[157]            
        18 мая 1994 г. в Институте языкознания РАН в рамках деятельности Сектора теоретической лингвистики ИЯ РАН и Научного Совета по теории и методологии языкознания РАН состоялось заседание, посвященное 100 - летней годовщине со дня рожения Розалии Осиповны Шор.
        Во вступительном слове заведующий Сектором теоретической лингвистики, председатель Совета по теории и методологии языкознания РАН, акад. РАН Ю.С. Степанов (Москва) кратко охарактеризовал научную деятельность Р.О. Шор — одного из ведущих советских языковедов 20-30-х гг. По словам выступавшего, Р.О. Шор была ученым-энциклопедистом, внесшим неоспоримый вклад как в теоретическое, так и в историческое языкознание. В книге "Язык и общество", в статьях "Выражение и значение", "Кризис современной лингвистики" и др. Р.О. Шор выступает не только на редкость широко и фундаментально образованным, но и оригинально мыслящим лингвистом-теоретиком; до сих пор не потеряли научной ценности ее работы по санскриту, по фонетике и грамматике тюркских и кавказских языков. Огромное значение для отечественной лингвистики имели изданные в 1930-е гг. ее усилиями и классические труды Соссюра, Вандриеса, Сепира, Мейе, Томсена. Не менее важно, что Р.О. Шор была крупным литературоведом, — достаточно вспомнить ее хрестоматию по литературе средних веков, исследования памятников санскритской литературы, глубокие статьи в "Литературной энциклопедии", работы по теории перевода. Ю.С. Степанов подчеркнул, что равноправное сочетание в Р.О. Шор лингвиста и литературоведа являлось выражением того почти утраченного ныне духа единства филологического знания, который был столь характерен для русской филологической школы.
        К большому сожалению собравшихся, на заседании не смог присутствовать один из патриархов отечественного языкознания, ученик Р.О. Шор - Э.А. М а к а е в (Москва). По просьбе Э.А. Макаева, его "Воспоминания о незабвенном учителе" зачитала Е.С. К у б р я к о в а (Москва). В своих "Воспоминаниях" Э.А. Макаев рассказал о годах учения у Р.О. Шор, о специфике ее подхода к изучению языка и текста - это отчетливо проявлялось даже в занятиях с аспирантами. Э.А. Макаев вспоминает, что ее своеобразие бросилось в глаза, когда он сдавал экзамен М.Н. Петерсону. Хотя и Р.О. Шор и М.Н. Петерсон были учениками В.К. Поржезинского, между ними были принципиальные научные расхождения, которые никакими внешними причинами (например, отношение к марризму) объяснить невозможно. Ее подходу, в отличие от московской формальной школы, стремившейся к имманентности изучения языка, был свойствен глубокий филологизм. Э.А. Макаеву удалось нарисовать цельный облик своего учителя, показать органичное сочетание в ней строгости и юмора, доброты и принципиальности, внимания к языковым деталям и способности к фундаментальным обобщениям.
        Дочь Р.О. Шор - Е.Н. Шор (Москва) - прочла фрагменты из своей книги воспоминаний, восстанавливающих атмосферу и реалии 30-х гг., как они отложились в детском сознании. В первом фрагменте рассказывается о художественном творчестве Р.О. Шор-ребенка: она писала новеллы, публиковавшиеся в журнале "Детское чтение" (позднее "Детский мир"); во втором — говорится о невероятной работоспособности P.O. Шор, о ее самоотверженном, непрерывном — без выходных и отпусков — научном труде.
        В.А. Кочергина (Москва) в докладе "Р.О. Шор и санскритология" отметила, что интересы P.O. Шор как литературоведа и лингвиста удачно сочетались в ее исследованиях по санскритологии. Докладчица остановилась на трех моментах; 1) исследования Р.О. Шор в области древнеиндийских языков, 2) ее переводческая деятельность, 3) статьи в "Литературной энциклопедии". В статье "Семантика ведийского аориста" P.O. Шор на большом материале доказывала, что грамматическое значение древнеиндийского аориста видовое, а не временное, как было принято думать. Хотя этот вопрос до сих пор остается открытым, эта работа, опирающаяся на большой
[158]  
фактический материал, является удачным образцом построения грамматики на базе семантики грамматических категорий. Наиболее известными переводами Р.О. Шор с санскрита являются "Панчатантра" и "Двадцать пять рассказов Веталы". Ее переводы из древнеиндийской литературы являются одновременно исследованиями, до сих пор не потерявшими значения. Так, в предисловии к одному из сборников Р.О. Шор опровергла концепцию Ж. Бедье о полигенезе бродячих сюжетов. Рассматривая мировую литературу как единое явление, она стремилась найти аналогии между древнеиндийской и средневековой западно-европейской литературами. Наиболее значимыми ее статьями в "Литературной энциклопедии" являются статьи "Древнеиндийская литература", "Древнеиндийские языки", а также статьи, посвященные Ведам, эпическим поэмам, крупным литературным произведениям и авторам. Р.О.Шор писала не только о санскритоязычной литературе, но и о литературе на средне-индийских языках, рассматривала литературу буддизма и джайнизма. Доклад В.А. Кочергиной был шире своего названия: докладчица подробно охарактеризовала статьи Р.О. Шор в "Литературной энциклопедии", тематический спектр которых очень широк (помимо индийской филологии - общее языкознание, западноевропейская средневековая литература, теория литературы, поэтика, стилистика), а точность и глубина демонстрируют энциклопедические знания автора.
