Centre de recherches en histoire et épistémologie comparée de la linguistique d'Europe centrale et orientale (CRECLECO) / Université de Lausanne // Научно-исследовательский центр по истории и сравнительной эпистемологии языкознания центральной и восточной Европы
-- В. Богородицкий : «Лингвистические заметки об изучении русской речи», Русский филологический вестник,1881, №4, стр. 274-282.
[274] Изучая русскую речь, мы должны стремиться изучить не один только так называемый литературный язык, но и народные говоры. Я желаю представить это изучение в его идеале и трудностях. Явления речи, относятся ли они к разряду фонетическому, морфологическому, семасиологическому и проч., весьма многочисленны и разнообразно разбросаны по говорам деревень, сел, городов. Поговорку — что город, то норов, что деревня, то обычай — можно применить и к языку: говор всякого поселения чем-нибудь да отличается от говора другого поселения. Чтобы составить согласное с действительностью представление о русской речи, как о целом, мы должны иметь полные понятия о всех русских говорах . Чтобы представить себе всю непреодолимость являющегося при этом затруднения, посмотрим, как трудно изучить говор даже одного поселения.
Говор детей отличается от говора взрослых. Это происходит от того, что дети еще не достигли совершенного произношения всех звуков, свойственных данному говору. [275] В самом говоре маленьких является разнообразие: они не в одинаковой степени приблизились к совершенному произношению. Говор женщин, которые весьма часто происходят из других поселений, может отличаться от говора мужчин. Даже одно и то же лицо не каждый раз одинаково произносит одно и то же слово. Так, слог ударенный произносится не всякий раз с одинаковым напряжением, и чем с большим напряжением выговаривается ударенный слог, тем слабее произносятся звуки неударенных слогов. Наконец, могут быть индивидуальные особенности произношения. Все это усложняет исследование. Кроме того, слыша чуждый нам говор, по крайней мере на первых порах мы будем воспринимать его не точно, сообразно тем звукам и соединениям их, к которым привыкло наше ухо . Все в природе непрерывно изменяется. Мы должны привыкнуть к мысли, что и наша речь, как в целом, так и во всех своих частях, развивается во времени, и при том весьма медленно и неравномерно. Стремясь изучить развитие нашей речи, мы встречаемся с большим затруднением. Произношение более древнего времени мы определяем по дошедшим до нас от этого времени письменным памятникам. При этом мы на каждом шагу затрудняемся определить точно произношение, так как общеупотребительное письмо не обозначает минимальных оттенков звуков. Но, ведь, речь каждого человека изменяется во времени. Но можем ли мы следить за направлением в изменении русской речи на своем собственном произношении? Однако припомним, что наша речь изменяется медленно, так что, только сравнивая ее на больших [276] промежутках времени, мы можем узнать с точностью, в каком направлении она изменяется. Все это побуждает нас потрудиться для языковедов будущего времени — передать им возможно точным образом речь нашего времени. Каким же образом мы можем достигнуть этой точности? Мы должны ознакомиться с физиологической стороною произношения: мы должны изучить анатомическое устройство органа речи — его кости, мускулатуру, нервы; затем мы ознакомимся с действием каждой мышцы; а так как при произнесении каждого звука происходит действие не одной мышцы, а целая ассоциация мышечных движений, то нам следует рассмотреть эти координации мышечных работ. Мы должны также изучить акустическую сторону произношения и физиологию органа слуха. Мы должны развивать чувство осязания в органах речи, чтобы посредством него как можно точнее узнавать о месте, способе и степени действий органов речи; мы должны изощрять глаз и слух для наблюдения над своим произношением и над произношением других. Наконец нам следует ознакомиться с ошибками наблюдения, которым подвергается даже самый опытный, так как произношение часто бывает не вполне доступным для наблюдения . И так, мы должны стремиться достигнуть такого знания, чтобы быть в состоянии представить себе, какие физиологические работы происходят при данном произношении, уметь вообразить это произношение с чисто акустической стороны и со стороны восприятия его органом слуха. «Научное восприятие», говорит Тиндаль, «может научить нас видеть в природе и невидимое так хорошо, как видимое, созерцать [277] умственным взором те процессы, которые вполне недоступны телесному взору» . После такой подготовки мы можем приступать к строгим физиологическим наблюдениям над собственным своим произношением и над произношением других. При этом мы должны воспользоваться теми приспособлениями, до которых дошли физиологи; тут представится простор и для нашей собственной изобретательности. Наши точные наблюдения могут затем сравниваться с такими же наблюдениями над произношением индивидуумов других говоров и языков. Сравнение это показало бы ясно физиологическую разницу произношения в этих говорах и языках. Подобные исследования, производимые над данным говором в целом ряде поколений, послужили бы материалом для открытия точных физиологических законов развития произношения. Так как в речи индивидуумов разных языков происходят не одинаковые координации работ, то это должно отражаться в неодинаковом развитии органа речи — его мускулатуры и его нервной системы. С этой точки зрения можно было бы производить сравнительно-анатомические исследования.
