-- Академия наук СССР. Институт языкознания, молдавский филиал

         Тезисы докладов научных сотрудников института языкознания АН СССР и института истории, языка и литературы молдавского филиала АН СССР на совместной сессии, посвященной вопросам молдавского языкознания, Москва: изд. АН СССР, 1951.

          Редакторы: Б. А. Серебренников и В. П. Сухотин

     СОДЕРЖАНИЕ

        - В. В. Виноградов. Основные задачи советской науки о языке в свете работ И. В. Сталина по языкознанию… 5
        - Б. А. Серебренников: Проблемы сравнительно-исторического изучения языков и вопросы молдавского языкознания… 9
        - Д. Е. Михальчи : Задачи молдавского языкознания… 13
        - В. Ф. Шишмарев : Романские языки юго-восточной Европы и национальный язык молдавской советской социалистической республики… 17
        - Р. А. Будагов : Молдавский язык среди романских языков… 31
        - Р. Г. Пиотровский : Славяно-молдавские языковые отношения и проблема национальной специфики молдавского языка… 34
        - С. Б. Бернштейн : Славянские элементы в молдавском языке… 43
        - И. Д. Чебан : Современное состояние научной разработки молдавского языка и его истории… 45
        - Н. Г. Корлэтяну: Задачи исследования основного словарного фонда и словарного состава молдавского языка… 49
        - И. К. Вартичан : Некоторые закономерности развития грамматического строя молдавского языка… 53

[5]      
        Академик В. В. Виноградов: «Основные задачи советской науки о языке в свете работ И. В. Сталина по языкознанию»

        1. Труд И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», являющийся драгоценным вкладом в марксистско-ленинскую философию; оказал огромное влияние на развитие всех общественных наук и произвел настоящую революцию в науке о языке.
        2. В этом труде И. В. Сталина научная теория языкознания и краткий очерк развития языков в связи с историей общества включены в широкий круг вопросов истории человечества, современного положения народов и их освободительной борьбы. В этом труде содержится гениальная программа разработки теоретического, а также исторического и сравнительно-исторического языкознания на основе творческого марксизма.
        3. Труд И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», разоблачивший антимарксистские предпосылки и «устои» теории академика Н. Я. Марра и его «учеников», вооружил советское языкознание научным методом, марксистской теорией, создав прочную, незыблемую методологическую базу для правильного решения всех основных вопросов науки о языке и для победоносной борьбы против реакционной идеологии зарубежного буржуазного языкознания.
        4. В произведениях И. В. Сталина впервые в истории науки о языке с предельной ясностью и точностью определены природа языка как общественного явления, самый характер неразрывной связи истории языка с историей общества, основные законы развития языка и указаны пути подлинно-научного исследования истории языков мира. Изучение истории языков народов Совет-
[6]      
ского Союза и зарубежных стран получает в трудах И. В. Сталина острую и точную марксистскую направленность.
        5. И. В. Сталиным не только открыты исторические закономерности скрещивания языков в эпоху до победы социализма во всем мире и исторические закономерности слияния языков в эпоху после победы социализма в мировом масштабе, но и ясно намечены задачи и принципы изучения развития языков — от языков родовых к племенным, от племенных к языкам народностей и языкам национальным. Этот широкий круг вопросов и задач, стоящих перед советской наукой о языке, в гениальных произведениях И. В. Сталина очерчен с полной определенностью.
        6. Раскрывая основные процессы и законы истории языков, И. В. Сталин впервые в науке глубоко и ярко освещает роль народных масс в образовании и развитии языка. История общенародного языка развивается в тесной и органической связи с историей таких общностей, как племя, народность, нация буржуазная, нация социалистическая.
        7. Четко разграничив язык и культуру, И. В. Сталин устанавливает закономерности складывания национальных языков и их развития, определяет место и значение народных диалектов на разных этапах истории общенародного языка, удельный вес классовых жаргонов, характеризует способы обслуживания общенародным, национальным языком буржуазной и социалистической культур.
        8. Глубокое и всестороннее изучение истории данного конкретного языка и национального своеобразия его развития, осуществляемое в тесной связи с изучением истории народа — творца и носителя этого языка, предполагает применение приемов сравнительно-исторического исследования. Исторические закономерности и перспективы развития языка становятся шире и яснее на фоне сравнительно-историческою исследования группы родственных языков или даже отдельных ближайших по родству языков, а также всех диалектов изучаемого языка.
        9. В труде И. В. Сталина «Марксизм п вопросы языкознания» впервые в истории языкознания с исчер-
[7]    
пывающей полнотой и точностью описана структура языка, определены основные элементы, или структурные части языка, показано их взаимодействие и соотношение, установлены различия в характере и темпах изменений «основы» языка и его словарного состава. Следовательно, после появления трудов И. В. Сталина невозможно ни отождествление структуры языка с его словарным составом, ни типичное для «нового учения» о языке искажение связи, взаимодействия и соотношения грамматики и лексики, ни обедненное и извращенное представление о грамматическом строе языка.
        10. С марксистским пониманием сущности языка как общественного явления, связи истории языка с историей общества и с марксистским определением структуры языка и своеобразия темпов ее изменений неразрывно связана задача изучения внутренних законов развития языка. Внутренние законы развития данного конкретного языка определяют периодизацию основных этапов его истории, национальное своеобразие его совершенствования, характер и формы изменений его «качества».
        11. Сталинское определение языка как продукта ряда эпох снимает традиционное противопоставление описательной и исторической грамматики. Это определение дает ключ к построению таких грамматик и словарей, которые правильно отражают языковую действительность, представляя современный язык в его развитии.
        12. Сталинское учение о языке создало прочную марксистскую базу для определения и кодификации структуры национальных литературных языков, разработки систем письма, орфографии, установления и развития терминологии, словом, для быстрого, оперативного разрешения актуальных вопросов, относящихся к упорядочению, нормализации национальных языков и подъему их культуры.
        13. Произведения И. В. Сталина по вопросам языкознания, указывая пути изучения связей и взаимодействий между литературным и народным языком в разные периоды развития общества, направляют языковедов на разработку стилистики национального языка. Исследование стилистического многообразия языка невозможно в отрыве от изучения функционального своеобразия его употребления в разных сферах общественной жизни.
[8]                
        14. В сочинениях И. В. Сталина раскрыты основные закономерности развития языков социалистических наций. В связи с этим перед советскими языковедами стоит ответственная задача — изучать и сопоставлять закономерности развития современных национальных языков народов Советского Союза, открывать в этих закономерностях общее, наблюдать, в каких сторонах структуры разных национальных языков, кроме общественно-политической и научно-технической терминологии, кроме словарного состава, обнаруживается влияние русского языка. Произведения И. В. Сталина по вопросам языкознания способствуют глубокому и правильному решению вопроса о способах и принципах освоения разными национальными языками Советского Союза интернациональной терминологии в русском обличье, а также русской общественно-политической лексики, в особенности лексики социалистической.
        15. В труде И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания» освещены ярким светом марксистско-ленинской науки пути развития национальных культур и языков всех народов Советского Союза и культур и языков всех стран в прошлом, настоящем и будущем.
[9]

        Кандидат филологических наук Б. А. Серебренников: «Проблемы сравнительно-исторического изучения языков и вопросы молдавского языкознания»

        1. Господство марризма в советском языкознании принесло колоссальный вред делу исторического изучения языков. Отождествление законов развития языка с законами развития общественно-экономических формаций, теория единства глоттогонического процесса и стадиального развития языков, провозглашение скрещения языков единственным фактором их образования, отрицание возможности происхождения групп родственных языков от одного языка-источника, отрицание сравнительно-исторического метода, будто бы несовместимого с марксистским диалектическим методом, составляли основной теоретический арсенал марризма.
        «Учение» Н. Я. Марра представляло невообразимый хаос идей, являющихся грубейшим извращением марксизма. Отсутствие изучения основного словарного фонда и грамматического строя различных языков и диалектов, отсутствие нормативных грамматик по многим языкам народов Советского Союза и монографий по частным вопросам языкознания — таково тяжелое наследие марризма.
        2. Труды И. В. Сталина по вопросам языкознания вызвали подлинный переворот в советской науке о языке, они вскрыли до конца всю порочность марровских идей и разоблачили их антимарксистскую сущность. И. В. Сталин реабилитировал сравнительно-исторический метод, указав вместе с тем на его серьезные недостатки.
        Внедрение подлинного историзма в языкознание и возрождение исторического изучения языков является одной из основных задач советских языковедов.
[10]              
        3. Сравнительно-исторический метод как научно-исследовательский прием не противоречит марксистскому диалектическому методу как принципиальному подходу к изучению явлений. Отсутствие органической и необходимой связи между свойствами предмета и характером звукового комплекса, возможность происхождения материально-родственных слов и фoрм, а также отдельных языков из одного источника, учет фонетических законов и неравномерности изменения различных языков и различных компонентов системы языка — составляют прочные и незыблемые основы сравнительно-исторического метода.
        4. Сущность марровской критики теории праязыка. Н. Я. Марр постоянно смешивал понятие библейского праязыка, общего для всего человечества, и языка как исходного материала при образовании группы родственных языков. Марровская пирамида, противопоставленная пирамиде индоевропеистов, представляет наиболее наглядное выражение этого смешения. Понятие языка-основы как языковой общности, существовавшей в определенным исторический период. Распад языка-основы связан с распадом человеческого коллектива. Отрицание возможности существования языков-основ означает полное отрицание всяких возможностей распада человеческих коллективов. Распад человеческих коллективов имел место во все эпохи существования человеческого общества. Отрицание возможности существования языков-основ в период родового общества представляет замаскированное стремление реабилитировать теоретические построения Н. Я. Марра.
        Каждый язык-основа представляет определенное звено в цепи исторически сменяющихся языковых общностей.
        5. Индоевропейская языковая общность — наиболее древняя, досягаемая по наличным языковым материалам, реально существовавшая языковая общность. Материальное родство основного словарного фонда и системы словоизменительных формативов — наиболее веский аргумент, подтверждающий историческую реальность индоевропейской языковой общности. Невозможность ее полной реконструкции не означает отрицания ее исторической реальности.
[11]              
6. Италийская языковая общность представляет несомненный результат распада индоевропейской языковой общности. Латинский язык отражает наиболее древнее состояние языка-основы современных романских языков. Сохранение словарного состава и грамматического строя латинского языка в письменных памятниках имеет особое значение для изучения романских языков.
        7. Народная латынь представляет продукт исторического развития латинского языка. Новое качество народной латыни возникло в результате длительного процесса накопления элементов нового качества и постепенного отмирания элементов старого качества.
        8. Судьба восточной народной латыни. Общие черты дако-румынского, македоно-румынского, истро-румынского диалектов и современного молдавского языка свидетельствуют об историческом существовании дако-романской языковой общности, или дако-романского языка-основы. Дако-романская языковая общность представляет, таким образом, язык-основу, возникший в результате победы романского элемента над фрако-иллирийским, а позднее славянским элементом, и тем самым представляет собою убедительное подтверждение сталинского тезиса о характере скрещивания языков. Влияние фрако-иллирийского субстрата отразилось в особенностях грамматической модели румынского и молдавского языков, в проникновении некоторого количества фрако- иллирийских слов. Славянское влияние выразилось в значительной доле заимствованных слов, усвоении отдельных словообразовательных элементов. Основной словарный фонд и сохранившаяся система словоизменительных формативов имеют ярко выраженный романский характер.
        9. Румынский и молдавский языки являются результатом распада дако-романского языка-основы. Молдавский язык первоначально был одним из диалектов дако-романского языка-основы, но впоследствии в особых исторических условиях он стал самостоятельным языком, В своем словарном составе и грамматическом строе он сохраняет следы различных, исторически сменявших друг друга языковых общностей — индоевропейской, латинской и дако-романской.
        10.Изучение истории молдавского языка, является
[12]    
делом первостепенной важности, которым должны заняться в первую очередь языковеды молдавского филиала Академии Наук СССР. История молдавского языка должна стать одним из основных предметов филологических факультетов высших учебных заведении Молдавии. Осуществление этой задачи требует постановки преподавания молдавской диалектологии, румынского языка и румынской диалектологии
        Подлинно научное изучение молдавского языка немыслимо без прослеживания исторически сменявших друг друга языковых общностей, без изучения связи истории языка с историей народа. Оно невозможно без знания сравнительной грамматики романских языков и должно быть связано с введением преподавания латинского и румынского языков.
        Изучение истории молдавского языка и его диалектов несомненно поможет разрешить ряд актуальных практических задач молдавского языкознания.
[13]

