НАЦИОНАЛЬНЫЙ ЯЗЫК, одна из основных историч. категорий в развитии языка, общий и единый язык нации, противополагаемый многообразию проявлений народно-разговорной речи в местных и социальных диалектах и в то же время объединяющий их как части единого целого. Н. я., в частности литературный язык, выступает в качестве основного орудия строительства национальной культуры и выражения этой культуры. Идеалистические системы языковедения (см.), отрывая язык и мышление от их материальной базы—общественного бытия, не в силах объяснить происхождение и развитие этой историч. категории. Улавливая теснейшую связь между Н. я. и «национальным характером», они утверждают, что она существует извечно, что язык есть выражение «души народа», неизменной на всех этапах его историч, существования. Путем внесения антинаучной произвольной оценки, подобные построения легко превращаются в орудие человеконенавистнической пропаганды исконного неравенства наций. Диалектико-материалистич. система языкознания, разоблачая эти построения, разрабатывает единственно научное историч. понимание генезиса и развития нации и Н. я. Общность Н. я., как и общность нации, не есть извечная кровная биологическая общность,- «общность эта не расовая и не племенная»; точно так же и находящий свое выражение в Н. я. «„национальный характер” не есть нечто раз навсегда данное, а изменяется вместе с условиями жизни» (Сталин, Марксизм и национально - колониальный вопрос, 1938, стр. 4 и 6). Подходя исторически к категории Н. я., можно установить общие закономерности его генезиса и развития.
        Н. я. есть категория историческая, выступающая в динамике развития языка на смену исторических категорий, характеризующих более ранние этапы развития языка и общества и предшествующих возникновению Н. я. и нации. Таковы, напр., территориальные диалекты, отражающие феодальное районирование страны, а еще ранее племенные диалекты, соответствующие периоду образования племенных союзов (см. Диалектология). Будучи категорией исторической, Н. я. возникает вместе с нацией (см.), образуя один из ее основных признаков; ибо «национальная общность немыслима без общего языка» (Сталин, там же, стр. 5). Поэтому-то начало национальных движений и борьба за образование национальных государств всегда знаменуется борьбой за «государственное сплочение территорий с населением, говорящим на одном языке, при устранении всяких препятствий развитию этого языка и закреплению его в литературе», борьбой за «единство языка и беспрепятственное развитие» его (см. Ленин, Соч., т. XVII, стр. 428). Пути образования национальных языков определяются конкретной историч. обстановкой их возникновения и развития. «В любом современном развитом языке стихийно-возникшая речь возвысилась до национального языка отчасти благодаря историческому развитию языка из готового материала, как в романских и германских языках, отчасти благодаря скрещиванию и смешению наций, как в английском, отчасти благодаря концентрации диалектов в единый национальный язык, обусловленной экономической и политической концентрацией» (Маркс и Энгельс, Немецкая идеология, Соч., т. IV, стр. 414). Так, в основу Н. я. может лечь говор определенного города, местности, области, которые являются важнейшими промышленными, торговыми, политическими центрами страны; так, в основе французского Н._я. лежит наречие Парижа и его области — Иль-де-Франс, в основе английского — говор Лондона, объединяющий к тому же черты нескольких территориальных диалектов; ведущая роль Кастилии в период реконкисты (завоевания Испании у мавров) и после него способствует тому, что кастильское наречие становится основой испанского национального языка; руководящая роль Москвы в «собирании Руси» и положение ее как политического, административного и культурного центра допетровской Руси приводит к тому, что московское наречие ложится в основу русского литературного Н. я. В других случаях в основу Н. я. ложится говор известной части населения, лишенный четких черт определенного местного наречия; так, немецкий литературный Н. я. строится на основе письменной речи имперской канцелярии 15 в., в свою очередь возникшей на почве говоров саксонских и др. городов, колонизованных уже в историческую эпоху Средневековья, пришлое население которых объединяло черты различных местных наречий.
