[I]                 
        С настоящей серией взошли мы на новую ступень развития нового учения об языке (пожалуй, лишь всходим). Первый выпуск с работами от 1930 г., да и второй том намечается от того же вступительного момента давно назревшей стадии. Темы совсем актуальны. 1) Это — исследовательская проверка положений нового учейия на конкретных материалах отдельных языков, 2) выход вместе с тем из замкнутых миров отдельных формалистично установленных групп разного порядка в сравнительно-историческое изучение социально-генетических слоев различных систем и различных языков одной и той же системы, 3) трактовка живых языков наравне с так наз. мертвыми в их историческом движении и вылущивании стадиальных отложений различных социальных слоев из мнимых языков-массивов, особенно резко выделяющихся своей стандартизованностью и стабильностью в письменном оформлении, уже классовом, 4) увязка реально-генетическая на основании надстроечных данных языка, истории одной стадии с другой, классового общества с первобытным, 5) опыты преодоления мировоззренческих смен.
        В добрый путь прекрасное наименование! В прекрасный отряд в подавляющем большинстве из питомцев ИЯМ'а! Прекрасное выявление языка и мышления, ну хотя бы собственного мышления авторов, не только поборников, но и строителей-углубителей нового учения об языке. Таково требование часа. Язык и мышление — прекрасная мишень для обстрела с позиций нового учения об языке, пусть и яфетидологически. Дело не в названии. По нашему лучше назвать круг языков, — предмет специальных изысканий — законодательницы вообще в лингвистике — индоевропеистики — индоевропейским, а не прометеидским, но освободиться от заразительного увлечения модной, формально понимаемой терминологией.
        Медленно ползем вперед, но все-таки двигаемся, несомненно, и вперед, и вглубь, и вширь. Статьи писаны в 1930 г.б печатаются в 1933 г., выходят в свет в октябре 1933 г. Руководителю остается еще раз убедиться в пра-
[II]      
вильности своего самопрогноза. Настало время смены его коллективом. И вот данным выпуском труда своих работников-питомцев, да не всех, дается свидетельство, что он оправдал, оправдывает свою миссию-функцию. Лучшее по четкости тому выражение дается из уст чуваша (Н.Я. Золотов), одинаково приложимое ко всем нациям СССР (стр. 114): «Языки Волкамья ждут своего коллективного исследователя. Если представители ученого сословия, дворян и буржуазии не справились и не могли справиться с этим делом, то эта почетная задача, как и любая другая задача в период социализма, должна быть разрешена коллективным трудом, усилиями вновь выходящих на сцену научных работников из гущи самих нацмен Поволжья и Прикамья».
        К историлд не столько языков, сколько науки об языке, притом с удивлением (и прекрасно) выявляется и отмечается факт, что за XIX век наблюдается «регресс в постановке общих и генетических вопросов» как по отдельным конкретным языкам, так по языку в мировом масштабе. Это, однако, не означает ни того, что регресс в указанный момент не сопровождался прогрессом в других моментах, ни того, что новому учению нечего брать у своих предшественников, да, пожалуй, больше у ближайшей к нам ступени, однако с большим и совершенно определенным отбором и диалектически различным вниманием к трудам по различным системам языков.
        Критическую часть начинаю с индивидуальной самокритики, с собственного греха. Я был в отрыве от всех своих учеников и сотрудников, отнюдь не в непрерывном рабочем с ними общении, поэтому новые достижения или проблемы им неизвестны или известны со случайных докладов или с летучих слухов (естественно, проходивших мимо ушей). Это касается особенно игнорирования анализа по элементам в пользу одиночных звуковых смен (даже у А. Н. Улитина, стр. 128). Тут же оговорюсь, что анализ по элементам чрезвычайно сложен и труден, однако именно потому, что он не формален, а идеологичен, увязан с теxникой мышления. Но об этом особо.

         Н. Марр