        Кандидат филологических наук Д. Е. Михальчи : «Задачи молдавского языкознания»   

        1. Гениальные работы И. В. Сталина по национальному вопросу и вопросам языкознания имеют основополагающее значение для правильного понимания и изучения молдавского языка,
        2. Фридрих Диц в своей классификации романских языков, установив общность их происхождения от единого языка-основы — латинского, указал среди романских языков восточной Романии один валашский (румынский), считая, что он распространен, кроме Валахии и Молдавии, также и в Бессарабии. Существенным и верным в суждениях Ф. Дица было установление родства между романскими языками. В дальнейшем романисты, уточняя состав группы романских языков, не изменили этого взгляда на восточную Романию. Особенно большое значение имели труды проф. М. В. Сергиевского, который в ряде своих работ, связанных с проблемами истории, диалектологии и лексики молдавского языка, доказал его самостоятельное от румынского языка существование, заложив твердые основы советского молдавоведения.
        3. По вопросу о происхождении молдавского языка напечатан ряд статей и пособий, научная необоснованность которых стала очевидной после появления гениального труда И. В. Сталина по вопросам языкознания.
        Мною была сделана ошибочная попытка объяснить происхождение романских языков с позиции так называемого «нового учения» о языке Н. Я. Марра, чему я посвятил специальный доклад на сессии Института языка и мышления в январе 1950 г. Ошибочность этой попытки я пытался раскрыть в своих выступлениях в
[14]    
Институте языкознания и в Mосковском государственном университете, однако в статье, напечатанной в № 3 «Известий Отделения литературы и языка Академии Наук» за 1951 г., я обошел этот вопрос молчанием. Не разделяя ряда основных положений «теории» Н. Я. Марра, я не проявил должной критичности и принципиальности.
        4. Колебания и ошибки, допущенные в вопросе о происхождении молдавского языка, вызвали ряд ненужных дискуссий и затормозили изучение языка на несколько лет. До сих пор у ряда, языковедов нет должного понимания задач, стоящих перед молдавским языкознанием.[1] Попытки искусственного сближения молдавского языка со славянскими привели к самым неутешительным результатам: до сих пор в Молдавской ССР нет хорошей школьной грамматики, удовлетворяющих научным требованиям словарей, нет научно обоснованной орфографической системы.
        5. Отнюдь не отрицая специфического своеобразия языков восточной Романии, сказывающегося прежде всего в чрезвычайной продуктивности взаимодействия восточнороманских и славянских языков, следует иметь в виду самобытность развития молдавского языка по отношению к развитию румынского (что в определенной степени признают и некоторые румынские ученые). Это особенно относится к советскому периоду, когда плодотворное воздействие Великой Октябрьской социалистической революции сказалось первоначально в пределах Днестровского левобережья, а с 1940 г. и в языке правобережной Молдавии.
        6. Установление своеобразия и закономерности грамматического строя и основного словарного фонда молдавского языка является первейшей и насущной задачей лингвистов-молдавоведов. Работы по изучению истории молдавского языка (И. К. Вартичана и Лазаревой) разъясняют в известной мере некоторые вопросы, но следует признать, что в этой области сделано еще мало.
        Изучение современного молдавского языка, благодаря работам Н. Г. Корлэтяну, находится в более благо-
[15]    
получном положении; им же начато монографическое исследование основного словарного фонда и словарного состава молдавского языка.                         Значительно отстают от требований современности диалектологические исследования; описания центральных говоров, особенно существенные для решения проблемы молдавского языка, до сих пор не закончены и не опубликованы. Следует указать и на то, что молдавский язык и его говоры за пределами Молдавской ССР (в ряде областей Украинской ССР) совершенно не изучаются.
        7. Взгляды отдельных языковедов на молдавский язык кодифицировались и выдавались за естественные нормы живого языка. Особенно много декларативности и своеволия было проявлено в вопросах терминологии, орфографии, грамматики.
        Очевидно, молдавским лингвистам-практикам следует учесть плодотворный опыт терминологической работы в языковых институтах Прибалтийских республик. Только путем отказа от субъективных критериев в понимании языка может быть нормализована молдавская орфография, причем следует подчеркнуть, что существующие в современной орфографии условности вполне допустимы и окончательное разрешение вопроса о них может быть отложено до накопления положительных результатов изучения молдавского языка (составление описательной грамматики и завершение диалектологической и словарной работы).
        8. Пути развития молдавского языка как языка молдавской социалистической нации зависят от ряда специфических закономерностей. Установление норм современного литературного молдавского языка, очевидно, дело ближайшего будущего, и многое зависит при решении этой проблемы от успешного и радикального разрешения вопроса о литературном наследстве. Мною уже высказывалась мысль об общности ряда памятников XIX в., параллельного их использования как в социалистической Молдавии, так и в народно-демократической Румынии. В этом вопросе многие деятели молдавской культуры проявляют излишнюю и необоснованную осторожность.
        9. Изучение молдавского языка как восточнороманского требует хорошей общелингвистической и, в частно-
[16]    
сти, романистической базы, познание классическом и народной латыни, а также языком романской группы должно сочетаться с глубоким освоением древнеславянского и русского языков. Только при наличии квалифицированных кадров лингвистов-молдавоведов будут разрешены вопросы молдавского языкознания, разрешение которых искусственно задерживалось при «аракчеевском режиме» в языкознании.
        10. Молдавский язык как единственный живой романский язык на территории СССР должен стать предметом специального изучения и преподавания. Молдавская ССР, ставшая центром изучения ряда проблем советской археологии (скифы, ранние славяне, средневековье) и давшая много существенного для понимания истории Киевской Руси, должна стать опытной базой не только молдавистики, но и советской романистики в целом. Для успешного решения этих задач необходимо объединение всех научных организации под руководством ведущего центра советского языкознания — Института языкознания Академии Наук СССР.
[17]

        Академик В. Ф. Шишмарев : «Романские языки юго-восточной Европы и национальный язык молдавской советской социалистической республики»