        В.М. Алпатов (Москва) в докладе "Р.О. Шор и марризм" говорил о позиции P.O. Шор в спорах 20-30-х гг., связанных с "новым учением о языке" Н.Я. Марра. Ее позиция была промежуточной: она по существу не была марристской, но пыталась интегрировать отдельные элементы "нового учения о языке" в лингвистическую науку. Р.О. Шор не считала главной стороной учения Марра элементный анализ и выдвигала на первый план более приемлемые для науки стороны марризма, такие, как, например, идеи о смешении языков. Такая позиция была уникальна для 20-х гг., однако к концу 30-х гг. на нее встали большинство учеников и последователей Марра. Взгляды Р.О. Шор не принимались ни марристами, ни их противниками.
        Доклад С.Ю. Мазура (Москва) "Проблемы теоретической лингвистики в трудах Р.О. Шор" состоял из двух частей. В первой части докладчик опровергал сложившееся представление о Р.О. Шор как о лингвисте-теоретике неоригинальном и "склонном к эклектизму"(хотя глубоко и разносторонне образованном). Во второй – стремился показать, что за ее внешней эклектичностью скрывалась цельная лингвистическая теория фундаментально обоснованная философски. По мнению докладчика, неверно рассматривать Р.О. Шор как последовательницу французской социологической школы. Тем более невозможно видеть в Р.О. Шор сторонницу - в духе времени - "социологического" (не говоря уже о "марксистском") метода изучения языка, несмотря на утверждение, что ее задача — "свести все многообразие языковых фактов к каузальному единству путем выделения социального момента в слове". Для нее, глубоко усвоившей феноменологическую критику редукционизма, "социологический редукционизм" был не более приемлем, чем психологистический или натуралистический.
        По мнению докладчика, если по отношению к Р.О. Шор и можно говорить о каком-либо редукционизме, то это был "редукционизм" филологический, неизбежно следующий из признания того факта, что единственным предметом лингвистики как эмпирической науки является язык, понимаемый (по Г.Г. Шпету) как "вещь мира культурно-социального". Соответственно определяется и метод эмпирической лингвистики - метод историко-культурной интерпретации, т.е. метод филологический. Иные задачи у лингвистики теоретической как формальной онтологии слова. В своем понимании предмета и метода лингвистики Р.О. Шор, действительно, была неоригинальна, поскольку принадлежала, по ее же словам, к молодой московской лингвистической школе, группирующейся под знаменем "Эстетических фрагментов" Шпета. Оригинальность Р.О.Шор состояла в том, что она проницательно увидела в философии Шпета возможность "подведения философского фундамента под социальную теорию языка и согласования ее основных положений" с логико-семиотической концепцией Гуссерля, что освобождало последнюю от психологизма. Далее докладчик определил систему теоретической лингвистики, разрабатывавшуюся Р.О. Шор, как лингвистический реализм в противоположность лингвистическим концептуализму и номинализму и привел некоторые параллели (Г. Пауль, К. Бюлер). По мнению докладчика, опиравшаяся на философскую систему Шпета лингвистическая школа, к которой принадлежала Р.О. Шор, создавала подлинно новое учение о языке, в некоторых самых общих методологических
[159]  
положениях совпавшее с "новым учением о языке", чем и объясняется научная позиция Р.О. Шор в 20-30-е гг.
        Чл.-корр. РАН Э.Р. Тенишев (Москва) не мог присутствовать на заседании и представил свой доклад "Р.О. Шор как исследователь тюркских языков" в письменном виде. Э.Р. Тенишев отметил, что работы Р.О. Шор по тюркским языкам до сих пор не утратили своего значения и нуждаются в переиздании. Исследуя инструментальным методом состояние смычных согласных в чувашском языке (1929), Р.О. Шор пришла к заключению, что определение звонких и глухих смычных чувашского языка как полузвонких и отожествление их с безголосыми mediae неверно. Это положение было проверено Р.О. Шор позже на материале азербайджанского языка в отношении увулярного "q", который определялся до этого тюркологами то как "неполнозвучный", то как "глухой" или "звонкий". Пользуясь тем же инструментальным методом, Р.О. Шор показала (1936), что согласный "q" в положении перед гласным в начале слова может быть охарактеризован как взрывной безголосый, озвонченный только в отступе. Теперь это положение стало аксиоматическим. Исследуя "аджаро-турецкое" наречие, она указала на наличие трех членов в оппозиции переднеязычных и губных согласных: t-d-б и р-^-ф из них придыхательными являются b и ф, свойственные грузинскому и лазскому языкам. В аджаро-турецком эти фонемы придыхательны не только в заимствованных из грузинского словах, но и в собственно турецких, т.е. имеют соответствия в других тюркских языках. В результате Р.О. Шор приходит к заключению, что "здесь как будто налицо случай (так остроумно оспариваемый Мейе в его споре с Шухардтом) фонетического смешения в собственном смысле, т.е. оформления лексического материала одного языка в соответствии со звуковыми особенностями другого".
        В заключительном слове Ю.С. Степанов отметил актуальность затронутых докладчиками проблем, а также желательность издания неопубликованных и переиздания малодоступных ныне трудов Р.О. Шор.

                   С.М. (Москва)