«Если бы мы могли видеть воздух, по которому проходит звук приятного голоса, то мы увидели бы в этом воздухе, как и в какой форме совершаются движения и все условия, от которых зависит приятность голоса. Таким же образом и в обыкновенном разговоре физическое пред-шествует психологическому и производит его; сказанные слова, возбуждающие в нас удовольствие или огорчение, приводящие нас в гнев или успокаивающие, некоторое время, пока они идут от говорящего до нас, суть не что иное, как чисто механическое состояние промежуточного воздуха» .
Я думаю, что можно стремиться перевести [278] описание языков в их разнообразных говорах на чисто акустический язык, подобно тому, как такое описание может быть представлено на чисто физиологическом языке (и сравнительно анатомическом). Тогда нужно будет исследовать отношение между физиологической и акустической стороною речи. Подобные исследования, производимые в целом ряде поколений, позволят чисто физиологические законы развития произношения выразить языком чисто акустическим. При физиологических наблюдениях над произношением, нам предстоит одно большое затруднение. Дело в том, что при произнесении слова совершается координация работ, которая может не совпасть с координациею работ при следующем произнесении того же слова. Поэтому, если мы желаем своим наблюдениям придать вполне научную строгость, то не можем одну работу наблюсти от первого произношения, другую же — от следующего произношения и т. д., а затем эти наблюдения соединить вместе, как будто бы они относились к одной и той же координации работ. Мы должны стремиться наблюсти все работы при одном и том же произношении. В возможности такого наблюдения нас убеждает прекрасный опыт Розаннелли, наблюдавшего одновременно действие губ, небной занавески и гортани. К губам прилаживался шарнир, ножки которого раздвигались и сближались соответственно сближению губ; движения ножек передавались Марееву барабану и записывались. В полость носа вводилась каучуковая трубка; сгущение воздуха, при опущении небной занавески, подобным же образом записывалось. К гортани прикреплялся электрический аппарат; при дрожании гортани происходило дрожание и электрического аппарата, а вибрации последнего записывались . [279] Сказанное еще далеко не исчерпывает всей работы исследователя и всех представляющихся ему затруднений. Я постараюсь представить ход глубокого исследования какого-нибудь явления, напр. фонетического. Прежде всего мы стараемся исследовать это явление самым точным образом со стороны физиологической и акустической. Но недостаточно точного физиологического и акустического описания произношения отдельного звука говора, нужно самым точным образом ознакомиться со всею звуковою системою говора, в состав которой входит и данный звук. Следовательно, наше явление мы должны изучить не в отдельности, но в ряду прочих одновременных фонетических явлений говора. Но и этого недостаточно; мы должны исследовать наше явление еще в ряду одновременных явлений морфологических, семасиологических и проч. того же говора. Часто случается, что явления, на первый взгляд ничего не имеющие между собою общего, на деле оказываются связанными между собою. Наше исследование еще не кончено. Мы должны рассмотреть наше явление в его историческом развитии в связи с одновременным развитием остальных языковых явлений исследуемого говора. Я уже указывал на затруднение при исследовании прошлого в языке, происходящее от того, что при историческом исследовании языка мы ограничены уцелевшим письменным материалом, не отражающим в точности произношения, вследствие чего мы не в состоянии воссоздать в точности картину развит языка. Может случиться, что мы не будем иметь даже и такого материала, или если и найдем материал, то он не восходит до более или менее отдаленного прошлого. Мы можем теперь обратиться к исследованию нашего явления в другом говоре, родственном с первым. В этом говоре исследуемое явление может оказаться на другой [280] стадии развития или дальнейшей или же ближайшей. Мы опять исследуем это явление в ряду прочих языковых явлений того же говора не только в данном одновременном состоянии, но и в историческом развитии Язык может быть широко разлит во множестве разнообразных говоров. Мы уже представляем себе всю необъятность работы. Теперь наше исследование, разумеется, кончено. Нет, мы можем исследовать наше явление подобным же образом в других родственных языках и их говорах. Затем мы еще более расширяем поле нашего исследования. Мы можем наше явление исследовать в языках неродственных. Пред нами выступают языки тюркские, негрские, австралийские и т. д. с их говорами. И тогда нам предстоит еще более