        1. В восточной Романии образовалось два типа романской речи: западный, далматский, исчезнувший в 90-х годах прошлого века, и восточный, который можно было бы назвать условно балкано-романским, сохраняющийся поныне.
        2. Место образования балкано-романского типа является предметом научных споров: одни исследователи отстаивают тезис абсолютной непрерывности развития живого латинского языка населения римской провинции Дакии (Петр Майор, 1834), хотя ещё в 1777 г. Иосиф Бенкэ предупреждал: «Однако остерегайся думать, что нынешние трансильванские валахи происходят от тех римлян, которых поселил сперва в Трансильвании Траян»; другие защищают мысль об образовании румынского народа и языка к югу от Дуная, в центральной части полуострова, где затем произошло распадение народа на несколько ветвей, из которых одна переселилась на север и заняла Трансильванию, Молдавию и Валахию (Резлер); наконец третьи, не отвергая переселения с юга, настаивают на непрерывном существовании романизованного населения на территории Траяновой Дакии, причем некоторые даже расширяют ее пределы (Йорга).
        Правильной точкой зрения является вторая, с той, однако, оговоркой, что остатки старого населения в Дакии только вероятны; независимо от того, был ли этот язык романским, он оказался побежденным пришедшим с юга его собратом.
[18]              
        3. Место образования победившего романского языка определяется данными истории (образованием Аврелиановой Дакии) и языка, в котором отражаются связи с албанским; лексика, ротацизм (хотя он — предмет контроверзы), «балканизмы». Фиксация «прародины» у Россетти, Пушкарю и Филиппиде.
        4. Время и направление распада общего языка устанавливается также с помощью данных истории и языка. Процесс распада был обусловлен проникновением на полуостров славян, в особенности с конца VI в. по всей линии Дуная (в среднем течении его и в Паннонии под давлением аваров; в нынешних Валахии, Молдавии и Трансильвании — самостоятельно, а затем и распространением их, и прежде всего болгар, к югу от Дуная (со времени Крума и до Симеона, ум. в 927 г.). Все это вызвало передвижки местного населения в различных направлениях, на которые указывают данные языка: македоно-румынский испытал значительнее влияние греческого и гораздо меньшее албанского; мегленский — слабое влияние албанского и большое славянского; истро-румынский сблизился тесно с сербо-хорватским.
        5. Наиболее значительной передвинувшейся частью этой языковой группы была та, которая по занятой ею за Дунаем территории получила название дако-румынской. Передвижение этой группы было несомненно длительным и осуществлялось в несколько приемов. Филиппиде относит это перемещение к периоду между 600 и 1200 гг. Даты эти приемлемы для хронологизации языкового контакта, но начало передвижения группы следует датировать, вероятно, несколько более поздним временем, а именно концом VIII — началом IX в., до появления мадьяр (которые в X—XI вв. застали в Трансильвании уже организованные славяно-румынские — волошские — воеводства).
        6. Две главные волны переселения (точнее — инфильтрации) дако-румын по Филиппиде: 1) Мунтения, Цара Бырсей, юго-восточный угол Трансильвании и Цара Олтулуй (части Малой Валахии были заняты с юга, с правого берега Дуная); 2) Банат, Трансильвания, Молдавия, Буковина, Бессарабия — с запада. Оба движения протекали раздельно.
[19]              
        Возражения: на левом берегу Дуная нет следов валахов до XIV в., византийские авторы говорят только о славянах; в состав болгарского государства от Крема до Петра (ум. в 969 г.) входили земли на север от Дуная, «об ону страну Дуная»; в половине XI в. в Паристрии неистовствуют печенеги (1048—1098), частью одновременно с куманами. Термин Мунтения указывает на исконную связь позднейшей Валахии с горами (Карпатами). Древние предания говорят о сходе валахов с гор при Раду Негру или Тихомире-Иванко (уже после ухода печенегов и куманов). На движение с севера на юг указывает и смена центров: Кымпулунг, Тырговиште, Бухарест.
        М. В. Сергиевский и некоторые другие использовали идею двух раздельных потоков Филиппиде («Молдавия и Мунтения не имеют генетической и исторической связи; Ольтения имеет, вероятно, смешанный характер»), чтобы доказать самостоятельность молдавского языка. Но Филиппиде говорит не о языке, а о потоке и считает оба движения движением одной и той же языковой дако-романской группы, т. е. типа. С другой стороны, он же указывает на тесную связь Молдавии с Трансильванией, которые объединяются и многими характерными особенностями языка. Возражения эти отнюдь не оспаривают более позднего появления в молдавском языке своеобразных черт, возникших в ходе его исторического развития.
        7. Славянские элементы, весьма многочисленные в дако-романском и характерные для него, принадлежат разным слоям. Древнейшие, общие всем разновидностям балкано-романского, обнимают несколько десятков слов, из которых самые древние спорны (как, например, смынтына, стэпын, жупын, стына). Многие из них относятся к пастушескому быту. Некоторые переживают те же изменения, что и латинские слова. Более поздние многочисленны и разнообразны по значению. Они проникали в язык на протяжении очень долгого времени из разных славянских источников и разными путями, между прочим через церковь (болгары приняли христианство в 864 г.,   а румыны были подчинены болгарской церкви при царе Симеоне — 893—927 гг.); раннее христианство проникало к румынам через латинскую цер-
[20]    
ковь, как об этом свидетельствуют некоторые христианские термины). Контакт со славянами начался еще за Дунаем и продолжался затем в Трансильвании, где славяне жили до появления там романских выходцев из-за Дуная (ср. упоминание в венгерских источниках романославянских воеводств со славянскими воеводами, вроде Менуморута, X—XI вв.). Нечто аналогичное имело место, очевидно, и в Ольтении (к востоку же от Алюты был Телеорман «дикий лес», как его назвали еще, возможно, протоболгары; Бараганская степь — на восток от Бухареста, между реками Яломицей и Дунаем — была в руках тюркских кочевников и заселилась только в XIX в.) На далекий север славян привлекали месторождения соли в Марамуреше и Шарише.
        Наиболее старый слой славянских слов обнаруживает болгарские и особенно восточно-болгарские черты. Болгарами-славянами могло быть то славянское население, которое романские иммигранты нашли в Трансильвании и язык которого принадлежал, возможно, к восточно-болгарскому типу.
        В Буковине и северной Молдавии пришельцы застали, несомненно, восточных славян, проникших сюда ранее: на старые местные названия Броде Солотина, Сторожа, Сторожинец наложились южнославянские формы — Слатина, Стража и т. п. Таким образом, на почве Молдавии в дако-романский проникли черты, отличившие его от валашской ветви. В дальнейшем в языке Буковины, Молдавии и Бессарабии оказались следы общения с польским, украинским и русским языками. Русское влияние на словарь усилилось в конце XVIII в., после 1812 г., но в особенности после Великой Октябрьской социалистической революции.
        Выше упомянутые старые контакты с болгарским происходили до XII в.; к этой ранней поре относится ряд земледельческих терминов (даны у Думке). Средне-болгарские черты, имеющиеся во многих из этих терминов, говорят о том, что контакт был длительным, что на более древний староболгарский слой лег более поздний, среднеболгарский, но в то же время и о том, что в живом болгарском языке новые тенденции могли складываться значительно раньше (до XII в.), чем они появились в грамотах (особенно влахо-болгарских), не гово-
[21]    
pя уже о таких памятниках, как «Троянская притча», близкая по языку к народной речи, но дошедшая до нас в рукописи XIV в. Топонимика валашских грамот после XIV в. имеет среднеболгарский характер, а между тем названия эти традиционны. Но ряд таких местных названии мог быть и более поздним. Следовательно, контакт происходил сперва в пределах старой Дакии, где славянские элементы сохранялись до легендарных Раду Негру и Драгоша, где в болгарском уже довольно рано, до XII в., стали развиваться новые черты (среднеболгарские); после же XII в. контакт продолжался на почве общения населения на обоих берегах нижнего Дуная, во времена II болгарского царства (с 1186 г.), когда на южном берегу имелись и румынские элементы. Это же обстоятельство является дополнительным комментарием к тем восточноболгарским особенностям, которые вскрываются в румынском.
        Таким образом, наличие болгарского языка на территории Валахии и Молдавии — свидетельство того, что он был дольше, чем думал Иричек (т. с. до XIV—ХХ вв.), языком живым, подобно французскому в Англии, по крайней мере в верхних слоях романского общества, при дворе, у знати и в административных кругах (ср. точку зрения Милетича и еще раньше Венелина), а вовсе не был языком только церкви, литературы и писцов, следовавших готовым славянским образцам. Малая «литературность» языка славяно-румынских грамот и ряд местных названий, переданных в них в славянской, а не в романской форме (Длъго поле - Кымпулунг, Елхово-Ильфов) говорит против Иричка (Мутафчиев).
        Вопрос о древнесербских элементах представляет большие затруднения и решить его пока нельзя. Другое дело слова, проникшие в дако-румынский из сербского позднее, как, например, crai — «король», сербское — краль, болгарское — крал.
        Неясен вопрос о влиянии словацкого в западных областях Трансильвании (Петрович): характерная палатализация зубных (гинколо вместо динколо, фраке вместо фрате, или даже ундже вместо унде) известна и восточноболгарскому (гьень вместо день, кьебе вместо тебе).
[22]              
        Украинские элементы стали проникать в дако-румынский не ранее XI в. (Драгану). В грамотах румыны засвидетельствованы г. Галиции не ранее 1334—1335 гг. «Колонизацию» северных Карпат румынским элементом Миклошич и Калужняцкий датируют XV и XVI вв. Польские связи особенно развились в XIV—XV вв. (Брюске, Шелудько, Штефэнеску). Русское влияние начинается позднее, усиливается в XVIII и начале XIX в. Совершенно особое место занимает советский период, когда русский язык приобретает исключительное значение в международном масштабе.
        8. У балканских языков (не исключая и их романских разновидностей) имеется ряд грамматических контактов (формы склонения, глагольные формы). Эти «балканизмы» трудно использовать сейчас в целях установления времени и места контактов, так как, во-первых, вопрос не может считаться достаточно изученным и, во-вторых, разнородность языков допускает параллелизм развития.
        9. Дальнейшая судьба романской речи (после нового заселения территории старой, Траяновой Дакии) определяется политическими факторами: в конце XIII — начале XIV в. образовались княжества Валахии и Молдавии, каждое из которых объединяло ранее сложившиеся на их территории мелкие единицы, воеводства. Валахи заняли валашскую низменность (Малую и Большую Валахию на восток от Алюты, только постепенно освоенную ими) и остались в контакте с задунайской Болгарией и Византией. На севере романский элемент Марамуреша распространился на Буковину и по речным долинам спустился в северную Молдавию и далее в область между верхними течениями Прута и Днестра (будущая Бессарабия). Западная Трансильвания, а затем и южная (еще в XIII в. юго-восточная ее окраина называлась «пустопорожним полем») и все остальные ее части были заняты венграми и в дальнейшем разделили участь их государства.
        Это определило и участь языка. Прежние расхождения углубились в новых условиях государственного существования и в условиях контакта с новыми соседями: Задунавьем, Венгрией, Польшей, русскими землями и, наконец, немцами.
[23]              
        При сохранении основного дако-романского типа изменились фонетические черты языка и словарь пополнился новыми элементами. Параллельно в Валахии и Молдавии происходила ликвидация двуязычия (т. е. остатков славянской речи), наличие которого некоторые исследователи предполагают даже за пределами XVI в. (например, П. Скок), но которое в широких кругах несомненно исчезло уже к этому веку, и если еще и существовало, то только в верхушечных слоях общества.
        10. Это обстоятельство, как и влияние церкви (связанной с болгарской), приводило к тому, что и языком письменности в княжествах стал славянский. Когда в конце XIV в. турки стали хозяевами на юге от Дуная, в княжества направился потек беженцев и из Болгарии и из Сербии. Эти выходцы принесли с собой новую волну славянскою влияния (достигшую даже северной Трансильвании), опорой и рассадником которого явились, между прочим, монастыри. Важным памятником языка XIV—XV вв., притом языка не церковной, а деловой гражданской письменности, стоявшего ближе к живой славянской речи в романских княжествах, являются сохранившиеся в большом количестве грамоты, изучением которых занималась и русская наука (начиная с Ю. Венелина и до С. Б. Бернштейна).
        Наряду с грамотами значительно увеличивается и число копий литературных произведений на славянском языке, указывающее на рост литературных интересов в кругах грамотных людей. Тогда же возникает и летописная литература на славянском языке (Бистрицкая, Путненская летописи и хроники Макария, Евфимия в Молдавии).
        Изучение языка таких нелитературных памятников, как грамоты, интересно и важно не только для славистики, по и для романистики, поскольку в этих грамотах очутились и элементы «вульгарного» языка, драгоценные, хотя, к сожалению, немногочисленные следы народной романской речи XIV—XV вв., формы которой, однако, несомненно древнее этой поры. (Это положение иллюстрируется в докладе примерами фонетических явлений, отличающих молдавскую речь от валашской: ротацизм, палатализация губных, появление начального х перед твёрдыми гласными, изменение начального в в х и др.
[23]    
        11. Народный язык, как в княжествах, так и за их пределами, долго оставался средством только устного общения, а если к нему и прибегали иногда в письме, то это допускалось лишь в крайне редких и сугубо частных случаях. Таковы были первые шаги развития народного языка. Они связаны с городом и городской буржуазией. Аналогичное положение было в Италии, где роль славянского играла латынь и где дворянские круги пользовались провансальским и французским.
        12. Обращение к народному языку в письменности тесно связано с религиозно-социальным брожением, исходной точкой которого явились городские центры Семиградья. Начало брожения относится к XV в. и связано с гуситством, с влиянием западного славянства, пришедшим на смену южному влиянию, которое постепенно ослабевало по мере расширения турецких завоеваний. Оригиналы некоторых переводов XVI в., не сохранившиеся до нас, вероятно, принадлежали к этой поре: на это указывают ротацизм в восходящих к ним позднейших текстах и наличие в них ряда мадьярских слов, имевших хождение в северном Семиградье и, возможно, на севере Молдавии.
        Брошенная гуситством искра разгорелась несколько позднее, когда началось движение «реформы». Театром новой борьбы явилось опять Семиградье. Результаты «реформы», нашедшей себе поддержку особенно среди городской буржуазии, оказались, правда, преходящими; но завоевания народного языка, приобретение им права на литературу и типографский станок отменить было невозможно.
        Печатный станок был водружен теперь в г. Брашове — в узловом пункте между княжествами и Семиградьем (в юго-восточной части Семиградья). Работой стал руководить диакон Кореей из Тырговиште (Валахия); его ближайшим сотрудником сделался Опря Логофет, финансировал издательство брашовский горожанин, активный приверженец «реформы», Иван Бенкер.
        13. Языком первых рукописных переводов, использованных Кореси, был язык северного Семиградья и северной Молдавии. Но религиозная пропаганда и коммерческие соображения издательства требовали, чтобы язык был доступен более широкому кругу читателей, извест-
[21]    
