[3]      

XV ГЛАВА

         Важнейшие моменты в истории языковедения.

         § 241. Научное языковедение началось тогда, когда был открыт новый метод исследования языка. Но «научный» метод не может быть навязан науке a priori и извне, а должен лишь мало-помалу выделяться из нее..., формула метода, постоянно эволюционирующая, не отделима от прогресса самой науки, продуманным извлечением из которой она является". (Ш. Лало, Введение в эстетику, 2).
        Чтобы понять, как мог возникнуть новый научный метод необходимо познакомиться с теми методами, которые существовали раньше. Общее между научным и донаучным языковедением—то, что то и другое имело перед собою один и тот же объект исследования—язык, различие между ними состоит в отношении к этому объекту.
        Ученый постоянно находится между двумя рядами фактов; одни из них внушают ему известную гипотезу, другие служат для ее проверки. Эти три элемента—1. факты индуцирующие, 2. гипотеза и 3. факты, служащие для проверки—можно найти в каждой науке. Само собою понятно, что от большего или меньшего знакомства с фактами зависит и характер гипотез и возможность их проверки.
        Задача истории языковедения, как и истории всякой другой науки, заключается в том, чтобы проследил, как зародилась наука, какие проблемы она себе ставила и как их разрешала, как вырабатывался метод и как анализ объекта изучения становился все более точным. Изучение истории науки очень поучительно и имеет большое методологическое значение: оно предостерегает от ошибок, сделанных прежними исследователями.

         § 242. Человечество с давних пор стало задумываться над языком. Одна из первых проблем, которая занимала его,—проблема различия языков. Чтобы объяснить это явление, была создана легенда о вавилонском столпотворении.
[4]                
        Навеянная действительно существующим фактом, эта легенда долго служила объяснением его, не поддаваясь проверке. Ссылку на нее можно найти даже в начале 19-го века перед самым возникновением научного языковедения: так объяснял различие языков испанец Лоренцо Хервас в своем „Каталоге языков..." Мадрид, 1800—1805 (см. § 204, стр. 5, гл. XII).

         § 243. Возникновение и развитие письма (см. V главу) содействовало выделению отдельных слов (картинное письмо), слогов (слоговое письмо) и, наконец, звуков (звуковое письмо). Благодаря звуковому письму, изображающему внешнюю сторону языка, было осознано, что в языке есть две стороны—внешняя и внутренняя. Только после этого могла возникнуть проблема о соотношении между внешней и внутренней сторонами языка.

         § 244. Эта проблема впервые возникла у древнегреческих философов. Решали они ее различно. Одни полагали, что между звуковой стороной слова и его значением существует необходимая, естественная связь: язык существует φυσις (естественно). Другие, наоборот, думали, что естественной связи между звуковой стороной слова и его значением нет, а связь эта создалась благодаря традиции, условию, соглашению: язык существует θεσις (см. XV главу). Эта проблема более или менее решена только в самое последнее время (см. VII гл., § 136).
        Греческие философы, изучая логические категории, недостаточно отличали их от выражения этих категорий в языке, но это как раз способствовало разработке учения о частях речи. Здесь философы подготовили почву для александрийских грамматиков (см. VIII и X главы), которые создали грамматическую схему и терминологию, имеющую большое употребление до наших дней.
        В средние века создалось априористическое отношение к фактам языка, что сказалось в логическом направлении в области синтаксиса и в мысли о создании общей грамматики, осуществленной значительно позднее в 17 веке Антуаном Арно (см. X гл., § 180).
        Можно отметить три характерных черты донаучного языковедения: 1) Язык никогда не изучался ради самого себя: греческие философы изучали его, разрешая философские проблемы
[5]      
и устанавливая логические категории; главной задачей александрийских грамматиков была критика текста, и, как побочный результат, явилось установление грамматической схемы; дальше язык изучался ради стилистики и реторики.
        Объектом изучения был исключительно письменный, литературный язык, перед которым преклонялись, считали его правильным, совершенным. С презрением относились к разговорному языку. Его называли „вульгарным" и считали искажением литературного.
        Отсутствие исторической перспективы и непонимание отношений между языками: не было понятия—„изменение языка", и „родство языков" хотя и было известно давно (см. VI гл.), но не было доказано, и отношения между языками не были определены.

         § 245 Еще в донаучный период началось знакомство с санскритом. Почти каждый европеец, знакомившийся с ним, не мог не заметить сходства его с европейскими языками. Так итальянец Филиппо Сассети, проживший в Индии с 9 января 1583 г. до 1588 г. (см. § 93), в своих записках приводит слова, сходные в санскрите с итальянскими: названия чисел—ит. due, tre—санскр. dva, tri, (два, три), ит. serpe—санскр. sarpa (змея) и мн. друг. Это сходство привело его к предположению, что европейские языки родственны индийскому. Он первый высказал гипотезу, проверка которой на более обширном материале была сделана только в начале 19-го века.
        Прочные основания для более детального изучения санскрита положены представителями ост-индской компании—английского торгового общества, основанного в 1601 г. С тех пор многие англичане отдались изучению санскрита. Особенно значительна в этом направлении была деятельность Вильяма Джонса, который в 1783 г. приехал в Индию судьею в форт Вильям в Бенгале и через год уже основал Азиатское общество. Он с большей определенностью установил отношение санскрита к греческому и латинскому языкам. Вот его собственные слова: „Санскритский язык обладает удивительным строением, он совершеннее греческого, богаче латинского, выработан тоньше обоих. Как в отношении глагольных корней, так и в отношении грамматических форм, он стоит в родственной связи с обоими
[6]      
древними языками,—связи стиль близкой, что она не может быть делом случая, и столь определенной, что всякий филолог, изучающий эти три языка, должен прийти к убеждению, что они произошли не одного и того же источника, который, может быть, более уже не существует. Такие же доказательства, хотя и не столь убедительные, говорят в пользу того предположения, что готский и кельтский, хотя и смешанные с неродственными языками, имеют также одинаковое происхождение с санскритом".
        В Европу изучение санскрита перенес Александр Гамильтон, изучивший его в Индии. Возвращаясь оттуда, он был задержан, согласно указу Наполеона, в Париже, и там у него научились санскриту братья Шлегели.
        В 1808 Г. Фридрих Шлегелъ (1772—1829) издал книгу „О языке и мудрости индийцев", которая ввела изучение санскрита в немецкую и вообще в европейскую науку. Этим, а также методологическими требованиями, которые там автор выставляет, она способствовала перевороту, происшедшему вскоре в области языковедения, подготовила его. Сочинение распадается на три части: I—о языке, II—о философии, Ш—об исторических идеях. Для нас интересна первая часть. В ней то и выставляется важное методологическое требование: при сравнении языков нельзя ограничиваться сопоставлением отдельных слов, сходство которых может быть случайным или основываться на заимствовании, а необходимо сопоставлять их внутренний; строй, грамматические категории. Правда, сам Шлегель не строго придерживался этого принципа, но все же показал его применение и расчистил таким образом дорогу своим последователям. Впервые здесь также употреблен термин—«сравнительная грамматика», прочно вошедший с тех пор в научный обиход. К чему же привело Шлегеля сравнение санскрита с европейскими языками? —„Древнеиндийский санскрит, т. с. «развитой» или «совершенный»... язык, находится в ближайшем родстве с латинским и греческим, а также с германским и персидским языками. Сходство заключается не только в большом числе общих корней,—но оно простирается и на самое внутреннее строение и грамматику. Совпадение это, следовательно, не случайное, которое можно было бы объяснить смешением данных языков, но существенное и
[7]      
указывающее на общее их происхождение. Далее, сравнена показывает, что индийский язык— древнейший, прочие же языки моложе и произошли из первого."
        В последнем мнении Ф. Шлегель сделал шаг назад по сравнению с Джонсом. Это имело роковое последствие для языковедения: долго не мог установиться правильный взгляд на отношение индоиранских языков к европейским.
        Как видим, и Ф. Шлегель пришел к тем же выводам относительно родства санскрита и европейских языков, что и его предшественники, но и он не доказал систематически своего предположения, а высказал его в виде догадки опираясь на небольшое количество фактов. Доказательство было еще впереди.
        Ф. Шлегель употреблял уже сравнительный метод, у него была и историческая точка зрения на формы языка То и другое имело большое значение для языковедения. Так, Шлегель замечает, что древние стадии германских языков, представленные готским, древнесаксонским и скандинавскими языками, ближе по грамматическому строю к санскриту, чем новые стадии. Он заметил также, что романские языки находятся в таком же, приблизительно, отношении к латинскому, из которого они произошли как новоиндийские языки — к санскриту.
        Здесь уже явное признание необходимости исторической точки зрения при изучении фактов языка, признание, что языки изменяются. Правда, и это не доказывается систематически, но важно, что принцип высказан, сделан еще один вывод из сходства сравниваемых языков: сходство—родство—изменение. Это скоро принесло плоды.
        У Фр. Шлегеля интересно отметить еще морфологическую классификацию языков (см. XII гл., g 205), несовершенную, но положившую начало всем последующим.
        Книга Фр. Шлегеля, по определению Бенфея, „блестящая программа, прекрасная увертюра". Шлегель показа значение санскрита для языковедения, указал на сравнительный метод и историческую точку зрения, как им пользоваться и к каким это может привести результата и области установления родственных отношений между языками. Это—план, а не фундамент здания сравнительного
[8]      
языковедения. Фундамент заложил Франц Бопп. С него и считается начало научного периода в языковедении.

