усский язык был предметом постоянного интереса акад. Н. Я. Марра. В статье «Книжные легенды об образовании Куара в Армении и Киева на Руси» Н. Я. Марр сам отмечает, что его неудержимо тянет к далёким и сложным началам русского языка[1]. Н. Я. Марра интересовал вопрос о происхождении русского языка,, проблема связи русского языка с языками иных структур (с тюркскими, кавказскими, финскими). Но более всего его занимала русская этимология. В этимологических исследованиях он находил опору при решении сложных этногенетических вопросов. Например, Н. Я. Марр неоднократно обращался к истории термина Русь. В его исследованиях по разному поводу разбросано множество заметок о происхождении отдельных русских слов, так что по трудам Николая Яковлевича было бы нетрудно составить целый этимологический словарик русских слов[2]. В большинстве случаев акад. Н. Я. Марр дает в своих заметках исключительно оригинальные и интересные этимологии.
        Метод этимологического анализа у акад. Н.Я. Марра совершенно своеобразен по сравнению с методом традиционной сравнительно-исторической этимологии.
        К истории русских слов Николай Яковлевич Маррщсщберро часто стал обращаться после 1921 г. Вскоре появляется ряд его работ, связанных уже специально с историей русских слов: «Книжные легенды об основании Куара в Армении и Киева на Руси» (1924). «Термины из абхазо-русских этнических связей» (1924)», «Из яфетических пережитков в русском языке» (1924), «По поводу русского слова сало» (1925), «Чуваши-яфетиды на Волге» (1926) и ряд других работ.
        До 1926 г. метод этимологического анализа у акад. Н. Я. Марра ещё не получил определённых очертаний, он оставался ещё формальным методом, поэтому и русские этимологии в разные периоды деятельности покойного академика получали иное объяснение.
        В чем же заключается принципиальное отличие метода Марра в этимологии от сравнительно-исторического метода? Здесь необходимо указать, во-первых, на различный круг сравниваемых явлений: сравнительно-историческое языковедение, при исследовании истории слов опирается_: исключительно на показания индоевропейских языков; во вторых, акад. Н. Я. Марр выдвигает новое требование — привлекать для сравнения языки иных систем, в том числе и дофлективные. Русский язык, по его мнению, необходимо вывести из того замкнутого круга, в какой он попал в сравнительно-историческом языковедении: русским исследователям следует выйти на широкое поле сравнения русского языка с самыми разнообразными языками мира. Русский язык — одно, из звеньев единого языкового процесса. В создании русского языка, как и в дальнейшем его развитии, принимали и принимают участие вплоть до нашего времени самые разнообразные племена и народности.
        Ещё в 1925 г. акад. Марр указывал, что при исследовании русского языка нельзя обойтись без показания кавказских
[29]    
языков (статья «По поводу русского слова сало)[3]. Исследователь русского языка должен иметь в виду языковые и культурно-исторические связи между русским и кавказскими народами.[4]

         * * *

        Слова в языке, в частности в русском, пережили очень долгую и сложную историю. Вот почему этимологические исследования являются самыми сложными и трудными. Не без основания один из лингвистов (А. Доза) называет этимологию «тёмной областью языкознания».
        Развитие слова акад. Н. Я. Марр представлял себе в следующем виде: слово развивалось от простого к сложному, от однослогового к многослоговому. Двусложные слова, например вода, слеза и пр., образовались путём сложения двух слов. Такой путь образования слов, действительно, можно легко наблюдать в любом современном языке. Очень прозрачно, например, сложение в русском слове сегодня, которое, очевидно, образовано путём слияния родительного падежа местоимения сей—сего с родительным падежом имени существительного день — дня (сего дня). Впрочем, следует указать, что не всегда слово сегодня существовало именно в такой форме. В старом языке это слово имело форму сегодне (так как слово дьнь в родительном падеже имело в древнерусском языке другое окончание — дьне). Наречие завтра, очевидно, сложилось из предлога за и родительного падежа слова утро (за утра).
        Часто слова, которые в современном языке кажутся простыми, раньше были сложными; теперь (из то перьво), после (из по cлҍди, т. е. по следу), когда (из коего года) и пр. Такое сложение, воспринимаемое современным языковым сознанием как простое слово, можно встретить в любом языке.- французском mardi из martis dies, немецком Tischtuch — скатерть из слов Tisch стол и Tuch — платок.
        Русское слово слеза для современного языкового сознания распадается на морфемы слез- и а, где -а — морфема женского рода, именительного падежа, единственного числа, а часть слез- является носителем основного, вещественного, или лексического, значения: «выделение, секрет из глаза».