ного компромисса между языковыми вариантами. Требованиям этим мог удовлетворять язык, возникший на базе диалекта Тырговишге-Брашов, которым владел Кореси и его сотрудники. И благодаря тому, что он был освящен печатным станком, он получил влияние. Но с появлением печатных книг и в других областях место происхождения этих книг неизбежно сказывалось на их языке. Так было с Палеей Орэштие (1582 г., Банат), с Новым Заветом (1648 г., Белград), с Казаниями Варлаама (1643 г., Молдавия), с переводом Псалмов Досифея (1673 г., Молдавия). О единстве языка письменности пока не могло быть и речи. Но вопрос о придании языку большей удобопонимаемости ставился сам собой, и к этому подготовляла, в известной мере, естественная «сублимация», каждого языка, когда он становился языком письменности (см. предисловие митрополита Симеона Штефана к переводу Нового Завета 1648 г., изданного в Белграде). Важное значение имело появление полного перевода Библии, вышедшего в 1688 г. в Бухаресте на валашском языке. Авторитет этого языка значительно возрос, благодаря характеру памятника.
        14. Но политическая разобщенность княжеств и отдельных областей мешала полному языковому объединению. Язык литературы и письменности при наличии естественного тяготения к единству, продолжал сохранять местные черты. Поиски единства и усовершенствование языка составили задачу литературы XVIII и начала XIX в. Каждое княжество, каждая область вносили что-нибудь свое. В возникшей борьбе надо отметить сознание единства языка и поиски опоры для придания ему «романского» характера, что сказалось в работе «трансильванской школы» (латинизмы) и в увлечениях французскими и итальянскими неологизмами.
        Образование румынской нации произошло лишь к половине XIX в., и тогда только известный примат валашского «территориального диалекта» получил окончательное признание; таким образом языковое объединение завершилось лишь в итоге почти полуторавекового процесса.
        15. Создание национальной нормы не отменяет, конечно, живой речи, всегда отличающейся местными и социальными оттенками. Опирающаяся на народную базу,
[26]    
норма эта влияет на живую речь, что и сама испытывает на себе ее влияние. Этим взаимовлиянием определяется дальнейшая жизнь языка. Как и в других языках, в ней наблюдаются два течения: чрезмерное удаление от народной речевой базы отрывает общий язык от народа, делает его искусственным, кабинетным, ограничивает его возможности; чрезмерное сближение с живой местной речью лишает его той обработанности и общедоступности, которыми общий язык должен отличаться, чтобы не превратиться, по выражению И. В. Сталина, в жаргон. К такому превращению ведут крайности в обоих течениях.
        16. Ко времени окончательного формирования румынского национального языка и установления отношений валашского к его собратьям, дако-романским территориальным диалектам, Бессарабия отошла к России (1812), и тем самым дальнейшая ее история и история ее язык потекли по новому руслу.
        Положительные стороны присоединении: разрыв со старыми полувосточными традициями и объективно прогрессивная роль России на Балканах. Присоединение привело к контакту с более высокой культурой, к знакомству с русской передовой мыслью, литературой и, в дальнейшем, с революционным движением, завершившимся образованием Советского Союза, в одного из членов которого превратилась бывшая Бессарабия с прилегающей к ней полосой левого берега Днестра. Не будь 1812 г., она бы только теперь смогла заняться залечиванием ран, нанесенных боярско-капиталистическим румынским режимом, притом в худшей его форме, как об этом позволяют судить годы румынской оккупации Бессарабии.
        В языковом отношении этот 132-летний период истории страны характеризуется распространением знакомства с русским языком не только в городе, но и в деревне и, с другой стороны, царская Россия, конечно, не проявляла внимания к народному языку. Заботиться о нем было некому. Социальная верхушка ориентировалась на языки русского двора и дворянства — русский и французский. Средний слой обращался к русскому языку. Молдавский оставался языком, главным образом, крестьянства и рабочих; рабочих в аграрной Бессарабии было
[26]    
немного, и они больше, чем крестьянство, были связаны со своими русскими собратьями.
        Только советская власть, провозгласившая принцип построения культуры социалистическом по содержанию и национальной по форме, дала возможность молдавскому языку стать предметом обучения и изучения.
        Обучение ему было чрезвычайно трудной задачей, так как в течение многих десятилетий он рос дичком, без настоящей литературной школы. Превратить язык из орудия только повседневного общения в орудие культуры — дело не легкое, особенно в короткий срок. Решение такой задачи требовало повсюду, где она возникала, значительной затраты сил и времени. Обычно при этом опирались на опыт ранее сложившихся языков, например, латыни, славянского, французского. Прикрываясь этим, в Советской Молдавии взялись за румынизацию языка, т. е. за замену молдавского румынским, что было по существу не столько языковой реформой, сколько подрывом советской идеологии. Ввиду значительного увеличения расхождений, создавшихся между языками со времени присоединения бывшей Бессарабии к России и, в особенности, со времени установления советской власти, такая радикальная реформа обрекала народную массу на невозможность пользования письменным языком в силу больших лексических различий. Множество слов румынского языка было непонятно, одни — потому, что выражали чуждые понятия, другие потому, что были новообразованиями, построенными на базе латинского, французского, итальянского, немецкого и других языков, чуждых молдавскому народу, привыкшему к русским и украинским словам и к советским терминам. Ясно, что таким путем итти было невозможно, но нельзя было пользоваться и народным языком, так сказать, в сыром виде. Молдавский народный язык должен был быть сохранен, но подвергнут надлежащей обработке, шлифовке.
        Молдавский язык должен был проделать тот же путь развития, который проходил любой язык, и между прочим его предок — язык старомолдавской письменности и литературы. Было совершенно ясно, что исходить следует из современного живого языка наиболее авторитетной в культурно-политическом отношении области, речь
[28]    
которой в то же время наиболее понятна для других частей страны. Таковым является наречие Кишинева и ближайших к нему населенных пунктов. В процессе создания письменного языка нельзя было не учитывать и традиции, хотя и прервавшейся, но не умершей окончательно, а именно — языка старой молдавской литературы, который при умелом, критическом его использовании может стать одним из живых источников «сублимации» народной речи. Но в ходе этого процесса каждый язык пользуется и диалектным материалом, а потому и молдавскому необходимо использовать такой важный ресурс, как другие говоры республики, которые, к сожалению, еще недостаточно изучены. Наконец, если живой молдавский язык испытал и продолжает испытывать на себе влияние языков братских народов, украинского и, в особенности, русского, то связь с ними, естественно, будет поддерживать и молдавский письменный язык, служащий, на своем участке, вместе с ними одному общему делу — построению коммунизма.
        В связи с тем, что Румыния стала страной народной демократии и в ней проведены реформы, подготовляющие переход к социализму, ввиду развития и укрепления в ней марксистской идеологии и учения Ленина— Сталина и появления соответствующей литературы, следовало бы пересмотреть и отношение к румынскому языку. Старое отношение к нему определялось тем, что в Румынии господствовала буржуазно-боярская идеология. Сейчас нет оснований не использовать то положительное, что дают, например, румынская художественная литература и язык, в тех его частях, где нет засорения иноязычными элементами, чем румыны немало грешили за последние сто лет. Но ведь не одними только «грехами» определяется ход развития румынского языка за тот же период времени. Отношение к этому языку должно быть критическим. Такое использование румынского языка, учитывая близость его к молдавскому, не должно, казалось бы, встречать возражений. Ссылка на то, что молдавский крестьянин или рабочий не понимают в румынском языке многого, не состоятельна: для них могут встретиться неясности и в молдавском литературном языке, в тех случаях, когда он будет расходиться с языком их повседневного обихода; к тому же
[29]    
речь идет не о превращении молдавского языка в румынский, а о разумном и критическом использовании последнего для нужд первого.
        Предостерегающим против крайностей уроком может служить в этом отношении судьба украинского литературного языка в бывшей Галиции.
        В украинском языке имеется, как известно, некоторое количество польских слов, проникших в него давно и глубоко и в силу исторических условий, связавших Украину с Польшей, частично вошедших в его основной словарный фонд; их особенно много в языке Западной Украины, и это вполне естественно. Но в литературном языке Западной Украины количество полонизмов в свое время значительно возросло (не говоря уже о германизмах и латинизмах, последние часто из вторых рук). Этим язык был обязан буржуазному национализму местных украинофилов, которые сознательно вводили все эти чужие элементы в язык и избегали черпать нужное из более близкой сокровищницы — из русской и своей народной речи, лишь бы в Галичине не повторилось то сближение языков, которое, естественно, происходило на территории бывшей Российской империи. Результаты такой языковой политики короткого прицела галицийских националистов сейчас изжиты, и язык лучших современных писателей Советской Украины вбирает то, что дает ему народная речь. Он не отгораживается ни от русского языка, ни от разумного и естественного контакта с зарубежными языками, в особенности с языками стран народной демократии, связанных с Советским Союзом общими интересами, идеями и задачей построения новой жизни.
        Взаимоотношения между социалистическими нациями на почве языка должны строиться, как это показал И. В. Сталин в своем гениальном прогнозе о языке будущего[2], иначе, чем они строились в эпоху буржуазных наций. Одним из этапов на этом пути является сближение языков народов, стоящих на пути к социализму, круг которых будет все более и более расширяться. Но развитие языка в национальном плане этим отнюдь не
[30]    
oтменяется; наоборот, в целях будущего языкового синтеза важно, чтобы языки сотрудничающих наций или народов предельно развернули свои возможности в сотрудничестве и соревновании с языками-товарищами, а тем более с родственными языками.
        18. Работа по созданию, или, лучше сказать, по возрождению и развитию молдавского языка — дело самого молдавского народа и в первую очередь его писателей, как хранителей его наследия и проводников по новым путям. Пролагая эти новые пути, они должны прежде всего руководиться чувством родной речи, знать язык народа в его основах, а не в мелких отклонениях, «жаргонах». Только при таких условиях не страшны никакие заимствования или контакты и будет найдена мера использования простой повседневной речи, местного говора, как материала для построения и обогащения литературного языка^-. Примером того, как можно и нужно работать в этом направлении, может служить Пушкин, сумевший выработать тип речи, максимально гибкой, выразительной, отражающей самые разнообразные оттенки мысли, и в то же время максимально простой и общепонятной. В современной румынской литературе большим мастером слова является такой представитель реалистической школы, как молдаванин Мих. Садовяну, который умелым использованием родного языка расширил круг выразительных возможностей румынского языка.
        Своими исследованиями языка прошлого и живой народной речи в различных ее местных, социальных и профессиональных проявлениях, а равно и ценных достижений родственного румынского языка, осуществленных в условиях идейного и социального перелома, молдавские языковеды могут оказать большую помощь писателям Молдавии в их трудном и благородном деле построения языка молодой социалистической молдавской нации.
[31]
        Доктор филологических наук Р. А. Будагов : «Молдавский язык среди романских языков»       
        1. Классические работы И. В. Сталина по вопросам языкознания не только создали все необходимые условия для развития советского теоретического языкознания, но и определили огромный подъем исследовательской работы над конкретным языковым материалом.
        2. Изучение молдавского языка до 20 июня 1950 г. велось в корне неправильно на основе порочной марровской теории «всеобщего скрещения языков». Только теперь, в свете сталинских работ по языкознанию, открываются подлинно научные пути для исследования молдавского языка, его происхождения, его истории, его отношения к другим романским языкам.
        3. Молдавский язык, будучи языком романским по своему грамматическому строю и основному словарному фонду, вместе с тем, как всякий национальный язык, имеет ряд специфических особенностей, определяемых историческими судьбами молдавского языка и молдавского народа — носителя этого языка.
        4. Многие специфические особенности молдавского языка оказываются общими со специфическими особенностями румынского языка, его ближайшего сородича. Но вместе с тем молдавский язык обнаруживает и свои фонетические, лексические и грамматические особенности, которые отличают его от языка румынского.
        5. Своеобразие системы молдавского словообразования иллюстрируется в докладе на трех примерах: на сложных словах с романским тот — «всякий», «весь», «целый», на суффиксе инцэ и на префиксе не.
[32]              
        а) Сложные образования с тот в румынском языке сравнительно мало продуктивны. В современном молдавском языке, напротив, они получают широкое распространение (тотзылник — «ежедневный», тотнородник — «всенародный»). Степень распространения таких образований в молдавском языке определяется влиянием русского языка, хотя тип подобных построений и характер самого форматива тот оказываются романскими.
        б) Суффикс инцэ известен не только восточнороманским, но и западнороманским языкам, однако дальнейшее распространение этого суффикса в молдавском языке определяется воздействием русского языка, в частности, образованиями с суффиксом ость (русское неосторожность, молдавское несокотинцэ).
        в) Префикс не (славянского происхождения) встречается не только в молдавском языке, но. и в румынском. В румынском языке этот префикс ограничен в своем распространении, так как его синонимы латинского происхождения — префиксы ин и дес — очень продуктивны. В молдавском языке, где эти префиксы латинского происхождения также обнаруживаются, соотношение между префиксом не и префиксами ин и дес сказывается все же другим: здесь префикс не становится более продуктивным (влияние русского языка), чем префиксы ин и дес.
        Проанализированные примеры (приведенные в порядке постановки совсем еще не изученного вопроса о специфике молдавского языка) показывают, что в системе молдавского словообразования заимствованными из русского языка бывают наиболее подвижные, собственно лексические элементы сложного целого, тогда как самый тип сложных слов обычно остается романским. Это еще раз подтверждает романский характер молдавского языка, его грамматического строя и основного словарного фонда. Но это же выявляет и специфику молдавского языка, издавна находящегося в славянском языковом окружении.
        6. Научное изучение многих проблем молдавского языка должно проводиться в сравнительно-историческом плане. Только в этом случае удастся показать не только то, что связывает молдавский язык с остальными романскими языками, но и то, что отличает их друг
[33]    
от друга. Мощное воздействие русского языка на молдавский язык имеет при этом очень большое значение для установления самой специфики молдавского языка. Научное изучение молдавского языка поможет, в частности, разобраться и во многих практических вопросах молдавского языкознания.
[34]