         Франц Бопп (1791-1867).

         § 246. Под влиянием романтическаго направления Бопп с ранних лет, по словам его учителя—Виндишмана, стремился „путем исследовния языков вникнуть в тайну человеческого духа и раскрыть некоторую часть его природы и законов." Непосредственная работа над фактами языка заставила Боппа значительно сузить свою задачу.
        В предисловии к „Сравнительной грамматике санскрита, зенда, армянского, греческого, латинского, литовского, старославянского, готского и немецкого" (1 изд. 1833—35 гг.) он определяет ее так: „В этой книге я намерен сделать сравнительное, охватывающее все родственное описание организма названных в заглавии языков, исследвание физических и механических законов и происхождения форм, обозначающих грамматические отношения. Я здесь не касаюсь только тайны корней, или основания для обозначения понятий."
        Из перечисленных задач главной была—объяснение грамматических форм. Каким же способом она разрешается? Сравнением, которое, по мнению Боппа, дает возможность достигнуть„первобытного состояния" языка, которое допускает непосредственное разложение и объяснение грамматических форм.
        Сравнение приводило к звуковым сопоставлениям, которые на ряду с поразительным сходством обнаруживали иногда отклонения. Это не смущало Боппа. „Из правил могут быть исключения." Так учила элементарная грамматика, так же—донаучное языковедение, так и Бопп. Относительно звуковых изменений воззрения его были не ясны (см. IV гл., § 69). Фонетика—одно из самых слабых мест у Боппа. Однако, она важна тем, что множество сопоставлений навели последователей Боппа на мысль, что в области звуковых изменений не должно быть произвола. Это вскоре и было доказано.
        По мнению Боппа, изменения языка свидетельствуют не о развитии его, а о болезни, искажении, падении. „Языки должны быть рассматриваемы, говорит он, как органические
[9]      
тела природы, которые образуются по известным законам, развиваются в силу заключающегося в них внутреннего жизненного принципа и затем мало-по-малу мертвеют." Мы ластаем языки в таком положении, „когда синтактически они, правда, еще могут совершенствоваться, но в грамматическом отношении уже потеряли больше или меньше из того, что делало законченным, совершенным их строй, в котором отдельные их части находились в точном соотношении друг с другом, я все производное еще было связано со своим источником видимою ясною связью." Поэтому-то, как думал Бопп, для объяснения форм и необходимо при помощи сравнения прийти к „первобытному состоянию", в котором происхождение форм непосредственно очевидно. Этот взгляд довольно долго держался в науке, но постепенно, под влиянием исследования фактов, он был оставлен. Взгляды на происхождение форм установились у Боппа не сразу. В своем первом сочинении „О системе спряжения санскритского языка, в сравнении с системою спряжения греческого, латинского, персидского и германского языков, с приложением эпизодов Рамаяны и Магабхараты в точном стихотворном переводе с подлинника и некоторых отрывков из Веды" (1816 г.) он так говорит об этом: „среди всех известных нам языков священный язык индусов оказывается наиболее способным к выражению истинно-органическим образом самых разнообразных соотношений и связей посредством внутреннею изменения и преобразования коренного слога. Несмотря на эту достойную удивления гибкость, он иногда вводит в состав корня verbum abstractum (отвлеченный глагол—„быть"), при чем коренной слог и присоединенное verbum abstractum разделяют между собою грамматические функции глагола".
        В первоначальном взгляде Боппа на происхождение форм сказалось 1) влияние Ф. Шлегеля (образование форм при помощи внутреннего изменения корня) и 2) влияние господствовавшего в то время учения о трех частях речи (имя, глагол и частица).
        Потом взгляды Боппа на происхождение форм меняются и опять-таки не столько под влиянием изучения фактов, сколько под влиянием знакомства с господствовавшими в то время или появившимися теориями. Так, в то время
[10]    
господствовало мнение, что корни—односложны. К этому примыкает и Бопп: „корни в санскрите и родственных ему языках односложны". Из этого положения он делает такой вывод: „Если мы можем извлечь какое-нибудь заключение из того факта, что корни односложны в санскрите и родственных с ним языках, то, конечно, то, что эти язкки не особенно легко могут выражать грамматические модификации посредством изменения их первоначального материала без помощи посторонних прибавок. Мы должны бы ожидать, что в этом семействе языков принцип слежения распространяется на первые основы языка, каковы лица, времена глагола, падежи имен и т. д."
        В „Сравнительной грамматике" принцип сложения приобретает доминирующее значение и последовательно проводится по всем отделам грамматики: Падеокные и.сичания, как думает Бопп, по своему происхождению, представляют, по крайней мере в большинстве случаев, местоимения, напр.—s в именительном падеже ед. ч. (ср. лат. lupu—s) происходит от местоимения sa (древнеиндийск. sa, латинск.—se в ipse и др.); личные окончания происходят от личных местоимений, напр., окончание 1 лица ед. ч.— mi (ср. др.-инд. kimi, ст.-слав. есмъ, латинск. &ат)—ослабление слога та, который „в санскрите и зенде лежит в качестве основы косвенных падежей личного местоимения" (ср. санскр. вин. пад. ед. ч.—mäm, род. п. ед. ч.—mama и русск. л/еня).
