Alaverdov-31
Accueil | Cours | Recherche | Textes | Liens

Centre de recherches en histoire et épistémologie comparée de la linguistique d'Europe centrale et orientale (CRECLECO) / Université de Lausanne // Научно-исследовательский центр по истории и сравнительной эпистемологии языкознания центральной и восточной Европы

-- К. Алавердов (1) : «Практика яфетидологов и современность», Революция и язык, 1931, 1. (commentaire)
[50]
        Одной из замечательнейших особенностей реконструктивного периода является все повышающееся значение активного, сознательного руководства пролетариата процессами действительности, победа плана над стихией, революционной сознательности над стихийностью. Особенности реконструктивного периода нашей революции с исключительной яркостью подчеркивают историческую роль рабочего класса как переделывателя мира. С этими особенностями реконструктивного периода теснейшим образом связано повышенное внимание к вопросам материалистической диалектики во всех областях идеологической деятельности рабочего класса. Ибо только от сосредоточения внимания на диалектических основах метода той или иной науки эта последняя может осмыслить во всей глубине огромное своеобразие периода завершения фундамента социалистической экономики. Без осмысления тематики реконструктивного периода невозможно движение марксистско-ленинской науки вперед. Овладение же тематикой реконструктивного периода означает включение той или иной научной дисциплины в практику рабочего класса как переустроителя мира.
        Сейчас мы должны особенно подчеркнуть действенную функцию каждой научной дисциплины, значение ее как формы изменения мира, подчеркнуть служебное, утилитарное значение каждой научной дисциплины в практике рабочего класса, в практике производимой им реконструкции, в практике развернутого социалистического строительства. Этим разумеется ни в какой мере не снимается необходимость и важность теоретической научно-исследовательской работы. В условиях пролетарской революции степень действенной практической значимости той или иной теории явлется одним из основных критериев оценки степени доброкачественности методологических ее позиций. Если эта теория отвечает на требования творимой нами социалистической действительности, то она, имеет право числитъся в железном инвентаре пролетарской науки. Если же она не удовлетворяет этим требованиям, то всякие попытки пришить ей защитные ярлычки будут играть только вредную роль.
        Возможно положение, когда та или другая теория располагает отдельными правильными утверждениями, но в целом она оказывается бесплодной для практического разрешения насущных, боевых задач, выдвигаемых современностью. Именно в этом последнем положении и оказывается яфетидология на данной стадии своего оформления.
        Задача настоящей статьи — показать крайнюю ограниченность для нашей действительности практической значимости яфетической теории и вскрыть некоторые из тех установок ее, которые это обусловливают.
        В плане этой статьи нас интересуег лишь та практическая работа, на которой в той или иной степени отразились специфические особенности яфетической теории.
        Перед нами работа Н. Я. Марра «Пособие для изучения живого грузинского языка» (2).
        Пособие это интересно в том отношении, что оно является яркой иллюстрацией игнорирования методических требований в практических работах яфегидологов. Перед лицом методологиче-
[51]
ских установок яфетической теории требования методического порядка снимается почти начисто. Нигилистическое отношение яфетидологов к вопросам методики, убеждение их в том, что между методикой и методологией можно поставить знак равенства и выполнением методологических требований механически снимается всякая забота о методике, — есть глубоко порочная позиция, которая заранее обрекает всю учебно-методическую практику яфетидологов на бесплодность.
        Чем характерно «Пособие для изучения живого грузинского языка»? Тем, что, стоя обеими ногами на методологической основе яфетидологии, оно вполне последовательно (с точки зрения усвоенных яфетидологией взглядов на взаимоотношение методики и методологии) начинает изложение с частиц, префиксов, суффиксов, предлогов, послеслотов и т. д. В результате мы имеем яркую иллюстрацию того положения, что методика, растварившаяся в яфетидологической методологии и поглощенная этой последней, оказывается методическим суррогатом, а самое «Пособие» — лишенным практического значения.
