претендующего быть марксистским, — это владение методом диалектического материализма, принимающим разумеется особую форуму в применении к данной области знания. Мы утверждаем, — и опять-таки это никем не опровергнуто, — что основным методом яфетической теории, и притом самодовлеющим методом, является палеонтологизм. Тов. Шор пыталась в своем выступлении в Комакадемии отвести это положение, утверждая, что палеонтологизм является лишь частью яфетидологии, но тем не менее наше утверждение остается незыблемым хотя бы потому, что сам Марр в своей последней работе указывает, что без применения палеонтологического метода нельзя понять движения языка. Когда мне пришлось выступить в Ленинграде, то яфетидологи говорили мне о том, что они со всем могут согласиться, но за палеонтологизм будут бороться до последней капли крови, потому что именно в палеонтологизме существо яфетидологии. И мне кажется, что ленинградские яфетидологи, как и сам Марр (не в пример т. Шор), последовательны, потому то от яфетической теории действительно ничего не останется, если исключить из нее метод палеонтологизма. А палеонтологизм сам по себе механистичен.
        В исследовательском плане Марр рассматривает языки не с точки зрения диалектического их единства, а с точки зрения распределения их по стадиям глоттогонического процесса. Возьмем «Выдвиженческую яфетидологическую экспедицию». Что интересует Марра в языке мариев? Его интересует, на какой стадии находится данный язык, место этого языка в общем глоттогоническом процессе. То же и с украинским языком («Яфетические зори на украинском хуторе»), и со всяким другим. «Необходимо, — говорит Марр, — подойти к языку не как к однородному массиву, а как к составу (подчеркнуто мною—Г. Д.) из различных наслоений и отложений» («Орудивный и исходный падежи», 1928 г., с. 219). Значит, язык рассматривается прежде всего не с точки зрения диалектического единства, в котором он дан, а с точки зрения механических, случайных несущественных связей. Конечно, скажем мы, в каждом языке в известной мере сохраняются остатки языка прошлых поколений. Однако сводить к ним, к этим более простым элементам специфическую и сложную совокупность закономерностей языков определенной стадии — значит отказаться от понимания сложного, специфического, значит свести синтетические образования к элементам, все равно будут ли это языковые комплексы (sal, ber, jon, roш), или группы АБСД, или они получат идеологическое обоснование, увязанное с производством, — принцип от этого не изменится. Если с
[24]
языком производится такая операция, то исследователь в конце концов ограничивается пониманием простейших форм движения, не понимая закономерности особого качества синтеза, т. е. впадает в явно механистическое упрощение.
        Мне возражали, указывая, что Ленин в советской экономике находил пять укладов и в том числе явно пережиточные. Это верно, но Ленин никогда не ставил эти пять укладов в механическую связь, но представлял их как единство, в котором патриархальное хозяйство, мелкотоварное и другие являются подчиненными укладами в отношении к ведущему социалистическому сектору нашего хозяйства. У Ленина диалектическая постановка вопроса, у яфетидологов — в отношении к элементам—механистическая постановка вопроса.
        Когда яфетидологи указывают на то, что Марр написал, например, грузинскую грамматику и тем самым учитывает специфику данного языка, то это замечание конечно не является существенным, так как речь идет ведь не о непосредственном чувственном восприятии, а о методологическом осмыслении языковой действительности. И когда исследователь начинает осмысливать языковую действительность, он осмысливает ее, сводя например все особенности флективного строя к особенностям низшего строя языка, в конце концов к пресловутым четырем элементам, т. е. палеонтологически. Палеонтологизм таким образом антиисторичен по самому своему существу. Индоевропейская стадия языков, например у Марра, охватывает всю историю языка европейского человечества, несмотря на то, что оно пережило ряд революций и смен общественных формаций.