        Однако как ни многообразны пути создания Н. я., последний всегда противостоит как некоторое единство предшествующей ему множественности территориальных и племенных диалектов; эта множественность диалектов в известных историч. условиях может даже продолжать сосуществовать с Н. я. Так, в странах, находившихся в период формирования и первоначального развития Н. я. в состоянии политич. раздробленности и экономии, отсталости, старые феодальные диалекты упорнее сопротивляются унификации и часто продолжают существовать в качестве основной формы устной речи рядом с литературным Н. я.; таково, напр., положение диалектов в Германии и Италии в противоположность хотя бы Франции, где Н. я. является и основной формой устной речи. Из наблюдений над путями развития Н. я. становится далее очевидным, что консолидация диалектов в единстве Н. я. есть явление позднее в историч. развитии языка; поэтому в корне ошибочна намечавшаяся буржуазными учеными картина древнейшего состояния группы связанных между собой языков в форме единого праязыка и его развития от первоначального единства к множеству. Как справедливо указывает акад. Марр, надо отбросить мысль о существовании праязыка и исходить от «общности не языка, а языков, ранее более многочисленных, чем в древнейшие, письменно засвидетельствованные эпохи, и тем более в наши дни». (Подробнее см. Индо-европейский праязык). — Создание Н. я. как единого языка нации выражается в закреплении его в литературе, в создании национального литературного языка. На более ранних ступенях развития языка и общества народно-разговорный язык и язык литературный часто не совпадают; так, в Средние века письменность развивается отчасти на чуждых народу мертвых культовых языках, как латинский язык в Зап. Европе, как арабский язык на Ближнем Востоке, как санскрит в Индии. Но и в тех случаях, когда народный язык получает письменное оформление, он выступает в письменности в форме местного диалекта, не являясь достоянием общенародным; так, памятники средневековой литературы на народных языках всегда легко могут быть приурочены к определенной местности и определенному наречию.
        С возникновением нации, в период распада феодализма и становления капитализма (см. Сталин, Марксизм и национально-колониальный вопрос, 1938, стр. 10), литературный язык, продолжая строиться на основе народно-разговорного языка, приобретает характер общенародного Н. я. и выступает как наиболее совершенная форма его выявления. Это отличие национального литературного языка от предшествующих ему письменных территориальных диалектов прекрасно осознается уже первыми теоретиками национального объединения (ср., напр., высказывания Данте в его трактате «О народном красноречии»). Не менее четко осознается и тесная неразрывная связь нац. литературного языка с его источником, непрестанно питающим его и в дальнейшем,—языком народно-разговорным; великие мыслители и великие писатели разных наций — Малерб и В. Гюго, Лейбниц и Я. Гримм, Ломоносов и Пушкин — находили яркие выражения для той истины, что самый изысканный литературный язык создается «только обтачиванием языка народного». Отсюда очевидна ошибочность, вульгарно-социологич. концепции нац. литературного языка как «языка господствующих классов», распространявшейся одно время в советском языкознании.
        Но было бы ошибочным не видеть и глубоких внутренних противоречий, превращающих единство Н. я. в буржуазном обществе — в единство, в значительной мере мнимое. «Есть две нации в каждой современной нации..., — писал Ленин в «Критических заметках по национальному вопросу». — Есть две национальные культуры в каждой национальной культуре» (Ленин, Соч., т. XVII, стр. 143). Естественно, что антагонизм и борьба классов находят свое отражение и в судьбах нац. литературного языка как одного из основных элементов национальной культуры. Господствующие классы, в своем стремлении сделать нац. литературный язык своим исключительным достоянием, стремятся «выделить его из языка общенародного»; этот отрыв литературного языка от его живых истоков в тех случаях, когда он частично осуществляется (полное осуществление его, разумеется, невозможно и противоречит самой сущности нац. литературного языка), приводит к омертвению и застыванию его в искусственных формах, рано или поздно взрываемых напором стихии народного языка: прекрасный анализ борьбы классов за нац. литературный язык дает небольшая работа Лафарга (см.) по истории франц. языка до и после революции 1789 (рус. пер. «Язык и революция», 1930). Далее борьба за нац. литературный язык составляет часть борьбы за право на образование; затрудняя широким народным массам доступ к образованию, господствующие классы буржуазного общества затрудняют им, вместе с тем, овладение литературным языком; поэтому-то в буржуазном обществе сохраняется различие между литературным языком и формами «простонародной» речи, под которой разумеются отчасти сохраняющиеся в устном общении пережитки старых местных говоров, отчасти вновь создающиеся формы нелитературного «городского просторечия» (см. Диалектология, Жаргон).