        Кандидат филологических наук Р. Г. Пиотровский : «Славяно-молдавские языковые отношения и проблема национальной специфики молдавского языка»

        Введение
        1. Гениальный труд И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания» поставил на твердую методологическую базу проблему взаимодействия языков.
        И. В. Сталин характеризует сущность скрещивания, которое «…даёт не какой-то новый, третий язык, а сохраняет одни из языков, сохраняет его грамматический строй и основной словарный фонд и даёт ему возможность развиваться по внутренним законам своего развития».^[3]
        И. В. Сталин учит, что «...язык и законы его развития можно понять лишь в том случае, если он изучается в неразрывной связи с историей общества, с историей народа, которому принадлежит изучаемый язык и который является творцом и носителем этого языка»  ^[4].
        Проблема взаимодействия молдавского языка со славянскими языками как в прошлом, так и в настоящее время может быть решена только на основе этих сталинских положений.
        2. Общая проблема взаимоотношения молдавского языка со славянскими языками включает два вопроса.
        Во-первых, взаимодействие молдавского и румынского языков с южнославянскими языками (главным образом со старо- и среднеболгарским, отчасти с серб-
[35]    
ским) в эпоху средневековья (в основном до XV— XVI вв.). вопрос этот не только лингвистический, не в меньшей степени он представляет интерес и для историков молдавского народа. Причины этого совершенно ясны: вплоть до XIV в. история Молдавии строится почти исключительно на догадках и туманных легендах, поскольку историки располагают лишь несколькими проверенными документами, относящимися к раннему средневековью. В связи с этим исключительную важность для историков приобретают данные языка.
        Во-вторых, мощное влияние на молдавский язык русского языка (в меньшей степени украинского и лишь в незначительной мере польского языка). Взаимодействие молдавского языка с русским и украинским языками начинается, примерно, с XV в., т. е. с момента непосредственной встречи молдаван с восточными славянами; в Молдове, Буковине, Бессарабии и Поднестровье. Это влияние значительно возрастает в XVIII и XIX вв. Наконец, после Великой Октябрьской социалистической революции оно приобретает исключительно широкий размах и качественно новый характер.
        3. Многовековое влияние старо- и среднеболгарского, а также русского языка во многом определило национальную специфику молдавского языка.
        4. В настоящем докладе рассматриваются некоторые проблемы славянского влияния на лексику молдавского языка. Вопросы словообразования, грамматического строя и фонетики затрагиваются лишь попутно.

        Первый этап славяно-молдавских отношений
        5. Вплоть до XIII—XIV вв. вряд ли можно различать молдавский и румынский языки — по существу это лишь два диалектных разветвления единого дако-романского языка.
        В связи с этим ранние славянские элементы и в молдавском и в румынском языках почти совершенно идентичны. Но если раннее славянское влияние не отличает молдавский язык от румынского, то оно во многом определяет специфику всей дако-романской подгруппы по отношению к другим романским языкам.
[36]              
        6. Глубокое славянское влияние на дако-романскую речь было следствием многовекового совместного проживания славян и дако-романцев в придунайских областях. Непременными условиями этого влияния были тесные бытовые, экономические и культурно-политические отношения, носившие обычно дружеский характер, и наличие широкого двуязычия.
        7. Лингвистическим итогом этих исторических условий жизни молдавского и румынского народов является включение в словарный состав, а также в основной словарный фонд обоих языков большого количества слов бытового значения (невастэ, бабэ, вэдувэ, ибовник, прост, слаб и т. д.).
        Приобщение балкано-романцев через посредство славян к земледелию, овощеводству, птицеводству и простейшим видам ремесел отразилось в обогащении лексики дако-романских языков славянскими земледельческими (плуг, коасэ, осэс, бороанэ и т. д.) и овощеводческими (сфеклэ, морков, хрян и т. д.) терминами, славянскими названиями домашней птицы (гыскэ, кокош, рацэ и т. д.), ремесленными терминами [топор, клеште, чокан и т. д.).
        Эти славянские лексические пласты, неизвестные другим романским языкам, представляют одну из характерных черт лексики молдавского и романского языков. Некоторые из этих слов не только входят в их основной словарный фонд, но становятся настоящими корневыми словами, дающими с помощью романских словообразовательных средств большое количество производных (ср. плуг — плугар, плугушор, плугэрие, а плугэри; прост—простеск, простие, а прости, ымпростит и т. д.).
        В средневековых придунайских государствах славяне занимали господствующее положение в военно-административном аппарате. На Западе в период формирования романских народностей эту роль играли германцы. Поэтому, если в остальных романских языках военно- феодальная терминология германского происхождения, то в дако-романских языках соответствующие понятия обозначаются обычно славянскими словами.
        8. Но влияние старо- и среднеболгарского языков на молдавский шло не только по пути бытового языкового общения предков молдаван и славян, но также по линии
[37]    
книжного влияния славянской культуры на формирующуюся культуру молдавской народности.
        В течение многих веков старо- и среднеболгарский языки служили источником обогащения дако-романских языков терминами средневековой науки и религии, словами, обозначавшими отвлеченные понятия (на Западе эту роль выполнял, как известно, латинский язык). В связи с этим лексика молдавского и румынского языков характеризуется отсутствием средневековых латинизмов, часто являющимися в западной Романии так называемыми учеными дублетами народнороманских слов.
        Ряд славянских культурных заимствований прочно вошел в основной словарный фонд молдавского и румынского языков, оттеснив романские слова.
        9. Проникая в словарный состав и отчасти в основной словарный фонд дако-романских языков, славянизмы повсюду подчинялись словообразовательным, грамматическим и фонетическим закономерностям этих языков. Таким образом, раннее славянское влияние не разрушило романской структуры молдавского и румынского языков.