Таким образом нельзя добиться реальных научных результатов с помощью палеонтологического метода, нельзя и понять не только нашу современность, но и предшествующие этапы человеческой истории. Здесь могут возникнуть иногда такие возражения: нельзя же конечно все слова существующих языков сводить к элементам — «телефон», «радио», «самовар», — вы ведь не будете сводить. Почему? Вопрос закономерен. Потому что, если к языку подходит яфетидолог, то он прежде всего старается свести. Это основная методологическая установка: включить в общую цепь языкового развития единого глоттогонического процесса данный язык или данное слово. Яфетидолог неизбежно должен этим заниматься, а если он этим не занимается, он перестает быть яфетидологом. В этом вся суть. Когда речь заходит о «телефоне» или о «радио», яфетидологи пасуют, они ничего не могут сказать: раз данные слова не сводятся к элементам — значит капут, надо звать на помощь тех, кто занимается современным языком. Мы же, говорят они, не в состоянии тут что-нибудь сказать — «телефон» не сводится к первичным элементам. В этом вся порочность палеонтологического метода как антиисторического метода, который может только сводить к своего рода первоматерии или к трем началам в мифологии, но не может понять исторического процесса в его развитии во всех сложных его закономерностях. Другими словами, яфетидологи вместо того, чтобы пить чай из самовара или кипятить кофе на примусе, предпочитают пользоваться котелком, нагретым на дымящем костре.
        Я стою на той точке зрения, что первичные элементы были, и что нет ничего еретического в признании этих элементов, но вскрывать их во всем, значит предполагать их неизменными. И здесь разговоры о качественном изменении элементов не помогут, потому что палеонтологизм отрицает и должен отрицать качество.
        Два слова относительно четырех элементов. На дискуссии яфетидологи сняли запрет, заявляя, что можно говорить и не четыре, а хотя бы — тысяча четыре. Год тому назад, когда Марр уезжал за границу, т. Аптекарь говорил: «Мы не знаем, почему четыре, но вернется Марр из Франции и скажет почему». Марр вернулся, но ничего не сказал. Так и осталось загадкой, почему именно четыре. Теперь яфетидологи отделываются шуточками: «А почему два глаза? Почему у человека одна голова?» и т. д. Можно конечно заниматься всякими разговорами, интересоваться например, почему люди бывают без головы, но это не будет, методологическим решением вопроса. От четырех элементов яфетидологи вынуждены будут отказаться, как должны они будут отказаться и от понимания палеонтологического метода как самодовлеющего. По-
[25]
рочность работы тех товарищей, которые идут за Марром, заключается в том, что они вынуждены все время отставать от учителя. Марр сказал: «Четыре элемента», — значит четыре. А на завтра у Марра является новая мысль, и надо спешно перестраиваться.
        Получается страшная неразбериха.
        Но как же в конце концов решается вопрос о палеонтологизме? Снятие палеонтологизма есть его отрицание, но не отбрасывание, т. е. такое отрицание, которое вместе с тем является и сохранением отрицаемого, но как подчиненного, а не самодовлеющего элемента в высшем синтезе, как момента этого синтеза. Следовательно, речь должна итти о диалектическом снятии. Палеонтологический метод отрицается не вообще, а отрицается как метод всеобщий и самодовлеющий. Известную подчиненную роль он играет, но и только. Палеонтологизм снимается в диалектическом процессе мышления так же, как снимается всякий другой сравнительный метод.
        Понятно, если Марр не учитывает специфики языка, если он пользуется в значительной мере примитивным палеонтологическим методом, он не может дать картину диалектического развития языка, хотя в его методе и есть движение. Марр ищет импульса для возникновения языка в обществе, как в чем-то обособленном от языка, как в какой-то внешней среде по отношению к языку. Марр помещает язык в общество. Общество — это внешняя среда по отношению к языку. Короче говоря, диалектическое развитие языка не находит себе места в системе Марра. К этому в частности сводится и то, что Марр рассматривает движение языка раньше всего и прежде всего как скрещение. « Музем» в коми языке «земля» образовалось например, по его мнению, из скрещения русского корня «зем» и финского «му» в результате скрещения двух социально этнических группировок. Скрещение — это основной путь движения языка. Марр говорит и о самодвижении, но оно не обладает каким-нибудь удельным весом в его системе и ни теоретически, ни фактически им не прослежено и палеонтологическим методом конечно, прослежено быть не может. О самодвижении языка безусловно говорить можно и нужно, если понимать, что в этом самодвижении отражается диалектика общественного бытия со всеми присущими ему противоречиями. Самодвижение языка найдет себе место и в изменении звуковой стороны языка, которая не может быть понята, если только оперировать скрещением, и в изменении значений слова, и в развитии из «готового» по Марксу материала. Так что мы имеем целый ряд конкретных форм самодвижения. Яфетидологи пытаются спасти положение таким образом. Они говорят, что