        Наряду с объяснением форм при помощи сложения употребляется и другое, символическое объяснение. Так, окончания двойственного числа объясняются следующим образом: „так как в основании двойственного числа лежит более ясное воззрение, чем воззрение неопределенного множества, то для более сильного впечатления и более живого олицетворения оно любит употреблять самые долгие окончания." О женском роде говорится, что он „в санскрите как в основе, так и в падежных окончаниях любит пышное богатство формы." Но эта примесь символизма—незначительна, и теорию Боппа совершенно справедливо Дельбрюк характеризует, как теорию сложения или агглютинации. Эта теория весьма правдоподобна. Она подтверждается наблюдениями над современными языками (напр., происхождение французского будущего
[11]    
времени j'aimerai из латинского сочетания неопределенной формы и настоящего времени от глагола „имею"—amare habeo, ср. также § 177). Однако, нет возможности доказать, таково-ли действительно происхождение личных и падежных окончаний индоевропейских языков, как это думал Бопп, так как история индоевропейского праязыка не может быть восстановлена, пока нет равновеликого языка, с которым можно было бы его сравнить (см. XIII главу). Научную заслугу Боппа Мейе характеризует так: „Бопп основал сравнительную грамматику в поисках за объяснением индоевропейского языка почти так же, как Колумб открыл Америку, ища пути в Индию."
        Действительно, поставив себе целью объяснение грамматических форм, Бопп должен был сравнивать грамматические категории отдельных индоевропейских языков.Таким образом, он исполнил требование, выставленное Фр. Шлегелем (для доказательства родства языков мало сравнения отдельных слов, необходимо сравнение грамматических категорий, см. § 245), и систематическим сравнением доказал родство ин: доевропейских языков. Это—главная заслуга Боппа. Другая его заслуга—теория образования форм. Как бы эти формы ни произошли, важно признание, что формы в и.-е. языках образуются не только при помощи изменения звукового состава основы (флексия основ, см. § 164), но и при помощи аффиксов.
        Имели важное значение и ошибки Боппа. Так, его попытка сравнения и.-е. языков с малайско-полинезейскими, кончившаяся полной неудачей, показала границы применения сравнительного метода (см. XIII главу).
        Далее, было очень важно то, что Бопл обратил внимание на звуковые изменения. Его колебания в этом вопросе заставили последующих ученых призадуматься над ним и искать его решения.
        Фр. Шлегель считал санскрит древнейшим языком, из которого произошли другие и.-е. языки. Бопп иногда близок к Шлегелю, говорит о языках, „происходящих от санскрита или от общего с ним отца," но чаще говорит лишь о братских отношениях между языками и даже отмечает, что санскрит в отдельных случаях стоит позади своих сородичей;—европейских языков, не так древен, пер-
[12]    
воначален, что впоследствии и подтвердилось. Относительно родственных отношений между отдельными и.-о. языками он был такого мнения: близки друг к другу в Азии языки индийский и мидо-персидский, в Европе—греческий и латинский. „Отделение летто—славянской ветви от азиатского брата-языка, называть-ли последний санскритом или оставить вовсе без названия, наступило позднее, чем отделение классических, германских и кельтских языков, но все же еще до распадения азиатской части нашей языковой области на ветвь индо-персидскую и индийскую." Отчасти эти взгляды Боппа подтвердились дальнейшими исследованиями (см. VI гл.).
        В 1816 г. вышел первый труд Баппа „Система спряжения"... О этого времени считается начало научного языковедения, которое называется] обыкновенно сравнительным в виду важности нового научного метода (сравнительного), впервые примененного тогда к изучению фактов языка.

         § 247. Как это часто бывает, одновременно с Бопиом, Совершенно независимо от него, датчанин Раек доказал родство германских языков с греческим, латинским и балтийско-славянскими языками в сочинении „Исследование о древнесеверном языке", которое было готово уже в 1814 г., но вышло в свет только в 1818 г. В сравнении с Боппом у Раск'а большой минус: он не знал санскрита и не привлекал его к сравнению. Но, с другой стороны, не задаваясь целью объяснить и.-е. формы, а удовлетворяясь установлением, что то или другое окончание исландского языка более или менее ясно соответствует греческому и латинскому, он не сделал многих промахов, которые есть у Боппа. Его сочинение, по словам Мейе, производит впечатление более научного, точного и близкого к современному, чем сочинения Боппа. Раск/у, кроме того, принадлежит открытие в существенных чертах так называемого закона передвижения согласных, которое он сделал независимо от Гримма (см. VI глава, § 70). Несмотря на все это, влияние Раска на развитие научного языковедения было значительно меньше, чем влияние Боппа, так как заслуги его были оценены гораздо позднее появления его сочинения в свет.
[13]    

         Вильгельм фон Гумбольдт (1767—1835).