        Русско-молдавские языковые отношения
        10. Распадение на рубеже XIII и XIV вв. дако-романской народности на две ветви, образовавших затем два государства, а впоследствии различные исторические судьбы Молдавии и Валахии, обусловили постепенное расслоение дако-романской речи и образование двух различных языков — молдавского и румынского. Характерной чертой исторического развития молдавского народа являются тесные этногенетические и культурно-политические связи с восточными славянами. Эти исторические связи наложили свой отпечаток и на развитие молдавского языка, в первую очередь на его словарь. Мощное влияние русского языка во многом определяет специфику молдавского языка, отличая его не только от западнороманских (в том числе и итальянского) языков, но также и от его ближайшего родственника румынского языка.
        Воздействие восточнославянских языков на молдавский язык отчасти напоминает воздействие южнославян-
[38]    
ских языков на молдавский и румынский языки, продолжавшееся еще несколько веков после распада дако-романской народности. Оно также проходило по линии устного, бытового общения и осуществлялось за счет книжных — культурных — влияний. Однако сходство это чисто внешнее. Влияние русского языка в средние века, и XIX и в начале XX в. значительно отличается от воздействия на молдавский язык южнославянских языков. Что же касается периода после Великой Октябрьской социалистической революции, то новые исторические условия в корме изменили характер русско-молдавских языковых отношений.
        11. Языковые связи с восточными славянами по линии бытового общения устанавливаются очень рано, вероятно с XIV—XV вв.. т. е. в период расселения молдаван по Буковине и Молдове, а затем и в Бессарабии. Об этом говорят древние топонимы с восточнославянским полногласием — Воронец, Сторожинец, Солонец, Сорочень, Сорока (ср. соответственно валашские и трансильванские географические названия с южнославянской фонетикой — Вранча, Стража, Слатина и т. д.). Более значительных размеров эти связи достигают, в конце XVI и в XVII—XVIII вв. вследствие значительного развития экономических сношений Молдавии с Украиной и Россией, совместной вооруженной борьбы против татар, турок, поляков и, наконец, в связи с молдаво-украинским этническим смешением в Буковине и северном Приднестровье. В разные периоды в молдавский язык вошло за это время значительное количество русских и украинских слов бытового значения — горилкэ (еще в документах 1597 г.), ахотник, дяволна, огиял, ковриг, козорок, коробкэ (старомолдавское короапкэ, современное диалектное коробкэ), хулуб (старомолдавское халуб) .
        После присоединения Бессарабии к России в 1812 г. приток русской лексики в молдавский язык через устное общение значительно усилился. Как известно, начиная с конца XVIII в. и особенно в течение всего XIX в. в Молдавию (Поднестровье и Бессарабия) постоянно двигался поток переселенцев с Украины и из центральных черноземных областей России. Часть этих переселенцев была ассимилирована молдавским населением, другая
[39]    
часть образовала русско-украинские этнические островки на молдавской территории. Все это создавало атмосферу двуязычия, благоприятствовавшую значительному проникновению русизмов в молдавскую речь. Наряду с отдельными административными (волостя, налог, почтальон, подорожнэ), религиозными (например, причестание, поход), бытовыми словами типа потрок следует отметить в молдавском языке целый пласт слов, заимствованных из русского языка или через его посредство, обозначающих различные предметы домашнего обихода (гардероб, клейонкэ, лампэ, стрелкэ, табуретэ, трамбовкэ и т. п.)
        Это еще раз свидетельствует о том, какое положительное значение имело укрепление молдавско-русских связей для поднятия жизненного уровня и развития материальной культуры молдавского народа.
        Подавляющее большинство бытовых русизмов сохраняется только в молдавском языке — румынский язык их не знает.
        12. Культурные связи России и Молдавии восходят ещё к XVI в., а первые молдавские письменные памятники целиком это подтверждают (ср. документ 1597 г., где упоминается о том, что молдавские бояре читают русские книги и пишут по-русски письма). В произведениях Гр. Уреке можно обнаружить элементы влияния русского языка. Начиная с середины XVII и в XVIII в. книжное влияние русского языка значительно возрастает.
        Из русского языка заимствуется ряд интернациональных научных терминов (ср. у II. Спафария Милеску: Дакэ аць студият философия, математика ши тригонометрия:»). Из русского языка попадает в молдавский язык термин география (ср. «география молдовеняскэ», 1795) и вместе с ним некоторые географические и этнографические термины, сохраняющиеся и до сих пор в народно-разговорной речи (ср. у Н. Костина: Полыни, Шведия, швед, Саксония, Литва, Курляндия; у Н. Спафария Милеску: Китай, хан, мандарин и т. п.).
        Одновременно, в связи с совместной борьбой России и Молдавии против турок, через исторические трактаты молдавских авторов в язык проникают русские (и интернациональные в русском оформлении) военно-административные термины; ср. пушкэ в значении «пушка»,
[40]    
а не «ружье» (Гр. Уреке), армия, баталион, гвардия, «генерал-майор, генерал-лейтенант, комиссар, неприетин — калька русского «неприятель», полк (вместо старомолдавского пэлк из староболгарского плъкъ), солдат, шпага (И. Костин), генерал, галион, указ — в значении «приказ» (И. Некульче).
        В XIX в., несмотря на ослабление литературной традиции, сохраняющейся лишь в Бессарабии, молдавский язык продолжает обогащать свою научно-специальную терминологию за счет заимствований из русского языка интернациональных, а отчасти и чисто русских терминов: конституцие (А. Русо, К. Негруцци), резиденцие, дистанцие, конкуренцие (Стамати), семинар, стипендие, комитет, предмет (архаическое), делэ (сейчас архаическое и диалектное).
        Своеобразное развитие молдавской научной терминологии накладывает свой отпечаток и на молдавское словообразование. Ср. широкое использование в молдавском языке суффикса цие русское ция, в противоположность румынскому суффиксу того же значения.
        13. Победа Великой Октябрьской социалистической революции и ленинско-сталинская национальная политика коммунистической партии создали условия для настоящего расцвета социалистической экономики и национальной по ферме и социалистической по содержанию культуры молдавского народа. Уничтожены все трудности на пути развития молдавского языка и ликвидированы возможности преследования и подавления молдавской речи, а вместе с тем созданы еще более благоприятные условия для влияния русского языка на молдавский. Это слияние протекает в принципиально новых условиях. Оно происходит не в порядке борьбы за господство в Молдавии одного из языков, но носит характер дружественного сотрудничества.
        Наряду с продолжающимся бытовым взаимодействием обоих языков значительно усилилось культурное воздействие русского языка на молдавский. Под мощным воздействием русского языка обогащается общественно-политическая и научно-техническая терминология, развивается лексика социалистической культуры, социалистических общественно-политических отношений, колхозного строительства. Таким образом, влияние русского
[41]    
языка, тесно увязываясь с общим развитием современного молдавского языка — языка социалистической нации, служит средством вовлечения широких народных масс в государственное, хозяйственное и культурное строительство и воспитания их в духе коммунизма.
        Лексическое влияние русского языка осуществляется прежде всего за счет прямых заимствований, органически входящих в молдавский язык и подчиняющихся его грамматическим и фонетическим нормам, например, револуцие, сочиализм (разговорное социализм), совхоз (множественное число — совхозурь), колхоз (множественное число — колхозурь), пятилетка и т. д. Оно осуществляется также в виде передачи соответствующих понятий средствами молдавского языка, например, касэ де культуре, трудозы, ынтречеря социалиста, ынвентарул ындеобштит, колективизаря делаоалтэ, зы де ходина.
        14. Таким образом, в силу конкретных исторических условий, молдавский язык значительно опередил в развитии своего словаря румынский язык, который лишь сейчас приступает к созданию терминологии социалистической культуры и социалистических общественно-политических отношений. Вместе с тем в румынском языке конкретные задачи создания этих терминов решаются иначе, чем в молдавском языке. В частности, молдавский язык стремится использовать для создания новых политических терминов исконно молдавскую (славянскую Или романскую по происхождению) лексику, румынский язык, наоборот, предпочитает интернациональные слова.
        15. Многовековое влияние русского языка на молдавский язык охватило не только наиболее подвижную сферу лексики — различные пласты словарного состава, но отложило свой отпечаток и на его основном словарном фонде. Так, под влиянием русского языка молдавский язык сохранил ряд корневых слов южнославянского происхождения (например, народ, време), которые в румынском языке оттеснены соответственными романскими словами и воспринимаются сейчас как диалектно-архаические формы. Для молдавского языка является характерным взаимодействие русских заимствований со славянизмами раннего периода. Так русизм болницэ соотносится с словами основного словарного фонда
[42]    
боалэ, болнав (характерно, что говоры, перемещающие ударение в слове болнав на первый слог, дают также произношение болницэ). Ср. соотношение русизма пожарник со славянизмом пожар; при этом, во-первых, само слово пожар укрепляет свое первоначальное значение, теряя более поздние значения, характерные для современного румынского языка («смятение», «корь»), во-вторых, пожарник постепенно оттесняет свой синоним — галлицизм помпьер. Возможны также другие формы различных фонетических и смысловых взаимодействий русизмов и славянизмов. Ср. молдавские обялэ и огнал, старомолдавское чин и современное молдавское чин — чиновник, старомолдавское пэлк и современное молдавское полк,- полковник, старомолдавское плян — а пленуи и современное молдавское плен, пленик и многие другие.
        Проблема соотношения русских заимствований со старыми славянскими словами в молдавском языке имеет большое значение для терминологической работы и заслуживает поэтому пристального внимания.
[43]    

        Доктор филологических наук С. Б. Бернштейн : «Славянские элементы в молдавском языке»