само скрещение меняет свои формы. Так например Марр в «Яфетической теории» (с. 118) пишет: «Скрещение имеет этапы своего развития в любой среде, начинаясь парным употреблением двух самостоятельных слов, и лишь в конечном результате оно завершилось не только полным как бы физическим сращением, но и химическим слиянием». Однако и эта формулировка нисколько не меняет дела, потому что, берете ли вы физическое или химическое слияние, в конце концов остается тот же путь механистического движения, а не диалектического развития языка. Плохо собственно не само скрещение, неиспользование его как единственного принципа движения на разных этапах человеческой истории, т. е. замена внутреннего противоречия механистическим столкновением, что приводит в сущности к теории равновесия, хотя сам Марр как будто бы и возражает против такого тезиса. Исследователь говорит, что наоборот он против того, что внешние силы воздействуют на язык. Но самый метод Марра приводит исследователя к этому положению. На самом же деле, скрещивание есть лишь одна из форм самодвижения языка, и этим движением, в котором отражается сама диалектика общественного бытия, определяется. Таким образом самодвижение языка, в котором отражается диалектика классовой борьбы, имеет разные формы на разных этапах человеческой истории и скрещение есть одна из этих форм. Только такое диалектическое понимание языкового процесса позволит яфетидологам использовать и скрещение как подчиненный элемент лингвистического анализа, в частности понять фонетический процесс.
        Все эти моменты — неспособность понять специфику языка, сведение и наконец скрещение, как единственный путь движения языка — приводят яфе-
[26]
тидологов к ошибкам политического свойства, к объективному затушевыванию классовой борьбы, которая может быть понята только тогда, когда мы поймем язык в борьбе противоречий развертывающихся между общественным сознанием и оформлении его в языковом материале, борьбе, отражающей классовую борьбу. Принцип классовой борьбы в языке у яфетидологов не прослежен, этот принцип выпадает у них каждый раз. Правда т. Аптекарь в статье «На забытом участке» («Лит. и искусство» № 1-2, 1930 г.) указывал, что Марр в Ленинградском университете, заканчивая доклад, через каждую строку говорит «классовая борьба», но ведь этим же вопрос не решается, нужно показать отражение этой борьбы в языке. Этого же нигде не показано. У Марра не прослежен переход количества в качество, у него лишь скачки, мутации, революции, притом лишь декларируемые, а не диалектическое развитие, у него нет взаимного проникновения противоположностей, нет нарастания количества, переходящего в новое качество.
Последнее обстоятельство приводит яфетидологию и совершенно не случайно, а со всей железной необходимостью к отрыву от современности, от практических задач социалистического строительства. Отсутствие понимания специфики языка, а следовательно и особых его закономерностей в нашу эпоху, палеонтологизм со всеми вытекающими отсюда последствиями, которые не дают возможности понять язык данной стадии как диалектическое единство, — все это мешает яфетидологам познать современность и руководить языковой практикой. Не стоит приводить многих примеров, потому что в языковой практике яфетидология, как не раз подчеркивали и ее последователи, действительно совершенно беспомощна. Впрочем можно привести еще несколько иллюстраций, которые на дискуссии не фигурировали.
        Возьмите хотя бы сборники ИРК в тысячу страниц, посвященные Марру. Собственно говоря, если говорить уж об актуальных темах, то актуальные темы принадлежит в них лишь индоевропеистам. Вот позор! Жирмунский пишет о социальной диалектологии.Тема безусловно актуальная. А яфетидологи занимаются Гомером, всякими его «отложениями» и пр. Франк-Каменецкий пишет статью под названием «Гомер в свете яфетической теории и философии». Оказывается, у автора появилась уже особая яфетическая философия, очевидно в отличие от марксизма. Как актуальны эти статьи! Правда в своем выступлении т. Аптекарь сказал: «Вот вы говорите, Марр не занимается историей языка, социальной диалектологией, но Марр занимается национальными языками, а национальные языки — это в основном крестьянские языки». Но тогда можно сказать, чем же плохи индоевропеисты, занимающиеся диалектологией, ведь их диалектология — это крестьянская диалектология, следовательно они тоже занимаются изучением классовой диалектологии. Конечно говорить так, как т. Аптекарь, может только человек, который ничего не понимает в лингвистике. Но тут нам говорят: «Руки не дошли». Мы, говорят, понимаем, что значит практическая работа, и надеемся, что яфетидология даст нам руль для практики, но мы не можем со всем этим делом справиться. Вы знаете, как на такие слова ответили бывшему философскому руководству, которое тоже стояло на позиции, что руки не дошли до современности, до проблемы исторического материализма, анализа философских корней троцкизма и т. д. В лингвистике повторяется та же история. Яфетидологи должны прежде всего заняться современностью. Но вся беда в том, что если они этим займутся, то у них ничего яфетидологического не останется.