         § 248. H то время как Бопп мало занимался общими вопросами, а посвятил себя главным образом детальному исследованию фактов языка, Гумбольдт, наоборот, в своих работах почти исключительно касался общих вопросов.
        С 1819 г. он оставил государственную службу и всецело отдался ;научной деятельности, которой в свободное время занимался и раньше. Его интерес привлекали многие науки—юриспруденция, литература, история, антропология, философия, эстетика, но интерес к языковедению, появившийся очень рано, все возрастал и возрастал. Первые работы в области языковедения относились к языку басков, существующему в Пиринеях и представляющему остаток языка каких-то древнейших обитателей Европы до прихода туда индоевропейцев (см. § 131). Затем Гумбольдт занимался вопросом о происхождении и родстве индоевропейских языков, а также американскими языками. Позднее он стал изучать санскрит и немало способствовал введению его в европейскую науку. Он занимался и египетскими иероглифами, в то время как раз расшифрованными фрацузским ученым — Шамполионом, китайским и японским языками. Последние его работы относятся к области малайско-полинезийских языков. Это знаменитое сочинение „О языке кави на острове Ява с введением о различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человеческого рода", три тома, Берлин, 1836—40 (русский перевод П. Билярского вышел в 1859 г.). Гумбольдт успел закончить только введение, посвященное общим вопросам языковедения и вышедшее уже после смерти автора.
        С именем Гумбольдта связано новое понимание языка (см. I гл. §1). Язык нужно рассматривать „не как мертвый продукт, а в самом процессе создания". Понятый в его истинной сущности, он представляет нечто всегда и непрерывно изменяющееся. Он весь жизнь и вечно настоящее. Даже сохранение его посредством письма—не полное сохранение, требующее живого возрождения.
        Прежде имели дело почти исключительно с мертвыми языками, что легко приводило к взгляду на язык, как на что-то готовое, как на мертвый продукт. Гумбольдт, имея
[14]    
в виду живые языки, утверждает, что язык не мертвый продукт, не орудие (έργον), а деятельность (ενέργεια), он—неустанная работа духа с целью приспособить членораздельный звук к выражению мысли". Такое понимание языка было большим шагом вперед.
        Уже из самого понимания языка, как вечно живого творчества, вытекает, что всякий язык имеет историческое развитие, а следовательно, должен изучаться исторически.
        Как со стороны прошлого, так и со стороны будущего всякий язык заключает в себе „таинственную нераскрытую глубь". Установив это, Гумбольдт не должен был бы заниматься вопросом о происхождении языка, но он не мог удержаться от этого, тем более, что в то время этот вопрос живо обсуждался в связи с сочинением на эту тему Гер-дера, увенчанным премией Берлинской Академией Наук. Гумбольдт примкнул к взгляду Гердера, т. е. был сторонником человеческого происхождения языка.
        Интересны мысли Гумбольдта относительно характера отдельных языков и попытка их классифицировать (см. XII гл., § 206).
        Заслуги Гумбольдта можно формулировать так: 1) занимаясь общими вопросами языка, он положил основание общей лингвистике; 2) его взгляд на язык, как на деятельность, дал теоретическое обоснование исторической точке зрения на язык, к которой другие ученые приходили чисто эмпирическим путем, наблюдая факты языка в разные эпохи; 3) Гумбольдт обратил внимание на изучение живых языков и указал на значение для языковедения изучения языков „грубейших народов". Личное влияние Гумбольдта было еще больше, чем влияние его сочинений: Бопп, Потт Шлеихер, Курциус признают себя благодарными учениками Гумбольдта. У нас сильному влиянию идей Гумбольдта подвергся Потебня (см. его „Мысль и язык," 1862 г).

         Яков Гримм (1785—1863).

         §249. В 1819 г., через три года после „Системы спряжения..." Боппа, вышла „Немецкая грамматика" Якова Гримма. В предисловии автор так определяет свою задачу: „Мною сильно завладела мысль предпринять составление исторической грамматики немецкого языка, далее
[15]    
если бы ей, как первой попытке, было суждено через непродолжительное время оказаться превзойденной последующими работами. При внимательном чтении древне-немецких источников я ежедневно открывал такие формы и совершенства языка; из-за которых мы обыкновенно завидуем грекам и римлянам, когда оцениваем свойства нашего теперешнего языка; следы, которые в современном языке еще сохранились в обломках и как бы в окаменелом виде, стали мне мало по-малу ясными, и резкие переходы сгладились, когда явилось возможным связать новое со средним и среднее с древним. Вместе с тем обнаружились самые поразительные сходные черты между всеми родственными наречиями, равно как и не замеченные до сих пор отношения их отличий. Мне казалось весьма важным проследить до мелочей и изобразить эту непрерывную, все распространяющуюся, связь; осуществление плана я представил себе настолько совершенно, что сделанное пока мною остается далеко позади его".
        Эта книга произвела огромное впечатление на современников и имела большое влияние на развитие языковедения. Уже в 1822 г. вышло второе издание с значительными дополнениями и исправлениями. Так, напр., был введен отдел фонетики, которого не было в 1-м издании и который имеет особенно большое значение потому, что в нем был установлен знаменитый закон передвижения согласных «в германских языках (см. IV гл., § 70). Это был первый пример „звуковых законов," на изучении которых основывается историческая фонетика. Это был первый плод точного исследования фактов языка с исторической точки зрения.
        Закон передвижения германских согласных в существенных чертах еще раньше был открыт Раск'ом и опубликован в 1818 г., но работа Раск'а прошла тогда незамеченной. Гримм открыл этот закон самостоятельно, и он вошел j; науку под названием „закона Гримма".
        Из других работ Гримма необходимо отметить „Немецкий словарь", который он составлял вместе с своим братом—Вильгельмом („Deutsches Wörterbuch" von Jacob und Wilhelm Grimm). Этот словарь начал выходить с 1853 г. Братья не успели его закончить, и печатание было закончено после их смерти Гильдебрандом и Вейгандом.
[16]              
Значение Я. Гримма определяется тем, что он был творцом исторической грамматики. Об исторической точке зрения говорили в то время многие и не только в области языковедения. Поднятие интереса к истории стояло в связи с романтическим движением. Гримм первый проследил историю языка по памятникам. В результате этого должно было явиться иное отношение к звуковым изменениям, относительно которых даже у Боппа были колебающиеся взгляды. Оказалось, что в звуковых изменениях есть закономерность. Эта заслуга Гримма признана уже его современниками.
        Далее, исследование Гримма подтвердило большое значение для истории языка изучения народных диалектов, в которых часто сохраняются особенности, утраченные литературными языками.
        С этого же времени изменился взгляд на грамматиту. Ее уже перестали считать нормативной наукой. „Грамматика, по словам Раск'а, имеет задачей не установление того, как следует образовывать слова, а описание того, как они образуются и изменяются." Образцом описания, как изменяются формы языка, и была „Немецкая грамматика" Гримма. По этому образцу стали создаваться подобные же грамматики других языков.

         § 250. Бопп, Гумбольдт и Гримм были основателями научного языковедения. Они представляют разные стороны его, развитые их последователями, которые не заставили себя долго ждать. Вскоре же вышло в свет капитальное исследование Августа Фридриха Лотта (1802— 1887), которого справедливо называют самым выдающимся из преемников Боппа, —„Этимологические исследования в области индоевропейских языков, с особенным отношением к переходу звуков в санскритском, греческом, латинском, литовском и готском языках," 1733-36 г. Этим трудом была основана научная фонетика.
        Потт, на основании работы Гримма, пришел к убеждению, что надежный ключ к этимологии может быть найден только в фонетике. Его исследвания вполне это подтвердили. Его заслуга заключается не только в том, что он установил большое количество этимологии, признанных безошибочными, но и в том, что он первый составил таблицы звуковых
[17]    
соответствий, охватывающих сравниваемые языки во всем объеме, и этим более чем кто-нибудь другой способствовал установлению взгляда, что звуковые изменения происходят закономерно.
        Потт занимался и отдельными языками — балтийскими, курдским, цыганским („Die Zigeuner in Europa und Asien, 2 части, 1844—5 г.), но наиболее важные его труды относятся к области сравнительного языковедения.