        1. Молдавский язык принадлежит к группе романских языков. Он и ближайшим образом родственный ему румынский занимают особое место среди других языков романской группы.
        2. Одной из характерных особенностей молдавского языка является наличие в нем значительного числа славянских элементов. Большое число славянских слов проникало в основной словарный фонд:          плуг, коасэ — «коса», кэпицэ — «копна», овэс — «овес», господэрие — «хозяйство», грэдинэ — «сад» и многие другие. Обнаруживается славянское влияние в семантике многих слов романского происхождения. Употребляется много глаголов славянского происхождения: а коси — «косить», а чити — «читать», много славянских словообразовательных элементов. Широко распространены славянские глагольные префиксы до (а доборы), за (а заминти), из (а изгони), по (а порекли), славянские именные суффиксы ец, кэ, он, ник, ицэ, ич, ач, ак и многие другие. Славянское влияние легко обнаружить в словообразовании числительных: унспрезэче, трийспрезэче и других, в синтаксисе.
        3. Несмотря на глубокое славянское влияние, морфологический строй молдавского языка является романским. Славянских флексий в молдавском языке нет. Исключение представляют лишь звательные формы, которые могут заимствоваться, так как являются изолированными. На примере молдавского языка иллюстрируется положение И. В. Сталина о том, что «...при скрещивании один из языков обычно выходит победителем, сохраняет свой грамматический строй, сохраняет свой
[44]    
основной словарный фонд и продолжает развиваться по внутренним законам своего развития...».[5]
        4. Славянские элементы в молдавском языке различного происхождения. Значительная часть слов и словообразовательных элементов проникла из языка того древнего славянского населения, которое жило на территории современной Молдавии до прихода романского населения и которое было ассимилировано последним. Это наиболее древние славянские элементы, характеризующие прежде всего народный молдавский язык. Внутри этого пласта следует различать южнославянские и восточнославянские элементы (граница реки Прут). На самом северо-востоке обнаруживаются следы польского влияния.
        5. Много славянских элементов в молдавском языке книжного происхождения. И в данном случае источники были различные. Значительным было влияние болгарского языка, особенно через Валахию. С середины XV в. обнаруживается влияние сербского языка. В грамотах Стефана Великого значительны украинские элементы. В XVII в. встречаются полонизмы.
        6. В молдавском и румынском языках встречаются турецкие элементы. Еще Л. Шайняну высказал мысль, что они проникли через болгарский язык. Эго подтверждается многими фактами. Непосредственно молдаване могли заимствовать тюркские элементы только от татар, которых до начала XIX в. жило много в южной части Бессарабии (бывший Буджак). Вот почему турецкие элементы в молдавском (и румынском) языке следует относить к болгарским. Возможно, что новогреческие элементы проникли в молдавский язык также через болгарским.
        7. В молдавском, румынском и болгарском языках имеется большое число общих черт, которые, однако, не являются заимствованными и не могут быть причислены к славянским элементам в молдавском языке. Находим их также в албанском языке, меньше в новогреческом, еще меньше в сербском. Это — постпозитивные членные формы, аналитический инфинитив, двойные формы местоимений и многие другие.
[45]

         Кандидат филологических наук И. Д. Чебан : «Современное состояние научной разработки молдавского языка и его истории»

        1. Труды И. В. Сталина по вопросам языкознания направили науку о языке по материалистическому, подлинно научному пути, подняли советское языкознание на высшую ступень развития. Для всех научных работников лингвистического фронта Молдавии труды товарища Сталина являются ключом к решению самых неотложных и самых жизненных как теоретических, так и практических вопросов молдавского языка. Благодаря гению И. В. Сталина нам, как и ученым других народов нашей страны, стали ясны недостатки и ошибки, допущенные в исследованиях по языкознанию, в преподавании языков и пути ликвидации этих недостатков и ошибок.
        2. Молдавская письменность прошлого мало исследована. Научная разработка проблем молдавского языка началась лишь после Великой Октябрьской социалистической революции. Благодаря ленинско-сталинской национальной политике нашей партии грамотность стала доступной всему трудовому народу и словарный состав молдавского литературного языка обогатился за счет своей самобытной и заимствованной лексики, отражавшей развитие народного хозяйства, культуры, литературы, науки, политики, искусства, государственного права.
        3. Начало научной разработке молдавского языка в 20-х годах положил проф. М. В. Сергиевский. В это время началось исследование молдавского языка и в научных учреждениях Молдавии. Усилилась борьба с проявлением местного буржуазного национализма, стремившегося отрицать наше языковое национальное насле-
[45]    
дие, националисты изгоняли русские (славянские) слова из молдавского языка. В 30-х годах активизируются молдавско-румынские буржуазные националисты, которые отрицали национальную самобытность молдавского языка, молдавскую письменность прошлого, игнорировали народно-разговорную речь.
        4. Стремление к восстановлению подлинной молдавской традиции в языке и литературе. Новые работы проф. М. В. Сергиевского («Молдавские этюды», 1936) научно обосновывают самостоятельность молдавского языка.
        5. В 1938 г. в Молдавии латинский алфавит заменяется новым алфавитом на русской основе, который наиболее полно соответствует специфике фонетической системы молдавского языка, отменяется официальное употребление румынского языка.
        В 1940 г., после воссоединения молдавского народа, живущего по обе стороны Днестра, началась работа по нормализации и кодификации молдавского литературного языка. В 1941 г. была выработана новая орфографии, которая была уточнена и расширена после Великой Отечественной войны, в 1945 г. Эта орфография существует и поныне. На основании языка письменности прошлого и диалектологических исследований Института истории, языка и литературы Молдавского филиала Академии Наук СССР выдвигается мысль о том, что основой общенародного языка молдавской нации являются говоры центральной части Молдавской ССР от Прута до Заднестровья, где находится наиболее компактная масса молдаван, район, экономически и культурно наиболее развитой, район, где расположена столица Молдавии — Кишинев. В связи с этим усилилась тенденция к дальнейшему сближению литературных норм молдавского языка с молдавской письменной традицией и, в особенности, с нормами народно-разговорной речи центральной части Молдавской ССР.
        6. Начиная с 1947 г. усиливается монографическое исследование молдавского языка. Появляются «Молдавская лексикография» А. Т. Борща, «Карагашский говор» Ф. И. Кожухаря, «Казания Варлаама» И. К. Вартичана и другие работы. Эти исследования, несмотря на их от
[47]    
дельные недостатки и ошибки, имеют большое значение для изучения отдельных письменных памятников и молдавских говоров.
        7. За последние годы (до лингвистической дискуссии) усилилось влияние «нового учения» о языке. Языковеды Молдавии начали обращаться к Н. Я. Марру и его «ученикам». Академик И. С. Державин, член-корр. Академии Наук СССР, А. Д. Удальцов, проф. С. П. Толстов, извращая вопросы происхождения молдавского народа и его языка, насаждали в молдавистике марровскую теорию о том, что молдавский язык — это качественно новый (третий) язык, образовавшийся путем скрещения латинского и славянского языков. Молдавские лингвисты (И. Д. Чебан, Н. Г. Корлэтяну, И. К. Вартичан, А. Т. Борщ, Ф. И. Кожухарь) присоединились к марристским положениям указанных ученых. «Новое учение» о языке имело пагубное влияние на разработку проблем молдавского языка. Оно задерживало теоретическое сравнительно-историческое исследование языка, разработку истории молдавского языка, составление научной грамматики, всестороннее изучение говоров молдавского языка, изучение обогащения молдавского языка под влиянием русского языка и т. д.
        8. И. В. Сталин, говоря о молдавской социалистической нации, указал на самостоятельность развития молдавского языка. Однако некоторые языковеды в Молдавии и после выступления товарища Сталина пытаются отрицать самостоятельность молдавского языка.
        9. После лингвистической дискуссии 1950 г. в Молдавии, как и в других братских республиках, началась перестройка работы по языкознанию. Были пересмотрены тематические планы Института, составлены новые программы по языковедческим дисциплинам. За время, прошедшее после опубликования гениальных трудов И. В. Сталина по вопросам языкознания, сотрудники Института издали сборник по вопросам молдавского языка; были изданы школьные учебники, составленные или пересмотренные на основе учения И. В. Сталина. Прочитано много лекций, опубликован ряд газетных статей и др. Все это только начало большой творческой роботы молдавских лингвистов. Эти работы порой недостаточно продуманы, содержат еще и отдельные ошибки
[48]    
и недостатки. В настоящее время в нашем Институте началась разработка обширных тем по истории молдавского языка, его грамматического строя, основного словарного фонда и словарного состава, изучение говоров и т. д. в свете гениальных положений И. В. Сталина о языке.
        10. В основе молдавского общенародного языка лежат центральные говоры Молдавии. Современный молдавский литературный язык и его орфография и орфоэпия сохраняют губные непалатализованные п, б, м, ф, в перед е, и, аффрикаты ч, гласные э, е в конце слов (масэ, бате) и некоторые другие особенности, не соответствующие центральному говору Молдавии, а совпадающие с наречием Мунтении (район Бухареста), которое по праву легло в основу румынского языка. Об этом говорят выводы проф. М. В. Сергиевского, молдавских филологов и румынских ученых. В вопросах правописания иностранных заимствованных слов и географических названий в молдавском языке существуют две взаимоисключающие тенденции; одна стоит за то, чтобы орфографировать эти слова и имена по западноевропейскому образцу, другая — орфографировать их по молдавскому традиционному принципу, который в большинстве случаев совпадает с русским.
        11. В вопросе об обогащении молдавского языка борются те же две тенденции: обогащение за счет западноевропейских языков и за счет языков народов нашей страны, и главным образом за счет русского языка. Стремление ориентировать молдавский язык на западные языки и на далекую, отжившую традицию, отрицая самобытность молдавского языка, а также отрицая влияние русского языка — второго, родного нам языка, является буржуазно-националистической и космополитической, переплетающейся с марризмом, тенденцией. В настоящее время со стороны отдельных лингвистов делаются вредные попытки примирить эти две противоположные тенденции.
[49]

