Дискурс о языке в Восточной Европе : сравнительный подход (философские, идеологические и политические источники представлений о коллективной идентичности)

Резюме написала Ирина Глухова

12.11.2008

Мы начали с рассмотрения статьи московской лингвистки Анны Зализняк о языковой картине мира.

Языковая картина мира характеризуется двумя моментами:

- является «наивной», а  не научной;

- отражает  мировоззрение (по-немецки Weltanschauung,  и впервые у Канта).

Однако:

Термин «языковая картина мира»  – перевод из немецкого Sprachweltbild.

В 70-е гг. 19 в. в Германии превалирует натуралистический детерминизм и социальный дарвинизм. Steinthal и Lazarus основали журнал Völkerpsychologie с идеей, что у каждого народа – свое мировоззрение. Leo Weisgerber – высказал идею, что семантические поля одного языка не соответствуют семантическим полям других языков.

Зализняк уверяет,  что произнося одно слово, мы у каждого носителя языка порождаем цепь ассоциаций и что все говорящие на одном языке  думают одинаково.  Не доказывает, а лишь утверждает. Нужны доказательства, а их нет.

Говоря о языковой картине мира, Анна Зализняк подразумевает под таковой русскую и, ссылается на польскую лингвистку Анну Вежбицкую. Последняя считает, что есть слова, ключевые для каждой культуры. И они абсолютно непереводимы. Для русской культуры – душа, тоска, судьба.

Анализируя  безличные конструкции, приходит к выводу, что в славянских языках их больше, чем в английском, из чего делает вывод о большей пассивности славян.

Но бездоказательные штампы опасны, ибо такая предопределенность мышления делает сомнительной возможность демократии, если мы уже предопределены своим мышлением. Этот чистый детерминизм лишает инициативы.

Анна Зализняк пишет об эмоциях и их связи с языком. До нее эти идеи высказывал Leo Spitzer из Германии, изучавший письма итальянских военнопленных, которым было запрещено писать о голоде.

Важно, что дело не в языке, а в господствующих типах дискурса, типах идеологии.

Выводы:

Ценности Зализняк – ностальгия по идеальному миру детства, где нет конфликта. Этот мир не существует и не возможен, но легче жить в мечтах, чем в действительности.

Наш долг – изучать, но не защищать позиции определенных групп. И здесь полезна дистанция – эффективнее изучать не себя,  а других. Выйти из этого круга – выяснять и сопоставлять.

Итак, следующая наша тема: сопоставление СССР и нацистской Германии в 30-е годы.

(Сопоставление – это не сравнение. При сравнении опасно тянуть в сторону либо тождества, либо различия. Но результаты иногда интересны).

Итак, что было общим и что их отличало?

Обе страны пришли к выводу о существовании отечественной науки.

Но по-разному. В одном случае, опора на  класс, в  другом на расу. Общим был детерминизм, т.е. зависимость наших мыслей от этих категорий.

Вопрос языка. Для Германии тождество расы и языка. В СССР – много споров о связи класса и языка и поиск места для идеологии.

Что такое идеология?

Для Лукашенко – набор правил, норм, идеалов, которым надо следовать.

Для Маркса в 1845 г. немецкая идеология = ложное сознание, чисто иллюзорное представление о мире.

Участники майских событий 1968 г. - Патрик был в их числе –  не хотели быть в плену идеологии, боролись с ней,  хотели, чтобы  вместо идеологии была наука.

Но для (немецких) романтиков мировоззрение – и есть идеология.

Марксистско-ленинская идеология – типично положительный набор правил поведения и идей.

Чтобы разобраться в этих проблемах, следует вернуться к началу Советского Союза и спорам о том, что важнее: общественный класс или нация?

 В 20-30-е годы в Советском Союзе  была распространена идея стадиальной типологии, основанная на классическом эволюционизме Энгельса.

Согласно последней, в одно и то же время можно сопоставить разные нации, находящиеся на разных ступенях развития.

Тексты Сталина

 Как Сталин относился к языкознанию и к отношению между языком и нацией?

Текст написан в 1913 г. в Кракове, когда Ленин поручил Сталину статью против БУНДа и австрийских марксистов.

Интернационализм Сталина странным образом опирается на понятие нации.

Действительно, нация, по определению, – устойчивая общность. И эта устойчивость не соединима с интернационализмом, где нации должны соединиться.

Западные марксисты считали, что нации исчезнут.

К восточным относились  – российские и австрийские. Последние полагали, что можно сделать Австрию социалистической, сохранив нации, которые будут  все вместе заседать  в парламенте. Они определяли нацию как совокупность людей, которые добровольно субъективно считают себя членами одной общности – но без территории. Непонятно как на практике, но интересно.

Сталин возражает австрийским марксистам. Он определяет нацию через общность языка, территории, психического склада и экономической жизни.

6 июня 1950 г. вышла статья Сталина о языкознании.

До  этого господствующим направлением в языкознании была теория Н.Марра, который был эволюционистом  и считал, что все языки проходят через одни и те же стадии. У Марра, язык – надстройка над экономическим базисом, структура языка соответствует экономической формации общества. Тип мышления отражен в языке и отражает наш быт. Для Марра национальный язык – фикция, существуют только классовые языки. А потому грузинский пролетарий лучше понимает армянского пролетария, чем грузинского буржуа.

Сталин все это опровергает. У него языки – не надстройки, а общенародные языки. Его «Марксизм и вопросы языкознания» - переворот в языкознании.

Он пишет:

1) русский язык остался в основном таким же, каким был до Октябрьского переворота;

2) словарный состав пополнился большим количеством новых слов и выражений;

3) изменился смысл ряда слов и выражений

Над экономическим базисом есть надстройка, но и между обществом и языком есть взаимосвязь. Даже если в одном обществе есть разные конфликтующие классы, язык один, всенародный. Он обслуживает общество. Он – средство общения между людьми,  инструмент,  хорошо обслуживавший и старую буржуазную культуру и новую социалистическую.

У Сталина – глубокий здравый смысл, согласно которому, язык – орудие производства и ничего другого. Не возможна революция в языке, мы его продолжаем. При этом язык отражает изменения в производстве непосредственно, а не с опозданием, как в идеологии.

Сталин отрицал классовость языка. Он утверждал, что язык обслуживает все классы общества. Люди, однако, не безразличны к языку, существуют диалекты и классовые жаргоны.