         §251. Одновременно с сравнительной грамматикой и.-е. языков быстро подвинулось вперед и изучение отдельных языков. Возникло много филологии—индийская, иранская, германская, славянская и др. Они усвоили новые лингвис тические методы, что способствовало быстрому их расцвету. Только классическая филология долго сторонилась нового на правления в языковедении.   ,
        Прежде всего необходимо отметить расширение знаний в области индийской филологии. С 1840 г. началось более детальное изучение Вед, и в сравнительно короткое время прибавилось много нового достоверного лексического материала, давшего большую пищу для этимологических изы сканий. Особенно выдаются труды Макса Мюллера и Ауфрехта — издателей Вед и Бетлита и Рота—составителей большого санскритского словаря, который, по месту издания, носит название „петербургского". Этот словарь соста вил эпоху не только в индийской филологии, но и в сравнительном языковедении.        
        В области славянской филологии надо назвать—Добровского, Востокова, Караджича и особенно Миклошича. Добровский — основатель славянской филологии, автор монументальной „грамматики старославянского языка" (Institutiones linguae slavicae dialecti veteris...., 1822 г.), имевшей большое значение для своего времени. Востоков открыл значение старославянских написаний ? <y> (юс большой) и ?A (юс малый) (см. V гл., §90), сравнив их с соответствующими фактами польского языка: эти буквы обозначали, как он установил, носовые гласные. Сравнительный метод тут блестяще оправдался. Караджич реформировал сербское правописание, составил сербскую грамматику и словарь, который в славянской науке того времени был явлением единственным. Миклошич создал сравнительную грам-
[18]    
матику славянских языков. Он применил методы, созданные Боппом и Гриммом, сначала к старославянскому языку, а затем—ко всем живым славянским языкам, и сделал доступной широкую область славянских языков для исследователей и неславянского происхождения. Его „Сравнительной грамматикой славянских языков" (I т.—1852, II— 1856 г.) воспользовался Бопп для своей „Сравнительной грамматики и-е. языков".
        В области изучения кельтского языка в этот период должен быть назван Цейс. Его „Кельтская грамматика" была особенно важна потому, что до того времени принадлежность кельтских языков к индоевропейской семье не была прочно установлена, и даже еще Потт в своих „этимологических исследованиях" думал, что кельтские языки не принадлежат к и.-е. семье и только смешались с ними в доисторическое время. После работы Цейса принадлежность кельтских языков к и.-е. семье стала несомненна.
        Наконец, научное языковедение проникло и в область классической филологии. Виновником этого был Г. Курциус (1820—1885), который еще в молодости увлекался Гумбольдтом и Боппом и поставил себе задачу употребить сравнительное языковедение на пользу классических языков, особенно греческого. Эта задача с большим мастерством была осуществлена его главным трудом—„Очерк греческой этимологии". Курциус оказал важные услуги этимологии тем, что собрал и привел в порядок установленное другими, искусно отделил достоверное от сомнительного, старался отыскать твердые нормы для перехода звуков и сохранить, по выражению Дельбрюка, значению его права.
        Для латинского языка немало пользы принесли работы В. Корсена (1820—1875) в области произношения, вокализма и ударения.
        Здесь мы у конца первого периода научного языковедения, начало которому положено „Системой спряжения"... Боппа, вышедшей в 1816 году. Что же сделано за этот период? 1) Доказано родство и-е. языков, 2) пришли к более удовлетворительным решениям вопроса о происхождении форм, 3) верное направление получило решение вопроса о „звуковых законах," 4) более точно были определены отношения между отдельными индоевропейскими языками.
[19]              
        Вот как говорит об этих достижениях Г. Курциус: „После первых смелых попыток основателей нашей науки, новое, более молодое поколение с сороковых годов признало своим лозунгом строжайшее соблюдение звуковых законов. Злоупотребления, которые совершались даже заслуженными исследователями, прибегавшими к разным ослаблениям, вырождениям, отпадениям и т. д., вызывали вполне основательное недоверие, долженствовавшее привести к большей строгости и сдержанности в этом отношении. Последствия более строгого в этом смысле направления оказались, можно сказать, благодетельными. Достигнуты были: более строгое наблюдение звуковых переходов и их причин, более старательное разграничение отдельных языков, периодов и разновидностей языка друг от друга, более определенное представление о возникновении многих звуков и сочетаний звуков. В этом отношении мы смотрим гораздо дальше и шире, чем двадцать лет тому назад, и это яснее всего доказывается тем, что многие раньше высказывавшиеся ни на чем не основанные мнения признаются невозможными даже теми, кто впервые пустил их в ход".
        Решение вопроса о „звуковых законах", как сказано выше, получило верное направление; окончательное его решение было достигнуто гораздо позднее.
        Вот главнейшие достижения этого периода. Им подвел итог и начал новый период—Август Шлейхер.

         Август Шлейхер (1821—1868).