        Кандидат филологических наук Н. Г. Корлэтяну: «Задачи исследования основного словарного фонда и словарного состава молдавского языка»
        1. Выход в свет гениальных трудов И. В. Сталина по языкознанию ознаменовал начало творческой работы в исследовании конкретных языков нашей необъятной Родины.
        Сталинское учение о слове, о словарном составе и основном словарном фонде имеет огромное значение для научного исследования молдавской лексики, ибо только на основе сталинских положений возможно правильное, научное, марксистское исследование вопросов словарного состава и основного словарного фонда молдавского языка.
        2. С гениальной ясностью И. В. Сталин показал, что «...все слова, имеющиеся в языке, составляют вместе так называемый словарный состав языка. Главное в словарном составе языка — основной словарный фонд, куда входят и все корневые слова, как его ядро»[6].
        Отсюда главнейшая задача молдавского языкознания, и в частности молдавской лексикологии, — определить основные задачи исследования основного словарного фонда и словарного состава молдавского языка.
        3. Категории слов основного словарного фонда:
        а) корневые слова как ядро основного словарного фонда молдавского языка. Различие молдавских корневых слов с точки зрения их морфологического признака (ом, апэ, образ и др.);
        б) производные слова в составе основного словарного фонда. Критерии для определения производных слов,
[50]    
входящих в основной словарный фонд молдавского языка (всенародный характер, устойчивость, возможность образования новых слов и др.). И. В. Сталин указывает, что основной словарный фонд гораздо менее обширен, чем словарный состав языка, — что он живет очень долго, в продолжение веков, и что он дает языку базу для образования новых слов. Конкретизация данных сталинских положений на материале молдавского языка.
        Устойчивость молдавского языка выражается устойчивостью основного словарного фонда и грамматического строя. Сопротивляемость молдавского языка насильственной ассимиляции со стороны языков турецких и фанариотских захватчиков.
        Признание устойчивости основного словарного фонда не отрицает возможности его изменений. В течение истории развития молдавского языка его основной словарный фонд претерпел определенные изменения, совершенствовался. В качестве примера — история молдавского местоимения мине и слова плуг. Различные слои основного словарного состава с точки зрения их исторического происхождения. Необходимо проследить законы исторического развития основного словарного фонда, определить лексические наслоения, происшедшие в разные периоды развития молдавского языка.
        Взаимоотношения основного словарного фонда и словарного состава молдавского языка (анализ слов сэчерэ, трактор и др.).
        4. Категории слов, входящие в словарный состав молдавского языка. Характерные черты словарного состава.
        Производственная деятельность человека имеет весьма важное значение в вопросе развития языка. В языке народа образуются и употребляются такие слова, которые связаны с отраслями производства, являющимися характерными для данного народа. У восточнороманских народов, в частности у молдаван, было собрано более двух тысяч терминов, связанных с овцеводством. Именно эти термины в большинстве случаев и были позаимствованы у молдаван другими народами, в том числе и славянскими народами, живущими вдоль Карпатского хребта. Анализ этой лексики сделан на основе польского лингвистического атласа Подкарпатья 1934 г.
[51]              
        «Вопрос сельскохозяйственной терминологии в молдавском языке».
        Исследование истории развития словарного состава молдавского языка в связи с историей развития производства, в связи с историей молдавского народа является очередной задачей исторической лексикологии молдавского языка.
        5. В связи с изменениями, которые внесла Великая Октябрьская социалистическая революция в производственную и общественную жизнь молдавского народа, в молдавский язык введено много слов и выражении, связанных с новой общественной и производственной деятельностью. В свете учения И. В. Сталина о закономерностях развития языков социалистических наций, шире ставится вопрос о растущем значении русского языка для всех языков мира. Этот вопрос теснейшим образом связан с лингвистической практикой в Молдавии.
        Категории слов и выражений, заимствованных из русского языка или образованных под его воздействием. Вопрос о молдавских соответствиях с русскими существительными на ость и ство (Русско-молдавский словарь 1949 г. в большинстве случаев обходит такие слова). Наличие такого рода соответствий в молдавском языке, начиная с XV в. по сей день.
        Вопрос о внутренних и внешних факторах молдавского словообразования. Основные словообразовательные типы молдавского языка.
        Исследуя словообразование при посредстве основного словарного фонда молдавского языка, необходимо показать исторически сложившиеся лексические словообразовательные центры. Проследить развитие в молдавском языке корневого слова калд.
        6. Наряду с лексикологическими вопросами в Молдавии ставятся вопросы лексикографического порядка:
        а) Особое значение для развития молдавской социалистической культуры имеет составление больших русско-молдавского и молдавско-русского словарей, которые должны охватить как можно полнее лексическое богатство этих языков. Русско-молдавский словарь, изданный Институтом истории, языка и литературы Молдавского филиала Академии Наук СССР в 1949 г., — большой шаг вперед в развитии молдавской лексикографии. В настоя-
[52]    
щее время он уже не может удовлетворить все возрастающим культурным потребностям молдавского народа. Недостатки русско-молдавского словаря 1949 г. Необходимо поэтому выпустить большой русско-молдавский словарь в 120—140 авторских листов. Над таким словарем и работает в настоящее время сектор языка и литературы Института истории, языка и литературы Молдавского филиала Академии Наук СССР.
        б) Надо начать работу и над составлением толкового словаря молдавского языка, который охватил бы все семантическое богатство языка.
        в) В связи с большой переводческой работой, и особенно в связи с переводом на молдавский язык гениальных произведений классиков марксизма-ленинизма, остро чувствуется нужда в разработке политической, экономической, философской и вообще всей научной терминологии. Возникает необходимость выпустить терминологические словари по каждой отрасли науки.
        г) Нам нужны также словари синонимов, омонимов и, особенно, словарь молдавских идиоматических выражении с русскими соответствиями. Эти работы имели бы практическое значение (для переводов) и выяснили бы многие вопросы истории молдавского языка в связи с историей молдавского народа.
        д) Учение И. В. Сталина о словарном составе языка заложило научные основы исторического исследования слов и словообразовательных элементов. В связи с этим ставится вопрос об исследовании исторического происхождения молдавских слов и создании историко-этимологического словаря.
        е) Наконец, нам необходим хороший орфографический словарь, который научно разрешил бы все спорные орфографические вопросы.
        Таковы основные задачи исследования словарного состава и основного словарного фонда молдавского языка.
[53]

        Кандидат филологических наук И. К. Вартичан : «Некоторые закономерности развития грамматического строя молдавского языка»
       
        1. Гениальный труд И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», составивший эпоху в советской науке о языке, является «основным руководством научно-исследовательской, теоретической, конкретно-исторической и практически-созидательной работы» (В. В. Виноградов).
        2. В этом труде И. В. Сталиным указан путь для оздоровления советского языкознания, а именно: ликвидация аракчеевского режима, преодоление антимарксистских положений Н. Я. Марра, внедрение марксизма в языкознание, изучение внутренних законов развития языка. Эти указания и определяют направление работы советских языковедов, в том числе и специалистов советской науки о молдавском языке.
        3. В свете этих указаний и была подвергнута в центральной печати справедливой критике деятельность молдавских языковедов, которые нуждаются, кроме критики, и в конкретной помощи. В этом отношении весьма знаменательной является настоящая объединенная сессия двух языковедческих институтов, участники которой движимы единым желанием помочь молдавским языковедам в осуществлении сталинских указаний.
        4. За время, истекшее со дня выхода в свет труда И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», в Молдавии было проведено недостаточное количество творческих дискуссий и теоретических конференций. Молдавские языковеды ограничились отдельными лекциями для советского и партийного актива и интеллигенции города и двумя-тремя статьями в периодической печати,
[54]    
объединенными затем в сборник «Вопросы молдавского языкознания в свете трудов И. В. Сталина по языкознанию», вышедший из печати.
        5. В Молдавии, как и в других республиках Советского Союза также имели хождение отдельные элементы «теории» И. Я. Марра: оспаривался романский характер молдавского языка; молдавский язык рассматривался как качественно новое образование, явившееся результатом скрещения романского и славянского элементов и др. Но над этим «потрудились» не только молдавские языковеды. Гак, вместо правильной точки зрения на молдавский язык, выдвинутой проф. М. В. Сергиевским (см. его работы с 1926 по 1940 г.), в 40-х годах появляется ряд работ марровского толка, дезориентирующих молдавских лингвистов: в 1940 г. — «Происхождение молдавского народа» академика Н. С. Державина, в 1945 г.— «Теоретические основы этногенетических исследований» члена-корр. А. Д. Удальцова; в 1948 г.— «Нарци и волохи на Дунае» проф. С. П. Толстова. Наконец, окончательно запутал нас, языковедов Молдавии, доклад Д. Е. Михальчи «Академик Н. Я. Марр и изучение романских языков» (январь, 1950 г.), в котором его автор обрушился на ведущих советских романистов и прежде всего на родоначальника советской молдавистики проф. М. В. Сергиевского за то, что труды последнего «обходят молчанием достижения нового учения о языке».
        6. Внедрение марксизма в молдавское языкознание — главнейшая методологическая задача языковедов. Предварительным условием ее решения является «напряженная идейно-политическая и научно-воспитательная работа по перевооружению кадров бывших сторонников „нового учения" о языке» (В. В. Виноградов), а также систематическая помощь и руководство в их практической деятельности по решению задач быстрейшей перестройки молдавского языкознания в свете сталинского учения о языке.
        7. Изучение «внутренних законов» развития молдавского языка — главнейшая методическая задача молдавского языкознания. Теоретической основой ее решения является сталинское учение о грамматическом строе и основном словарном фонде языка. Показать основные закономерности развития грамматического строя любого
[55]    
языка, в том числе и молдавского, — значит вскрыть и проследить его «внутренние законы» развития, тенденции совершенствования и обогащения и, таким образом, решить одну из важнейших (и сложнейших!) проблем сталинского учения о языке, вокруг которой «сгрудилось много противоречивых суждений, много разноголосицы и путаницы» (В. В. Виноградов).
        8. Предварительные разыскания в области грамматического строя молдавского языка прекрасно иллюстрируют справедливость всех научных положений учения И. В. Сталина о языке. Как и большинство советских языковедов, мы также склонны различать в языке, с одной стороны, общую диалектическую закономерность развертывания и совершенствования языка как общественного явления и, с другой — внутренние законы развития конкретного языка, сущность которых связана с понятиями самобытности, национального своеобразия, «качества» языка, словом, всего того, что придает каждому языку особую специфику.
        9. Исследование грамматического строя молдавского языка в свете сталинского учения о языке позволяет нам установить две главные закономерности:
        а) Развертывание и совершенствование грамматической структуры по линии, так сказать, «собственных» (романских) языковых ресурсов: в области морфологии — обилие пре- и постпозитивных членов (субстантивальный, адъективальный, генетивный); явление чередования гласных и согласных как морфологическое средство различения категории числа и лица; мягкость — твердость конечных согласных как морфологическое средство выражения категории числа и лица; богатство форм аффиксации (сочетание вещественных и формальных морфем различного — романского, славянского, мадьярского — происхождения) как свидетельство «проницаемости» морфологической структуры языка в области словообразовательной; насыщенность местоименной системы; «компенсация» исчезнувшей категории латинского инфинитива функционально равноценной ему инфинитивной конструкцией с предлогом а; исчезновение простого прошедшего (аориста); обилие в прошлом трех форм будущего времени, исчезновение двух и образование новой формы будущего времени; наличие в про-
[56]    
шлом четырех форм прошедшего времени условного наклонения, из коих три исчезли; образование нового — предположительного — наклонения.
        б) Совершенствование и обогащение грамматического строя молдавского языка за счет структурных — морфологических и синтаксических — особенностей славянских, и, главным образом, русского, языков. В области морфологии: аффиксация (см. пункт «а»); славянская структура числительных; наличие славянской категории возвратности и др. В области синтаксиса: молдавскому синтаксису чуждо известное, например, французскому литературному языку согласование времен: глаголы главного и придаточного предложении стоят, как и в русском языке, в будущем времени; аналогично положение с употреблением времен в условном наклонении; употребление парных союзов (хотя и романского происхождения) типа кум — аша по русскому образцу как — так, вместо союзов атыт — кыт французского происхождения (в румынском языке); отсутствие в молдавском синтаксисе конструкции с ну — декыт (французское ne — que), ее наличие в румынском и употребление в молдавском структуры с нумай (русского только), употребление в молдавском синтаксисе русского противительного союза да в значении «но», в значении «а»; наличие в синтаксической структуре ряда русских типологических конструкций, схем: с двойным отрицанием ну нумай кэ ну (русское не только не) и т. п.

       Печатается по постановлению Редакционно-издательского совета Академии наук СССР
        Редакторы издательства Н. И. Игнатова и А. Т. Лифшиц
        Технический редактор Г. Н. Шевченко
        Тираж 600.
        2-я тип. Издательства Академии Наук СССР. Москва, Шубинский пер., д. 10