Академии Наук, Наркому просвещения А. В. Луначарскому, Ак-Центру, Губполитпросвету, Сорабису, Управлению Академических театров, Месткомам Частных театров и всем грамотным русским людям.

                   Это письмо не столько письмо, сколько донос. Нехорошо заниматься доносами, сам знаю, да ничего в некоторых случаях не поделаешь. Меня подкрепляет пример капитолийских гусей. Они что сделали? — тоже донесли! Услышали, что к Капитолию ползком подбираются галлы, загоготали, разбудили своим криком спавших римлян и тем спасли Рим. Значит, донос доносу рознь. Я хочу сделать донос вроде гусиного: загоготать и тем обратить внимание некоторых спящих на то, что русский язык в большой опасности.

                   С 1915 года, со времени наплыва в центры русской образованности беженцев с окраин, русский язык начал подвергаться уродованию. Началась полонизация обиходной русской речи. Беженцы принесли с собой нелепый и дико для русского уха звучащий оборот: „извиняюсь". Сейчас весь Петроград и вся Москва говорят; „извиняюсь" вместо „извините", „виноват^" или „простите". До 1915 г. никому, конечно, и в голову не пришло бы извиняться на польский лад (ибо „извиняюсь" есть перевод польского „пшепрашам"). Беженцы же привезли с собою и ввели во всеобщее употребление нелепое „пока", и это „пока" с успехом вытесняет русское „до свидания". Русские люди научились от беженцев говорить: „размените" вместо, „разменяйте", путать „надо" с "нужно" и ставить эти наречия как раз наоборот: „надо" вместо „нужно"и „ нужно " вместо „ надо". Процесс полонизации русский обиходной речи зашел так далеко, что чисто-русские люди стали говорить так, словно они провели всю юность в Варшаве. Сплошь да рядом вы слышите выражения в роде следующих:

         — подойдите пожалуйста в банк, разменяйте пять червонцев, — Подойдите в табачную лавку, купите папирос. — Будьте добры, подойдите ко мне завтра домой: я ведь живу так близко от вас.

                   Вы слышите такой разговор:

         — Иван Иваныч дома?

         — Нет, но он сейчас зайдет.

                   Вы готовы заключить из этого ответа, что Иван Иваныч зайдет домой на минутку и потом куда-то опять сейчас же отправится. Ничего подобного! Иван Иваныч никуда не собирается! Полонизированные русские люди говорят „зайдет'' вместо „придет".

                   Несть числа нелепостям, которые превратили за годы войны в какой-то волапюк обиходную речь. Одна из самых ужасных, самых диких нелепостей — это путаница с глаголами „одеть" и „надеть". Положительно нынче из ста человек один говорит правильно: „наденьте пальто", „я надену новое платье". Остальные девяносто девять говорят: „оденьте пальто", „я одену новое платье".

                   Мое гусиное гоготанье вызвано тем, что эти ужасные, оскорбляющие барабанную перепонку „одень" и „одену" там, где надо сказать „надень" и „надену", я услышал... со сцены академического театра, — из уст прекрасных русских актеров, изображающих Цезаря и Клеопатру. Я был два раза на этом спектакле, и оба раза со сцены прозвучала эта ужасная, невыносимая нелепость. Что же это будет с злополучным русским языком, если дары беженцев будут распространяться со сцены академических театров?

                   Человеку, который любит русский язык, придется „одеть" рубище, сказать смиренно „извиняюсь" и „подойти" в пустыню.

                   Проснитесь, спящие, и не дайте беженскому волапюку завладеть сценой академических театров, как он завладел уже трамваем, тротуаром, магазином и гостиной!  

                   Вл. Азов.