         §252. Дельбрюк („Введение в изучение языка", 1904, ст. 43 ел.) указывает два влияния, которые можно заметить в работах Шлейхера: 1) философии Гегеля, последователем которой он был в молодые годы, и 2) нового естествознания, к которому он, особенно в последние годы жизни, обнаружил страстное влечение. На долю первого влияния с некоторой вероятностью можно отнести взгляд, что эволюция человечества разделяется на периоды—доисторический и исторический, при чем к доисторическому периоду относится эпоха развития языка, к историческому—эпоха его разложения. Естественные науки оказали на Шлейхера
[20]    
более заметное влияние. Под их влиянием в его систематизирующем уме складывалось учение, главные положения которого Дельбрюк формулирует так: „язык есть природный организм, он живет как и другие организмы, хотя и не поступает, как человек. Наука об этом организме принадлежит к наукам естественным, и метод, посредством которого она должна быть разрабатываема, есть метод естественных наук."
        Термин „организм" по отношению к языку может быть допущен, как образное выражение, но никак не в собственном его значении, так как язык не существо, а проявление существа, не организм, а его функция. Язык возникает в человеческом обществе: науку о языке нельзя причислять к числу естественных наук, а к наукам общественным, гуманитарным.
        Шлейхер не ограничивался изучением древних языков. Он изучил также литовский язык, для чего предпринимал специальные путешествия в прусскую Литву; результатом этого явилась литовская грамматика (Handbuch der litauischen Sprache, 1856 г.), до сих пор не утратившая значения. Так как она основана на непосредственном наблюдении живого языка, то там говорится не о буквах, а о звуках. Это — очень важное нововведение.
        Самый важный из трудов Шлейхера—„Компендий сравнительной грамматики индоевропейских языков" („Compendium der vergleichenden Grammatik der indogermanischen Sprachen," Веймар, 1861 г.).
        Шлейхер в существенных чертах принимает точку зрения Боппа на происхождение формальных элементов в индоевропейских языках. Больше всего различий между Шлейхером и Боппом — в фонетике. Бросается в глаза прежде всего объем, который она занимает: в Компендиуме— половину всей книги, тогда как в „Сравнительной грамматике" Боппа это—тощая и неравномерно разработанная глава под заглавием „Система письма и звуков".
        Очень важна та новая точка зрения, с которой Шлейхер, рассматривая факты отдельных индоевропейских языков» стремился все эти факты доводить до праязыка, а также сделал попытку восстановить (реконструировать) праязык. Это сыграло важную роль в истории языковедения: разрешение проблемы реконструкции индоевропейского пра-
[21]    
языка заполнило, можно сказать, весь следующий период. Сам Шлейхер относительно и.-е. праязыка имел, как мы видели (см. XIII главу), довольно ложное представление, но он поставил новую задачу лингвистике—восстановление праязыка и указал путь к ее решению.
        Каков же этот путь? Это видно из предисловия к „Учению о формах старославянского языка" (одно из ранних сочинений Шлейхера—1852 г.). Там говорится: „при сравнении форм двух родственных языков, я стараюсь прежде всего привести формы к предполагаемой основной форме", т. е. к тому виду, который они должны были иметь вне действия позднейших звуковых законов, или вообще поставить их на одинаковую ступень звуковых отношений... Так как различные языки известны нам в очень разнообразных возрастах своего развития, то прежде чем приступить к сравнению, нужно, по возможности, устранить эту разницу в возрасте". Лучший способ для ;этого—возведение фактов отдельных индоевропейских языков к праязыку. Индоевропейский праязык это тот язык, на котором говорили непосредственно перед разделением индоевропейских языков (о том, как Шлейхер представлял себе и.-е. праязык, см. ХШ главу).
        Шлейхер, восстановив факты и.-е. праязыка, сочинил даже на нем басню, которую озаглавил—avis akvasas (овца и лошадь), хотя, повидимому, и не склонен был приписывать этим восстановленным фактам исторической реальности: „построением этих основных форм, говорит он, не утверждается, что они действительно некогда существовали". Но сам-то и.-е. праязык в том или другом виде, несомненно, существовал, и вот естественно возникает вопрос, каким образом совершилось распадение его на отдельные языки. Отвечая на этот вопрос, Шлейхер создал теорию „родословного дерева" или теорию „переселения". Сущность ее состоит в том, что и.-е. праязык, в силу присущего, но мнению Шлейхера, каждому языку стремления к ди-ференциации, разделился на два языка; затем произошло расселение индоевропейцев, и вынесенные ими из прародины разновидности общего праязыка снова диференцировались. По мнению Шлейхера, чем восточнее находится индоевропейский я.зык, тем он древнее, тем позднее он
[22]    
выделился из праязыка. Раньше выселились из прародины славяно-германцы, потом — греко-италийцы, после всех — индо-иранцы. Затруднение представляли кельты. Сначала Шлейхер считал, согласно с своим принципом, что они выселились из прародины раньше всех, а потом ближайшее знакомство с кельтским языком заставило сближать его с греко-италийской группой, что нарушало принцип.
        Заслуги Шлейхера заключаются в том, что он в „Компендиуме" подвел итоги всему, что до него было сделано в области сравнительного изучения индоевропейских языков, ввел новый материал (литовский язык), указал новую задачу и метод решения (восстановление праязыка). Из критики работ Шлейхера вышел, можно сказать, весь следующий период языковедения.

         Младограмматики.

         § 253. Самое характерное для этого периода — младограмматическая школа в Германии. Основатели ее—Бругман, Остгоф и Пауль. Когда эта школа возникла, у нее было немало сторонников, но не меньше и горячих противников, которые в конце концов примкнули к младограмматикам.
        Главная проблема, разрабатывавшаяся в этот период,— проблема восстановления фактов индоевропейского праязыка и история изменения их на почве отдельных языков. Главнейшие результаты этой работы изложены в XIII главе.
        С этой проблемой тесно связана проблема „звуковых законов". Именно в этот период языковедения окончательно установлено, что „звуковые законы" не допускают исключений, а также разработан принцип аналогии (см. IV главу).
        Новое решение получила проблема распадения праязыка. Против теории родословного дерева Шлейхера восстал Иоганн Шмидт (1872 г.), создавший так называемую теорию волн. Согласно этой теории индоевропейские языки представляют непрерывный ряд, в котором каждые два соседних языка представляют сходные черты. Эти сходные черты могут захватывать несколько соседних языков и перекрещиваться в разных направлениях. Эта теория находила
[23]    
подтверждение в изучении диалектов современных языков, которое устанавливает отсутствие резких граней между диалектами, а наличие незаметных переходов. Теория волн признавала современное распределение индоевропейских языков отражением праязычного распределения, но в большем масштабе. Лескин (1876) примирил крайности обеих теорий, указав, что современного положения индоевропейских языков нельзя объяснить исключительно в виде постепенного их расширения без нарушения взаимного соотношения по месту, существовавшего в прародине, а приходится признавать также и возможность выселений отдельных групп, что часто наблюдается и в наше время (переселение англичан в Америку и мн. др).
        Значительной разработке подверглась также проблема восстановления культуры индоевропейцев по данным языка (см XIII главу).
        Вообще в этот период сделано то, что в настоящее время считается в языковедении прочно установленным и что служит основой для дальнейших научных изысканий.
        В этот же период возникли новые проблемы, которые занимают лингвистов в настоящее время, и подготовлены научные деятели, работающие над разрешением этих проблем.
        Итоги этого периода подведены в монументальной работе Бругмана (фонетика и морфология) и Дельбрюка (синтаксис)—„Grundriss der vergleichenden Grammatik der indogermanischen Sprachen", которая начала выходить в"1886 году и закончена в 1900 г. Во втором издании, которое начало выходить в 1897 г., и синтаксис должен был принадлежать Бругману, но успел выйти только 1-ый том его уже после смерти автора—„Syntax des einfachen Satzes im idg"., 1926.
        Целый ряд ученых, принадлежащих этому периоду, создали школы в разных странах: в Германии уже названые ученые, де Соссюр—в Швейцарии и во Франции, Асколи—в Италии, Фортунатов и Бодуэн де Куртенэ—в России и др. Ученики их продолжают работу своих учителей.