        В течение истекших лет революции, кажется, не осталось в нашем Союзе ни одной национальности, которая бы так или иначе не выработала для своей письменности латинизированный алфавит. Это широкое движение имеет глубокое политическое значение. В свое время В. И. Ленин квалифицировал его как «революцию на Востоке». Октябрьская революция должна была по возможности скорее приобщить отсталые национальности к культуре, и казалось бы, что яфетидология, которая объявляется некоторыми особенно «усердными» учениками Н. Я. Марра (тт. Аптекарь, Быковский и др.) диалектико-материалистическим учением о языке, должна была быть в самой гуще практики латинизации алфавитов и выработки литературных языков. Как же фактически обстоит дело?
        Сейчас уже никем не может быть оспариваем тот факт, что почти вся работа по латинизации и выработке новых алфавитов пала на плечи Комитета нового алфавита, практическую деятельность которого в этой области нельзя недооценивать. Громадные успехи Комитета нового алфавита достигнуты помимо и вопреки яфетидологам. Показательно то, что основными работниками КНА оказались товарищи, называющие себя яфетидологами (проф. Яковлев и др.), но справедливо не признаваемые за таковых «ортодоксальными» учениками академика Марра. И действительно, успешное разрешение проблемы латинизации работниками НА давалось в меру отхода этих работников от яфетидологических установок.
        Но нельзя сказать, что проблема выработки новых алфавитов прошла мимо внимания академика Марра и его учеников. В свое время Николай Яковлевич откликнулся на эту проблему. Мы имеем в виду его «абхазский аналитический алфавит», состоящий из 78 знаков. Известно, что этот алфавит вырос только на материале так называемых яфетических языков. Несмотря на это, фонетическая система этих последних навязывается яфетидологами иным фонетическим системам. В области например шумных согласных аналитический алфавит проводит такую классификацию (придыхательные, смычногортанные и звонкие), которая специфична главным образом для яфетических языков, но не отвечает фонетике многих других. Ряд звуков («глухие»), свойственных европейским языкам и в частности русскому, не нашел в «аналитическом алфавите» должного отражения и т. д. Следует указать и на то, что аналитический алфавит, беря в качестве основного принципа построение графика на основе исторического анализа звуков, отражает один из основных пороков яфетической теории — ее неучет специфичности каждой данной стадии. Эти и ряд других особенностей аналитического алфавита обусловили то, что он оказался непригодным для практического использования даже для абхазского языка, на материале которого он построен. Он задуман и осуществлен как «научная транскрипция» без учета тех требований, которые необходимо предъявлять к практическому алфавиту: обилие оторванных от корпуса букв, диакритических знаков представляет весьма значительные практические неудобства в техническом и педагогическом отношениях. Введенный в Абхазии, он после кратковременного его применения был отвергнут местной общественностью и заменен
[52]
другим алфавитом на основе нового алфавита.
        На II пленуме ВЦК НТА (1928 г.) представитель Абхазии т. Дзидзария с полным основанием говорил: «Многие постоянные сторонники латинизации алфавита оказались теперь, после появления этого долгожданного алфавита, на стороне старого алфавита на русской основе, против которого они боролись годами. Все это говорит о трудностях новой, (аналитической — К. А.) транскрипции, которые бледнеют перед трудностями и недостатками старого алфавита» (см. стенограмму-отчет 11 пленума. Пятое заседание). Если отдельным последователям Н. Я. Марра и удавалось выработать практически значимые алфавиты, то это окупалось ценой отхода их от яфетидологических позиций. Так яфетидологу Цитайшвили при создании лазской письменности пришлось наотрез отказаться от аналитического алфавита.
        Характерно при этом для учеников Марра то, что они, терпя крушение при всякой попытке строить новые алфавиты на аналитическом принципе, продолжают до сих пор с пренебрежением относиться к работе ВЦК нового алфавита, считая вырабатываемые им алфавиты «ненужными», «пантюркистскими». Думается, что грубейшая политическая ошибка такого рода высказываний не требует комментариев.
        Не менее «эффективны» условия яфетидологов и по линии другой животрепещущей проблемы — создания литературных языков. Здесь корень яфетидологической беды скрывается в порочности самого подхода к разрешению проблемы выработки литературного языка. Основной вопрос о выборе диалекта яфетидологией устраняется тем ошибочным утверждением, что при разработке литературного языка следует пользоваться всеми диалектами.
        Перу «ортодоксальных» яфетидологов, тт. Аптекаря и Кусикьян, принадлежит программа 1930 г. по «начаткам языкознания».