        Таким образом, в буржуазном обществе существование Н. я. проникнуто противоречиями. Эти противоречия усугубляются в многонациональных государствах капиталистич. мира противоречиями между государственным языком и языками национальных меньшинств. Действительно, пробуждение национального самосознания, консолидация нации, торжествующая над феодальной раздробленностью, создание национального государства должны привести к совпадению Н.я и языка государственного; но в многонациональных государствах государственным языком обычно признается лишь один Н. я. — язык господствующей нации. Так, в Австрийской монархии государственным языком был немецкий, и Н. я. славянских народов, входивших в состав этой монархии, тем самым лишены были возможности развернуться с полной силой. Это насильственное навязывание национальным меньшинствам чуждого им языка под покровом т. н. унификации (см. Унификация языка) приводит к ненормальным явлениям в развитии языка, напр., в колониях—к созданию т. н. гибридных языков (см.).
        Поэтому-то пролетариат и. его авангард — коммунистическая партия — начинают еще в недрах буржуазного общества борьбу за полное равноправие языков всех национальностей (см. Ленин, Нужен ли обязательный государственный язык?). После же социалистич. революции равноправие Н. я. обеспечивается всей национальной политикой нового государственного строя — уничтожением национальных привилегий, проведением в жизнь равенства национальностей, обеспечением прав каждого национального меньшинства на свободное развитие своей культуры. Так, в СССР «Октябрьская революция, порвав старые цепи и выдвинув на сцену целый ряд забытых народов и народностей, дала им новую жизнь и новое развитие» (Сталин, Марксизм и национально - колониальный вопрос, 1938, стр. 158), а проведение Ленинско-Сталинской национальной политики, ныне закрепленной 123-й ст. Сталинской Конституции, обеспечило «расцвет национальной культуры народов СССР, национальной по форме, социалистической по содержанию» (Сталин, О проекте Конституции Союза ССР, 1936, стр. 14). Устраняя свойственное буржуазному обществу противоречие между языком национального большинства и языками национальных меньшинств, победа социалистич. революции устраняет и те противоречия, которые неизбежны в буржуазном обществе внутри Н.я., делая национальный литературный язык впервые в истории человечества исключительным и полным достоянием всей народной массы (право на образование, ныне закрепленное 121-й статьей Сталинской Конституции). Таковы уже наблюдаемые нами формы существования Н. я. при строительстве социализма в одной стране, (см. Сталин, Марксизм и национально-колониальный вопрос, стр. 192 и след.). Более подробно о развитии языков народов СССР см. статью Союз Советских Социалистических Республик, Языки. Дальнейший путь развития Н.я. и изживание этой исторической категории намечен в сжатой формуле т. Сталиным в его Докладе на XVI Съезде В.КП(б): «расцвет национальных культур (и языков) в период диктатуры пролетариата в одной стране в целях подготовки условий для отмирания и слияния их в одну общую социалистическую культуру (и в один общий язык) в период победы социализма во всем мире» (Сталин, Вопросы ленинизма, 10 изд., стр. 427).—Таковы основные закономерности развития Н. я. в свете марксистско-ленинского учения о нации.

        Лит.: Основные руководящие высказывания о понятии Н. я. даны в работах: Маркс К. и Энгельс Ф., Немецкая идеология, Сочинения, т. IV, [М.], 1937; Ленив В. И., Соч., 3 изд., т. XVII («Критические заметки по национальному вопросу», стр. 129—159, «Нужен ли обязательный государственный язык?», стр. 179—181, «О праве наций на самоопределение», стр. 425—474); Сталин И., Марксизм и национально-колониальный вопрос (сб. ст.), [М.], 1937 (в частности, о Н. я, см. статьи «Марксизм и национальный вопрос», «О политических задачах университета народов Востока», «Об уклонах в области национального вопроса»). Материалы по истории отдельных Н. я. указаны в статьях по соответствующим языкам.