глубокий вопрос: исследуемое нами явление в родственных говорах и языках и в языках неродственных может встречаться в различных видоизменениях, или же вовсе не существовать; отчего это происходит? На наших глазах случается, как из одного поселения часть обитателей выселяется и образует новое поселение. Условия, в которые вступает часть выселившаяся, не тожественны с условиями, в которых находится часть оставшаяся. Отсюда развитие речи выселившихся будет не тожественно с развитом речи оставшихся. Наука может следить за этим дифференцированием речи с возможной точностью, доискиваться до причин, обусловливающих неоди-наковое развитие таких говоров со времени их разделения. Рядом с таким дифференцированием речи происходит дифференцирование в обычаях, идеях и т. д. части выселившейся и части оставшейся. Лингвистика здесь соприкасается с историей и этнографией . [281] Итак, при изучении речи мы встречаемся с большими затруднениями. Однако какие огромные трудности преодолевались в области других наук, напр. физики. Люди незнакомые с подробностями научных исследований не имеют ни малейшего понятия о терпении, какое обнаружили Берцелиус, определяя атомические веса, Реньо, определяя коэффициенты расширения, или Джоуль, определяя механический эквивалент теплоты. Желание истины сильнее здесь всех других желаний; и для достижения точности здесь не боятся никакого труда и никаких трудностей. Относительно определения скорости звука в воздухе нам нужны были бы целые часы, чтобы только просто пересказать усилия, сделанные для получения точных чисел. Вопрос этот занимал внимание естествоиспытателей Англии, Франции, Германии, Италии и Голландии. Но французским и голландским ученым мы обязаны применением всех тонкостей экспериментального искусства к решению этой проблемы. Они вполне устранили влияние ветра, они приняли в расчет барометрическое давление, температуру и гигрометрическое состояние. Звук исходил одновременно из двух отдаленных станций и таким образом должен был проходить от станции к станции через одинаковый воздух. Расс Я старался представить идеал изучения русской речи. Следует заметить, что воображение играет весьма важную роль в научной деятельности, оно предшествует опыту и сопровождает его. Я приведу прекрасный отрывок из сочинений знаменитого Роберта Гука, высказавшего за двести лет до нашего времени теории стетоскопа.
«Может быть есть возможность, пишет Гук, открывать внутренния движения и действия тел посредством звука, который они производят. В часах мы слышим стук баланса, ход колес, удары молотка, цеплянье зубцов, и многие другие [282] звуки; кто знает, не можем ли мы подобно этому открыть движение внутренних частей тел животных, растительных или минеральных посредством звука, который они производят, открыть процессы, совершающиеся в разных органах или полостях тела, и таким образом узнать, какие инструменты или машины не в порядке, какие действуют только в известное время, а в другое стоят и т. п.; кто знает, нельзя ли в растениях при помощи шума открыть насосы для поднятия соков, клапаны для остановки их и перехода их из одного хода в другой и т. п.? Я мог бы пойти дальше, по мне становится стыдно, когда я подумаю о том, как на это смотрит большинство людей; но, с другой стороны, я имею смелость не считать этих вещей невозможными, хотя они большинству людей кажутся вздорными, пустыми и несбыточными, и в этой смелости меня поддерживает то, что если бы я считал их невозможными, то это не очень помогло бы моему знанию, тогда как считая их возможными я может быть буду иметь случай получить понятие о таких вещах, мимо которых другой прошел бы
СНОСКИ
(1) Вступительная лекция по сравнительной фонетике русского языка, читанная 8 октября 1881 года в Казанском университете. (2) Ср. Спенсер, Изучение социологии. Перевод с англ, под редакцией Гольдсмита (1874) стр. 148—150. (3) Для устранения ошибок, исследование какого-нибудь говора, сделанное одним, может поверяться другими. (4) Die Kerenzer Mundart des Kantons Glarus in ihren Grundz_gen dargestellt von... (1876), стр. 1. (5) Тиндаль, Звук, восемь лекций, читанных в Королевском институте Великобритании. Перевод с англ. (1870) стр. 31. (6) Там-же стр. 64. (7) Gr_tzner_ Physiologie der Stimme und Sprache (в Handbuch der Physiologie, herausgegeben von Hermann, I 2, 1879, стр. 200).
(8) Rosapelly, Inscription des mouvements phonétiques (в Physiologie expérimentale, Travaux du laboratoire de M. Marey, II, 1876, стр. 109-131. (9) Ср. Спенсер ук. соч. стр. 184—196. (10) Изыскание генеалогии говоров могло бы быть предметом отдельных исследований. (11) Тиндаль, ук. соч. стр. 38—39. (12) См. Тиндаль ук. соч. стр. 57 — 59.