        Представители сравнительно-исторической лингвистики совершенно отказались дать этимологию этого слова, так как в других индоевропейских языках нет для этого слова несомненных, достоверных соответствий. Это слово объявлено словом с неясной этимологией (см. Этимологический словарь Преображенского).
        Акад. Н. Я. Марр к этому слову подошёл иначе. Он увидел в этом слове сложный первоначальный состав. Слово слеза образовалось из двух слов, слившихся в одно слово: сле (с перестановкой начального сел, в котором гласный и плавный согласный поменялись местами) и за (в более полном виде зал). Для того чтобы разыскать значение этих первоначальных слов, вошедших в сложение: сел (сле) и зал (за), надо исследовать подобные же слова в современных языках. И, действительно, Марр находит бретонское слово sell — «видеть» (функция глаза), в кавказских языках — слово за со значением «вода»; слово sel (сел) Марр обнаруживает в сложных словах угро-финских языков silmä (суоми) и selme (эрзя) со значением «глаз», армянское еl (с утратой начального согласного звука s) — «восход», и приходит к выводу, что слово слеза образовалось из двух более древних слов, из которых одно обладало значением «глаз», а другое — «вода». Догадка подтверждается словом со значением «слезы» в эрзянском языке: sel — ved, в котором, очевидно, sel обозначает понятие «глаз», а ved —«вода», т. е. первоначально слово слеза значило: «глаз-вода» или «вода из глаза». То же первичное слово sel Марр находит в русском слове сл-ух (где сл из сел с утратой гласного, а слог ух, как основа, встречается в слове ухо). Слово слух можно растолковать, следовательно, как сложение двух первоначальных понятий: «глаз» и «ухо», т. е. «видеть ухом» — «слышать». Нет ничего удивительного в том, что раньше значение слова слух было более образным и конкретным, и только впоследствии слово приобрело абстрактное значение, известное из современного языка.
        Подобным же путём акад. Марр раскрывает этимологию русского слова вода. Русское слово вода не всегда распадалось на части вод-а : наоборот было время, когда
[30]    
два слога этого слова во, да осознавались как отдельные слова. В финском языке слово ва значит «вода».
        Явления семантики акад. Марр стремился связать с историей мировоззрения и материальной культуры. В бакинском курсе общего языковедения Марр говорит: «Корни наследуемой речи не во внешней природе, не внутри нас, внутри нашей физической природы, а в общественности, в её материальной базе, хозяйстве и технике. Общественность наследует, консервирует или перелицовывает свою речь в новые формы, претворяя её в новый вид, и переводит её в новую систему»[5].
        Чаще всего обнаруживается, что обе части сложения обозначают одно и то же понятие. Например, в слове рука части ру и ка одинаково обозначали понятие «рука». Это наблюдение натолкнуло Марра на такое объяснение сложения: очевидно, многосложное (в данном случае двусложное) слово появилось в результате встречи двух первобытных племён. При этой встрече одно племя скрестило свой термин с термином другого племени, одно слово соединилось со словом-переводом, и с течением времени эти отдельные части срослись, образовав новое единство, в котором перестали ощущаться составные части.
        Предложенный акад. Марром метод этимологических исследований в корне противоречит общепринятому сравнительно- историческому методу. Для этимолога старой школы слова изначально существуют в той самой форме, в какой они даны в современном языке, если не считать фонетических изменений и морфологических превращений. Например, русское слово дочь (дочери) сравнивается со старославянским дъшти, литовским dukte, армянским dustr, готским dauahtar, санскритским duhita, немецким Tochter и пр. Для сравнения в данном случае привлечены только совершенно одинаковые слова, извлечённые из родственных языков. При анализе слово рассматривается как монолитное, простое, не распадающееся на первоначальные составные части. Метод акад. Н. Я. Марра предполагает иную, более сложную операцию. Раньше чем сопоставлять слова, нужно установить, простые они или сложные. Если слово сложное, то, найдя его составные части, необходимо для раскрытия значения этих частей найти им соответствия в современных языках. Слова нужно сравнивать по их составным частям, а не по целому.