        Социально-классовая характеристика, которая вытекает из всего анализа яфетической теории, осталась непоколебленной. Я расцениваю яфетическую теорию как продукт творчества известной части городской мелкой буржуазии эпохи перерастания национально-освободительного движения в пролетарскую революцию. Тов. Аптекарь возмущается: «Как же это так — достижения Октябрьской революции и вдруг продукт мелкой буржуазии, значит выходит, что Октябрьская революция хотя-бы в этом отношении была делом мелкой буржуазии». Отсюда он заключает: «Данилов ревизует социальный характер Октябрьской революции». Для меня конечно Октябрьская революция остается проле-
[27]
тарской революцией, но не все, сделанное в области культуры за тринадцать лет, является делом пролетариата, хотя конечно оно стало возможно только благодаря Октябрьской революции. Опять-таки в этом вопросе т. Аптекарь с начала до конца механист, диалектически подойти к этой проблеме он не может.
        Для примера я возьму область театра. Сейчас идет дискуссия о Мейерхольде. Направление, которое возглавляет театр Мейерхольда, характеризуется как направление, которое является продуктом творчества технической интеллигенции на советской почве. Питающие методологические корни его — механицизм, замена вещью живого человека и т. д. Спрашивается: как быть с театральным фронтом? Ведь по т. Аптекарю выходит так: раз Мейерхольд не пролетарский режиссер, то он не мог быть выдвинут Октябрьской революцией, Октябрьская революция не могла создать предпосылок для того, чтобы у нас возник театр Мейерхольда. Для нас же совершенно очевидно, что не все то, что делается в области культуры, является пролетарским. У нас будет пролетарские театр, у нас уже строится пролетарский театр, но на данной стадии мы имеем мелкобуржуазный театр Мейерхольда. Аптекарь лишний раз показывает, что он безнадежный механист.
        Итак лингвисты-марксисты одновременно с усвоением положительных сторон яфетидологии должны преодолевать ее механистические основы. Только преодоление механистических тенденций в языкознании обеспечит действительную победу над идеализмом, расчистит почву для создания подлинной марксистской, партийной науки о языке, повернет ее на службу социалистическому строительству и культурной революции.
Энгельс никогда не продолжал Моргана, как говорят нам яфетидологические умники, Энгельс преодолевал Моргана. Так и мы должны поступать с механистическими положениями яфетической теории. Мы не продолжаем яфетидологии, а преодолеваем ее и, преодолевая, мы поднимаемся на высшую ступень. Нужно понять, что немарксистская наука никогда не перерастет в марксистскую, что, если дается формулировка, что яфетическая теория есть «марксистская наука в становлении» или что это марксизм без пяти минут и т. д., то данные положения явно бессмысленны. Нужно преодолевать механистические основы яфетидологии, и тогда мы сможем продолжать разработку диалектико-материалистического учения о языке, основы которого уже заложены работами Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина. Яфетидологи же пока остановились на одной точке, а жизнь идет вперед. И если яфетидологи этого не поймут, то жизнь сама произнесет над ними свой суровый приговор.

----------------

В любом предложении можно и должно, как в „ячейке" („клеточке"), вскрыть зачатки всех элементов диалектики, показав таким образом, что всему познанию человека вообще свойственна диалектика.
„XII Ленинский сборник", с. 325. „К вопросу о диалектике".'

----------------

СНОСКИ

(1) Из заключительного слова т. Данилова на дискуссии в Комакадемии в 1930 в.

Retour au sommaire