         § 254. Многие проблемы нашего времени унаследованы нами от предшествующей эпохи, но есть из них такие, которые особенно характерны для нашего времени. Все они, как мне кажется, группируются вокруг одной центральной проблемы—социологии языка. Проблема эта не новая, она
[24]    
восходит еще к В. Гумбольдту, но интерес к ней оживился в последнее время в связи с курсом общей лингвистики де Соссюра („Cours de linguistique générale", Paris, 1916, посмертное издание). Там ясно показывается, что предметом языковедения является язык (langue), как система лингвистических знаков, свойственная данной лингвистической группе. Таким образом, на первый план выдвигается описание языка, так как только язык, как система лингвистических знаков, имеет реальное социальное бытие. В предшествующий период, наоборот, считалось, что научное языковедение должно заниматься главным образом историей языка. Проблема описания разбивается на несколько проблем: проблему описания звуковой системы языка (см. III гл., 1, 2 и С п.), морфологической системы языка (VIII глава) я синтаксической системы языка (X глава). Выработка методов этого описания — очередная задача современного языковедения.
        Следующие проблемы, тоже тесно связанные с проблемой социологии языка—изучение функций языка в обществе (I гл. § 1 и ел.) и изучение социальных факторов, влияющих на изменение языка. К этому надо прибавить проблему изучения значения слов, в разрешении которой чувствуется настоятельная необходимость (VII глава).
        Таковы главнейшие из проблем, занимающих лингвистов в настоящее время. Предлагаемое пособие и должно было познакомить читателя с тем, насколько разработана каждая из этих проблем.

         Вопросы для самопроверки.

        Какова задача истории языковедения?
        Какие характерные черты присущи донаучному языковедению?
        Какое влияние на развитие языковедения имело знакомство с санскритом?
        Каковы заслуги Фр. Шлегеля?
        Кто считается основателем научного языковедения и почему?
        Какое главное сочинение В. фон Гумбольдта и како вы его взгляды на язык?
        Каково значение Якова Гримма?
[25]              
        Кто были продолжателями трудов основателей сравнительного языковедения и каковы их заслуги?
        Кто подвел итоги первому периоду в истории языковедения, указал новую задачу и метод ее разрешения?
        Кто такие младограматики и какими проблемами они занимались?
        Какие проблемы в настоящее время занимают лингвистов?

         XVI ГЛАВА.

         Библиография.        

         § 255. Общее языковедение.

        - В Поржезинский, Введение в языковедение. Изд. 4-ое. М. 1916. Особенно обратить внимание на гл. II („Важнейшие моменты в истории науки об языке"), гл. VII („Формы в языке" и т. д. Автор излагает Фортунатовскую теорию формы. Это особенно интересно потому, что он непосредственный ученик Фортунатова и сам работал в этой области"), гл. XI („Индоевропейский праязык и доисторическая эпоха в жизни индоевропейцев").
        - Д. Н. Ушаков. Краткое введение в науку о языке. Издание 6-ое М.-П. 1923. Есть и более новые издания. (Особенно интересна гл. 11: краткое, но очень ясное изложение физиологии звуков речи; в приложении—„звуки русского языка" и „образчик фонетической транскрипции", на который надо обратить особое внимание, так как автор—тонкий наблюдатель и один из редких знатоков русской орфоэпии. Главу IV („формы") интересно сопоставить с соответствующей главой „Введения" Поржезинского: в ней изложение Фортунатовской теории формы другого непосредственного ученика Фортунатова).
        В этих двух пособиях можно найти указания на другие русские пособия этого типа. Я их не упоминаю, т. к. они трудно достижимы.
        - Р. Шор, Язык и общество. М. 1926 г. „В основу очерка положены труды французской и американской социологической школы". В книге вскрывается социальная природа языка. Интересна „семасиология", в которой сказалось влияние Гуссерля и Шпета.
        - F. de Saussure, Cours de linguistique générale. 1916 г. Об этой книге см. во многих местах пособия.
        - J. Vendryes, Le Langage. Paris, 1921. (Во „введении" интересны соображения относительно происхождения языка. Во 2-ой части „Grammaire"—применение теории формы де Соссюра гл. обр. к фактам французского языка. Вандриес—ученик де Соссюра. В книге большое внимание уделено социальной природе языка).
        - Hugo Schuchardt—Ein vademecum der allgemeinen Sprachvissenschaft. Halle. 1922. (Сборник цитат из сочинений Шухардта по важнейшим вопросам общей лингвистики, сделанный его учеником Лео Шпицером
[26]              
        Особенно интересны главы о звуковых изменениях, о смешении языков, о родстве языков и мн. др.).
        - Е. Sapir. Language, An Introduction to the Study of speech. New York, 1921. Особенно интересны I гл. „Определение языка", в которой выясняется социальная природа языка, и VI гл. „Типы строения языка".
        - А. Noreen. Einführung in die wissenschaftliche Betrachtung der Sprache. Halle. 1923. (В книге интересно подробное различение языков в зависимости от природы внешней стороны лингвпстического знака: языки слуховые, зрительные и т. д.).
        - Meillet. Linguistique historique et linguistique générale, Paris, 1921 (В книге собраны статьи автора, рассеянные по журналам. Они касаются гл. обр. вопросов общей лингвистики. В этой книге больше, чем в какой-нибудь другой, говорится о социальной природе языка.*) В ней же перепечатана очень важная статья—„Как слова изменяют значение?"
        Другие литературные указания можно найти в приведенных книгах.

         § 256. Метод описания звуковой системы языка

        - Е. Sievers, Grundzüge der Phonetik, 5. Aufl. Leipzig. 1901 (С давних пор служит наиболее надежным пособием по физиологии звуков речи. Точное изложение, обильный материал).
        - О. Jespersen, Lehrbuch der Phonetik, Leipzig, 1904. (удивительно ясное изложение, материал гл. обр французский, немецкий и английский, интересна попытка формулировать органическую (артикуляционную) базу этих языков).
        - Е. Поливанов, Лекции по введению в языковедение и общей фонетике, Берлин 1925 (излагается гл. обр. фонетика, интересны отделы— фонетический состав французского, немецкого и английского языков).
        - О физиологии звуков речи и фонетике говорится почти в кеждом из указанных пособий по общему языковедению.
        Относительно фонетических изменений и их причин недавно появилась статья Гойданича—„Le alterazioni fonetiche del linguagio e le loro cause" Archivio glottologico italiano, 20 т., 1926), которая ориентирует в современном положении вопроса.
        О письме подведение итогов тому, что добыто до нашего времени можно найти в книге Н. Jensen'a—„Geschichte der Schrift", Hannover, 1925

         § 257. Генеалогическая классификация языков.

        - „Les langues du monde", Paris, 1924. Это основное в настоящее время пособие по этому вопросу. Оно дает не только классификацию языков по родству, но и их местонахождение (приложены карты), краткие описания их фонетической и формальной систем, литературу. По всему этому можно судить о состоянии изучения каждого из упомянутых языков.
        - Trombetti, Elementi di glottalogia. Bologna. 1923. В книге особенно интересна попытка автора доказать происхождение всех языков земного шара от одного праязыка.
        *) Литературу по вопросу о социальной природе языка можно найти в статье М. II. Петерсона, „Язык как социальное явление", Ученые записки инст. языка и литер. РАНИОН. М. 1927, т. I.
        - „Труды комиссии по изучению племенного состава населения СССР и сопределенных стран" издаются Академией Наук и дают сведения гл. обр. о языках народов, населяющих СССР.
        По семасиологии нет ни одного пособия, которое бы хоть сколько-нибудь удвлетворяло. Некоторые литературные указания сделаны в гл. VII.