        Так как язык есть выражение сознания общественного человека, а сознание это различно на разных этапах существования человечества, то и в семантике слов при доисторическом анализе нужно вскрывать отражение мировоззрения доисторического человека. Мировоззрение людей первобытной культуры качественно иное, чем мировоззрение современного цивилизованного человечества. Оно носило дологический характер. Подходить к анализу первобытного сознания с меркой формальной логики совершенно невозможно. Первобытные люди обладали особой формой мышления, которое можно назвать «коллективным», «массовым». Понятие об индивиде, отдельной личности, ещё не существовало, внешний мир (природа) ещё не был обособлен от внутреннего (психического) мира. Эти свойства первобытного мышления и сохраняются в явлениях семантики. Так, русское слово небо отражает иную эпоху в мировоззрении, чем грузинское неб со значением «ладонь» («рука»). В последнем случае космический термин применён для обозначения части тела человека. Это могло произойти на стадии «микрокосмического» мышления, когда человек осознал свой личный мир (микрокосм) и противопоставил его природе (макрокосму).[6]
        Свой метод акад. Н. Я. Марр называл «палеонтологическим». Действительно, его метод — метод раскопок исторических напластований в слове. Марр старается с помощью этого метода проникнуть в доисторию слова, затерянную в безбрежных пространствах прошлого. Совершенно очевидно, что применять подобный анализ можно лишь в отношении таких слов, которые являются древнейшим наследием в языке. К таким словам относятся в первую очередь топонимические термины, названия народов, наименования предметов древнейшей культуры, орудия первобытного труда (палка, топор), предметов питания, земледельческой культуры, наименование домашних животных и т. д. Этимологией подобных слов и занимался акад. Н. Я. Марр. Сюда относятся разыскания Марра о русских словах: конь, рысь, мышь, собака, бык, топор, рука, нога,
[ 31 ]  
рожь, мука и пр. В короткой статье совершенно невозможно остановиться на этимологиях всех тех русских слов, которые были исследованы Марром, поэтому мы остановимся лишь на отдельных примерах его этимологического анализа.
        Слово берёза. Этимологический словарь А. Преображенского даёт такие индоевропейские соответствия для этого слова: церковнославянское брҍза, литовское berzas, латышское berzs, berze, прусское berse, немецкое Birke, древневерхненемецкое bircha, латинское traxinus — «ясень», светлое дерево. А. Преображенский возводит корень этого слова к значению «блестеть», «светлеть».
        Акад. Марр разделяет слово берёза на части: бер (е) — за (ср. церковнославянское брҍза) и сравнивает это слово с немецким словом Silber — «серебро». Первоначальные части этого слова Sil-ber. Составные части немецкого слова и русского слова одни и те же: за, sil и ber. Только в немецком слове они расположены в ином порядке, чем в русском: в русском ber на первом месте, а в немецком—на втором. Стало быть, и значение составных частей в обоих словах должно быть сходным: «белое дерево», «белый металл». Чем объясняется расхождение значений в этих словах: в русском — дерево, в немецком — метала? По мнению Марра, в значении русского и немецкого слов отложились разные эпохи в использовании дерева и металла. Русское слово берёза отражает период более ранний, когда материалом для изготовления орудий служило дерево, а немецкое слово отразило переход к «металлической индустрии», когда орудия труда стали изготовлять из металла.
        Этимология слова топор. Этимология этого слова разъясняется у Марра путём сравнения с французским словом porter — «нести рукой». Русское слово топор Марр делит на составные части: то-пор, французское por-ter. В обоих словах есть общие части пор, тер (тор). Остаётся разъяснить различие в значениях этих слов: русского — «орудие труда», французского — «нести» (рукой). Глагол нести связан с понятием рука; рука — древнейшее орудие труда, которым человек пользовался до изобретения топора, следовательно, здесь отражена смена значений рука — топор по функции.
        Слово лаять. Этимологи-индоевропеисты считают данное слово звукоподражательным. Н. Я. Марр делит слово на составные части: ла-я-ть. В абхазском языке Марр находит соответствие русскому ла в слове а-ла — «собака», в чанском сходное слово лак—значит «собака», армянское ла- кот — «щенок», грузинское ле-ку — «щенок». Очевидно, что слово лаять ничего общего со звукоподражанием не имеет. Первоначальное значение этого слова разъясняется как звук, производимый собакой.
        Слово плевать. Слово сопоставляется с французским глаголом pleuvoir — «идти дождю». Русское «извергать воду изо рта» отражает микрокосмическую стадию в мышлении, французский глагол pleu-voir — «идти дождю» — макрокосмическую (эпоху «большого мира»). Первобытный человек представлял тогда природу в виде живого существа, способного «плеваться».
        В этимологическом анализе акад. Н. Я. Марра заключается немало спорного. В своё время вызвало критику его учение о четырёх элементах, к которым он возводил слова: sal, ber, yon, roš ^[7]. Покойный академик не успел завершить до конца своего учения об истории слов, но пересмотр этот он начал. Основной принцип этимологического анализа — принцип словосложения может быть признан довольно правдоподобным, по крайней мере по отношению к некоторым словам русского языка. Ещё до акад. Марра лингвисты высказывали предположение о том, что приём сложения сыграл огромную роль в эволюции частей речи. Фр. Бопп предложил «теорию агглютинации» (склеивания), согласно которой изменяемые части речи (имена и глаголы) образовались путём присоединения к слову местоимений, сросшихся со словами и превратившихся впоследствии в морфемы.