        Некоторые из выступавших на дискуссии товарищей (Никифоров и др.) не без основания задавались вопросом, что собственно специфически языкового в этой программе. Тов. Никифоров для иллюстрации своей мысли, беря третий раздел этой программы, заменял слово «язык» словом «право», и текст программы легко принимал такую замену. Между тем авторы программы в объяснительной записке выражают уверенность, что на языковом материале их программы учащиеся должны будут уметь различать подлинную науку (очевидно имеется в виду языковедная наука) от того, что является лишь предысторией науки.
        Но составители видимо не подозревали, что выработанная ими программа не дает никаких оснований для такого оптимизма. Здравый смысл и практическое чутье тех, кому была адресована программа, продиктовал «линию поведения» их; по крайней мере, из трех районов Москвы, запрошенных нами, мы получили ответ, что ни одна школа не включила в свои учебные производственные планы программу тт. Аптекаря и Кусикьяна по «начаткам языкознания». Вряд ли наши провинциальные школы проявили большее «внимание» к этой программе.
        Таковы «практические» результаты программного творчества верных последователей яфетической теории.
        Авторы получили задание составить программу по языку, и свою задачу они поняли таким образом, что, оставаясь верными своему учителю, они должны дать средней школе полный курс яфетидологии. В результате получилась программа, которая в лучшем случае будет занимать определенные страницы в «Сборнике программ», ибо надо хоть несколько знать нашу школу, знать наших педагогов, чтобы совершенно была ясна нежизненность такой программы.
        Во введении к программе авторы задались целью показать, что яфетидология является антиподом индоевропеистики. Но как это ими делается? Противопоставление яфетидологии индоевропеистике проводится ими порой как раз не по тем пунктам, по которым такое противопоставление имеет основание. Мы имеем в виду например утверждение, что яфетидология фактически берет не ограниченный круг языков, а все языки мира («мировой масштаб»), что для яфетидологии характерно единство теории и практики (а мы уже на ряде примеров видели, каково это единство и какова эта практика) и т. д. Глава вторая программы предлагает дать учащимся сведения о языках народов СССР по областям, о языках Европы, Азии,
[53]
Америки, Африки, Австралии, подкрепив все это географическими и статистическими сведениями. Самое скрупулезное педагогическое чутье должно было подсказать тт. Аптекарю и Кусикьяну, что уроки языка по этой программе даже у самого талантливого преподавателя неизбежно превратятся в нечто сугубо схоластическое, ибо какая же у наших учащихся средней школы имеется языковедная база для восприятия сведений о языках африканских, австралийских и т. д. Если ко всему этому прибавить, что на всю эту громадную программу учебными планами отводится всего лишь 20 годовых часов, то мы поймем, что только полный отрыв авторов от современной нам школьной действительности мог продиктовать им такую программу. Весной 1930 г. в связи с докладом т. Кусикьяна в Комакадемии о программах 1927 г. было высказано положение о необходимости введения в новые программы средней школы элементов так наз. нового учения о языке. Наши же авторы решили на все сто процентов выполнить свои яфетидологические обязанности.
        Говоря о яфетической теории с точки зрения обслуживания ею практических задач языкового строительства в нашем Союзе, нельзя пройти мимо производственного плана Яфетического института, этого так сказать генерального штаба «нового учения о языке». Чем предполагают заниматься в текущем году отдельные секторы Института?
        Из производственного плана мы узнаем, что для методологического сектора темой 1931 г. является языковая политика в капиталистических странах (XX, XIX и XVIII вв.). Сектором линейной речи намечены темы: «Пережитки ручной и графической речи в звуковых языках Кавказа» и «Стадия тотемистического общества». Далее по другим секторам идут темы: «Склонение» и «Грамматический класс и род», «Семантика стадии раннего земледелия на материалах мифа и фольклора». Затем в плане намечена работа многочисленных кабинетов. Здесь наряду с некоторой свежей струёй (разработка аналитического алфавита применительно к турецким языкам, составление лингвистических руководств для некоторых кавказских языков) в изобилии находим типичную для Института в целом работу вроде: занятия по языкам шумеро-аккадскому, халдскому, египетскому и т. п. По существу говоря, в работе Яфетического института отдельные, крайне малочисленные темы, направленные на разрешение практических задач современности, тонут в темах следующего рода: «Язык как орудие борьбы классов по материалам шумеро-аккадского и египетского языков», «Терминология земледельческих орудий в шумерском, вавилонском, ассирийском и египетском языках», «Топонимика Закавказья по халдским, ассирийским и египетскими надписям» и т. д., и т. п.