         § 257. Метод описания морфологической системы языка.

        Кроме того, что можно найти в пособиях по общему языковедению и того, что уже приведено в § 160, гл. VIII, почти не на что сослаться Есть одна книга, специально посвященная этому вопросу: Jespersen, The philosophy of grammar, 1925. В ней—критика традиционной грамматики n изложение системы автора.

         § 258. Метод описания синтаксической системы языка.

        Наиболее интересная книга, вышедшая за последнее время по синтаксису—„Vorlesungen über Syntax". J. "Wackernagel'a, 1—1920, II-1924. В ней интересны вводные главы об истории и предмете синтаксиса (по поводу книги Риса „Was ist Syntax?"), в основных главах—сравнительный синтаксис немецкого, латинского и греческого языков.
        - Шахматов. Синтаксис русского языка 1 вып.—1925 г., 2 вып.—1927 г. (Об этой книге см. в X гл., стр. 10 слл).
        - К. Brugmann, „Syntax des einfachen Satzes im idg", Лейпциг, 1926 (первый том незаконченой покойным автором работы, гл. обр. о разных видах предложения).
        - W. Porzig, „Aufgaben der idg. Syntax", (Stand und Aufgaben der Sprachwissenschaft. Festschrift für W. Streitberg. Heidelberg. 1924, стр. 126—151). Подведение итогов сделанному и формулировка задач для будущих исследований. То и другое часто интересно, но не всегда достаточно убедительно.
        - Пешковский, Русский синтаксис в научном освещении, 3-е, совершенно переработанное издание. М. 1928. (Главные отличия от первых изданий: учение о частях речи, „полный отказ от оглядки на потребности школы", рассмотрение функций падежных и предложных конструкций).
        - Е. Истрина, Синтаксические явления Синодального Списка 1 Новгородской летописи. Известия Ак. Н. XXIV (1919) и XXVI (1921). Работа интересна как одна из редких у нас попыток синтаксического описания одного литературного памятника. С приемами описания и с синтаксической системой, положенной в основание его, согласиться нельзя.
        - М. Петерсон, Очерк синтаксиса русского языка, М,—П. 1923. (Во „Введении"—из истории разработки русского синтаксиса, вопрос о предмете синтаксиса, о сочинения и подчинении. В основной части—описание синтаксической системы русского языка. См. реценции H. H. Дурново в „Родном языке в школе", кн. 4, 1923 г. А. М. Пешковского— в „Печати и Революции", кн. 2, 1924 г. и ответ автора в „Родном языке R школе", Λ» 8, 1925 г.).
[28]              
        Вся литература по попросу о „морфологической классификации языков" помещена в XII главе.

         § 259. Сравнительный метод и главнейшие результаты его применения.

        - A. Meillet, La méthode comparative en linguistique historique. 1925. (Точная формулировка методологических требований при сравнении языков.)
        - Brugmann und Delbrück, „Grundriss der vergleichenden Grammatik der idg. Sprachen", 2 изд. с 1897 г. по 1926 г.—всецело обработано Вругманом (синтаксис не закончен). Это—основное пособие по этому вопросу.
- Ф. Ф. Фортунатов, „Краткий очерк сравнительной фонетики индоевропейских языков", П. 1922 г. (Посмертное издание. Интересно как последняя формулировка взгядов автора на звуковой состав и.-е. праязыка).
        - A. Мейе, Введение в сравнительную грамматику и.-е. языков. Перевод Д. Кудрявского. Юрьев, 1914. (Фонетика, морфология, культура индо европейцев, краткая история языковедения). По-французски вышло 5-ое издание этой интересной книги.
        - B. Поржезинский, 1) Очерк сравнительной фонетики древнеиндий ского, греческого латинского и старославянского языков". М. 1922 г. 2) „Сравнительная морфология др.-инд., греч., лат. и ст.-сл. языков", ч. 1: Склонение имен. М. 1916. (Наиболее надежные пособия по сравнительной фонетике и морфологии).
        - В. А. Богороцкий, „Краткий очерк сравнительной грамматики индоевропейских языков", Казань, 1917. (Популярное, очень доступное изложение, основывающееся на немногих фактах).
        Популярное изложение вопроса о восстановлении культуры индоевропейцев молено найти в книгах О. Шрадера, Индоевропейцы, Спб., 1913 г. Л. Carnoy, Les indoeuropéens, Bruxelles—Paris, 1923..

         § 260. Происхождение языка, история .языковедения, библиография.

        Вопрос о происхождении языка трактуется большею частью в пособиях по общей лингвистике, там же приводится и литература. Важнейшие сочинения приведены в XIV главе. Недавно вышедшая брошюра И. Презента, „Происхождение речи и мышления", 1928 г. обнаруживает слабую лингвистическую подготовку автора.
        По истории языковедения начал выходить в Германии монументальный труд под редакцией Штрейтберга—Geschichte der Sprich Wissenschaft. По смерти редактора выход в свет издания приостановлено. О современном состоянии индоевопейской лингвистики у нас можно узнать из статьи М. Петерсона, „Языковедение" в сборнике „Общественные науки СССР", М. 1928 (там ссылки на другие обзоры), а за границей—из книги „Stand und Aufgaben der Sprachwissenschaft", Festschrift für W. Streitberg. 1924. Интересно также отметить статью А. Сешеэ о женевской лингвистической школе (A. Sechehaye, L'école genevoise de linguistique générale, „Jndogermanische Forschungen" т. 44, 1927).
        Лингвистическая библиография систематически сообщается в периодическом издании „Jndogermanisches Jahrbuch" (с 1913 г.), а также в журналах: „Indogermanische Forschungen" (с 1891 г.), „Bulletin de la Société de linguistique" и др.
        Библиографические указания делались с таким рассчетом, чтобы, исходя из указанных книг, можно было находить и другую литературу по интересующему вопросу.

         Задача

        На основании всего, что вы изучили, сделайте „Характеристику русского языка". Характеристика должна быть сделана по следующему плану:
        Родственные отношения.
        Звуковая система (Для этого возьмите прозаический литературный текст, не меньше 25 строк, транскрибируйте, имея в виду литературное произношение, и определите процентное отношение 1) гласных лабиализованных и нела биализованных, 2) гласных ударяемых и неударяемых, 3) со гласных (твердых и мягких).
        Морфологическая система (Для этого возьмите текст прозаический, литературный, содержащий не меньше 500 слов, и определите процентное отношение слов, имеющих формы словоизменения, и слов, не имеющих форм словоизменения).
        Синтаксическая система (Возьмите страницы две прозаического литературного текста и определите, какими способами выражены отношения между словами и насколько часто).

         Примечание: Вместо характеристики русского языка вы можете сделать характеристику какого-нибудь другого языка, который вы достаточно хорошо знаете. Данные, добытые вами путем исследования текстов, дополните тем, что есть в книге о русском и других языках. Исполнение работы покажет, насколько вы овладели методами описания языка.