        По меньшей мере было бы неумно отрицать важность теоретических работ хотя бы даже по самым отдаленным эпохам. Но имеем ли мы, участники социалистического строительства, право повернуться спиной к нашей современности? Ведь от того, что в плане Яфетического института имеется одна-две темы более или менее близких к практике социалистического строительства, дело нисколько не меняется. Если это о чем-нибудь и говорит, то только о том, что даже яфетидологи, предпочитающие перманентно пребывать в палеонтологии, начинают понимать, что нельзя безнаказанно игнорировать нашу современность. Нельзя сказать, что в писаниях яфетидологов чувствуется недостаток в заботах о современности, нет, но это лишь громкие фразы, не подкрепляемые настоящим, практически значимым для социалистического строительства делом.
        О практической значимости яфетической теории Н. Я. Марр говорит в своей статье, помещенной в журнале «Русский язык в советской школе» (№ 4, 1930 г.) : «Беспризорно новое материалистическое учение о языке, не получающее никакого фактического применения даже в нашем Союзе советских социалистических республик по невозможности вовлечь в это дело безоговорочно и с необходимым темпом никакие вузы и академические учреждения или организации» (с. 48).
        Что в этом утверждении верно и что не верно? Верно то, что яфетидология действительно «не получает никакого фактического применения даже в нашем Союзе», но не верно другое: не верно то, что нельзя вовлечь в яфетидологическое языковое строительство никакие вузы и академические учреждения или орга-
[54]
низации. В самом деле, много ли у нас таких течений научной мысли, которые имеют возможность опираться на такие институты, как Яфетический институт при Академии наук и Инарвос?
        Н. Я. Марр часто жалуется на малочисленность своих последователей. Мы думаем, что Марр не совсем прав. Дело не в вузах, учреждениях и организациях. Дело также не в недостатке верных последователей. Причины чрезвычайно пониженной практической значимости яфетидологии в другом.
        На первом чувашском краеведческом съезде т. Тимофеев, один из верных яфетидологов, в восторженных выражениях отзывался о яфетической теории. Но этот верный ученик повернулся спиной к яфетидологии, как только нужно было переходить к практической работе.
        Съезд «так вдохновил милейшего докладчика, — говорит Марр, — что постановил в 11 положениях... продолжать в старых путях изучение чувашского языка и только в одном предпоследнем пункте запечатлел знаменательные следующие слова: «Необходимо также начать изучение чувашского языка по методам яфетидологии» («Бретонская нацменовская речь», с. 6).
        Случай с Тимофеевым вызвал у Николая Яковлевича воспоминания из прошлого родной ему Гурии, когда «стройный ряд хлеборобов на пашне прерывал дружную работу мотыгой и пение, чтобы поглазеть на мчавшийся мимо паровик с поездом, чтобы потом сейчас же вернуться к своему занятию в привычных путях труда и с привычными тонами пения». Смысл этого иносказания ясен.
        Но вопрос вот в чем: если яфетидологический «паровик» действительно везет более совершенные орудия производства, чем мотыги, то почему бы ему не снабдить бедных «хлеборобов» этими совершенными орудиями? Думается, причин здесь две. Первая из них заключается в том, что сей «паровик» обычно знает две остановки: начальная станция (палеонтологические изыскания) и «конечный пункт» («мировой единый язык»). Яфетидология в своих целеустановках подобна фантастическому сводчатому мосту, который одним концом упирается в прошлое (главным образом в отдаленное прошлое), а другим — в отдаленное будущее, причем высшая точка этого моста каждый раз приходится над современностью.
        Вторая причина сводится к тому, что груз яфетидологического поезда чрезвычайно своеобразен. Это или по преимуществу предметы обихода нашего мохнатого предка, говорящего на языке «четырех элементов», или же чертежи и рисунки искусных изобретений человека отдаленного будущего.
        Причина в конечном счете в том, что Яфетидология страдает органическим пороком — неестественной дальнозоркостью. Она смотрит или в палеонтологические сумерки прошлого или в манящие дали будущего.
Совсем не случаен отрыв яфетидологии от современности. Не случайна беспомощность ее в разрешении задач языковой практики.
        Яфетическая теория фактически базируется на языковом материале прошлого и на ограниченном круге современных так наз. яфетических языков, интересных в известном отношении для яфетидологии.
        Марр пишет: «Перемещение исследовательского центра яфетидологии неизбежно, как неизбежен ее рост, хотя бы для того, чтобы, пока не поздно, вместо великих исторических языков, бесплодных для глоттогонических и палеонтологических проблем, центральным объектом мировой исследовательской работы сделать исключительную по содержимому ею научно-творческому материалу живую речь остающихся еще яфетических народов, в интересах разъяснения и начал человеческой материальной культуры, не только языка, и в интересах подготовки будущей единой человеческой речи (3), неустранимого постулата мирового прогресса». («По этапам», с. 188).
        Мы видим, что из всевозможных «интересов» выпал интерес к современности...
        В этих словах мы имеем сжатое изложение всей яфетидологической программы. Здесь определяется круг тех языковых материалов, которыми обычно Яфетидология оперирует, — это речь яфетических народов. С другой стороны, яфе-
[55]
тидология сознательно игнорирует «великие исторические языки», поскольку последние относятся ею в разряд «бесплодных для глоттогонических и палеонтологических проблем». Наконец, это место интересно в том отношении, что яфетическая теория неизменно берет дальние прицелы. Этот прицел направлен или к «началам человеческой материальной культуры» или к «подготовке будущей единой человеческой речи». Среднего здесь нет. Современность выпала.
        Надо сказать, что этот метод «дальнего прицела» тяготеет над яфетидологией всякий раз, когда она пытается повернуться к практическим задачам сегодняшнего дня. Сейчас поставлена проблема реформы орфографии. Н. Я. Марр откликнулся на эту проблему в статье «К реформе письма и грамматики», помещенной в журнале «Русский язык в советской школе» (№ 4, 1930 г.). Советская общественность требует практически разрешить вопрос об орфографии, не откладывая вопроса в долгий ящик, ибо упрощение орфографии может обеспечить небывалые темпы а ликвидации неграмотности. Что предлагает Н. Я. Марр? Он пишет: «То, что нужно, это — не реформа, а свежий сруб с новой всесоюзной, мировой функцией из нового речевого материала, речевая революция». Этот «максимализм» не случаен, он вытекает все из тех же основных установок яфетидологии.
        Но «дальний прицел» яфетидологами берется и в обратную сторону, в «плюскамперфектум». Несомненно, решающее значение в смысле отрыва от современности играет, с другой стороны, палеонтологический метод как основной метод в исследовательской работе академика Марра.
        В палеонтологическом методе как основном методе яфетидологии заключается основная причина отрыва ее от современности. Мы далеки от мысли, что языковедная наука должна заниматься только вопросами современности. Разумеется лингвистика не может и не должна отказываться от разработки вопросов происхождения и развития языка. Но забвение актуальных задач нашего социалистического строительства и почти полный уход в доисторию, что характеризует яфетидологию на данном этапе, фактически превращают ее в аполитичную науку.
        «Теория, если она является действительной теорией, дает практикам силу ориентировки, ясность перспективы, уверенность в работе, веру в победу нашего дела» (Сталин).
        Такой зарядки яфетическая теория практикам-языковедам не дает.

----------
        Признание интернационализма на словах и подмена его на деле, во всей пропаганде, агитации и практической работе мещанским национализмом и пацифизмом составляет самое обычное явление не только среди партий II Интернационала, но и тех, кто вышли из этого Интернационала, и даже нередко среди тех, кто называют себя теперь коммунистическими.
Ленин, т. XIX с. 219-220.

СНОСКИ

(1) Настоящая статья представляет собой без сколько-нибудь значительных изменений переработку части выступления автора на лингвистической дискуссии в Комакадемии. Этим обуслочлены как характер изложения, так и об'ем затронутых здесь вопросов. Более широкое освещение яфетидологической практики автор предполагает дать в дальнейшем. [назад]
(2) Труды яфетического семинария, II, вин. I. [назад]
(3) Разрядка наша. [назад]


Retour au sommaire