оветское языкознание принадлежит к числу выдающихся достижений марксистско-ленинской обществоведческой мысли. Подлинное детище  Великой Октябрьской социалистической революции, оно представляет собой, как много раз утверждал его основоположник, знаменитый советский языковед Н. Я. Марр, не только продолжение, но и дальнейшее развитие русской и мировой науки о языке, высшую ступень этой науки.
        Самобытность и глубина исследовательской мысли, стремление к постановке кардинальных проблем науки и к широким философским обобщениям, беспрестанные творческие искания всегда были характерными чертами русского языкознания в прошлом. Создатели русского языкознания Востоков, Буслаев, Потебня, Фортунатов, Бодуэн-де-Куртенэ, Шахматов, Щерба были крупнейшими учёными и оказали огромное влияние на развитие мировой лингвистической мысли. Русские языковеды не только параллельно с учёными Франции, Англии, Германии разрабатывали основополагающие идеи науки о языке, например, проблему сравнительно-исторического метода (Востоков, Буслаев), но часто в своих творческих достижениях далеко опережали исследовательскую мысль других европейских стран. А. А. Потебня, многие блестящие мысли которого настояшую оценку и полное признание получили только в наши дни, совершенно по-новому поставил проблему формы и содержания в языке выдвинул гениальную мысль о стадиальности в развитии языка и о необходимости изучать язык как систему, как единое структурное целое и тем самым на десятилетия опередил прославленные идеи Шухардта, Уленбека, Соссюра и по праву может считаться предшественником этих известных зарубежных языковедов. В трудах Бодуэна-де-Куртенэ и Л. В. Щербы были впервые сформулированы важнейшие положения фонологии — раздела языкознания, который затем уже стал основным предметом исследований известного Пражского лингвистического кружка, многих лингвистов США и других стран. Мы очень часто слишком беззаботно относимся к приоритету нашей лингвистической мысли и позволяем зарубежным учёным обходить достижения русской науки. Исправление этой ошибки должно стать патриотическим долгом советских языковедов.
        Советское языкознание продолжает лучшие традиции русской дореволюционной науки о языке, но вместе с тем, и это необходимо всячески подчеркнуть, оно выступает как качественно новая наука, исходит из других мировоззренческих предпосылок и ставит перед собой и осуществляет совершенно другие общественно-политические задачи.
        Великая Октябрьская социалистическая революция, разрушившая до основания буржуазный общественный строй на огромной территории одной шестой земной суши, освободившая многочисленные народы бывшей царской империи от эконо-
[4]      
мического и национального гнёта и поставившая грандиозную задачу построения бесклассового коммунистического общества, была не только политической, но и культурной резолюцией. Она пробудила к жизни десятки народов, отсталых в своём культурном развитии в условиях царского времени, не имеющих часто даже письменности на своём родном языке. Национальная политика коммунистической партии и Советского государства с первых же дней существования нового общественного строя в нашей стране, естественно, должна была ставить перед собой — как одну из важнейших и первостепенных задач — задачу строительства  национальных культур, национальных по форме,  социалистических по содержанию, многочисленных народов молодой Советской страны.
        Вопросы языкового строительства — создание письменности, развитие лексики, способной на языке любого народа выразить идеи марксизма-ленинизма и все достижения человеческой культуры, создание национальных литературных языков на базе народных диалектов как залог и основа расцвета литературно-художественного творчества — в этой огромной культурно-созидательной работе неизбежно выдвигались на первый план.
        Всё это-поставило перед наукой о языке, обращённой на службу трудящимся, новые практические и теоретические задачи. Старое языкознание, созданное в условиях буржуазного общества, в условиях царской великодержавнической политики национального угнетения, несмотря на свои достижения, не могло, конечно, удовлетворить потребности строящегося социалистического общества. Новая практика, отражающая новые культурные и политические интересы общества, вызвала необходимость в коренной перестройке философских и теоретических основ науки о языке.
        Таким образом, два основных момента определяют отличие советского языкознания от дореволюционной русской науки о языке. Одним из них является неразрывная связь с практикой социалистического строительства, совершенно изменившей политические задачи, стоящие перед наукой, а следовательно, и политическое лицо самой науки. Величие Н. Я. Марра, основоположника советского языкознания, как учёного и общественного деятеля именно и заключается в том, что он первый из лингвистов понял необходимость освобождения из плена буржуазного научного мышления и дал политическую оценку старому учению о языке. «Индоевропейская лингвистика, — писал он в 1924 г. в статье „Об яфетической теории", — есть плоть от плоти, кровь от крови отживающей буржуазной общественности, построенной на угнетении европейскими народами народов Востока их убийственной колониальной политикой». Им же были определены с политической точки зрения и перспективы развития новой, советской науки о языке, отвечающей коренным интересам строящегося социалистического общества. «Но части увязки с живой общественностью актуальный интерес представляет, — писал он в 1926 г. в предисловии к сборнику своих статей „По этапам развития яфетнческой теории",— естественная смычка яфетидологии с жизненным национализмом советского порядка. Яфетическое языкознание есть теория прежде всего живых языков, доселе гонимых в науке, в лучшем случае терпимых на её задворках, как на задворках просвещения, а часто и в полном мраке, держали [господствующие классы царской России.—Н.Ч.] до Октябрьской революции все говорящие на этих языках народы». Ещё более ярко эту мысль Н. Я. Марр выразил в 1931 г. в работе «Языковая политика яфетической теории и удмуртский язык»: «... на только что закончившемся съезде руководящей при диктатуре пролетариата партии, XVI всесоюзном съезде коммунистической   партии,  товарищ Сталин безукоризненно формулировал языковую политику в нашей стране, более того — в мировом масштабе. Простой научный работник, я беру на себя смелость аттестовать формулировку ответственнейшего работника политической партийной организации, конечно, лишь с точки зрения своей научной языковедной специальности, и утверждаю, что формулировка товарища Сталина с изумительной яркостью и глубиной даёт, как политически руководящую мысль, то положение, которое яфетической теорией достигнуто по установке абсолютно не существовавшего раньше общего учения о языке в мировом масштабе, — достигнуто ценой упорных теоретических исканий и многие десятки лет часто, казалось, беспросветной работой среди блуждающих огней... пока мы подошли к намеченной цели». Теоретические достижения советского
[5]      
языкознания в первую очередь связаны с работами Н. Я. Марра, Героя Социалистического Труда И. И. Мещанинова и их учеников, создателей учения, известного сейчас под названием «Новое учение о языке». Исходным моментом для перестройки и формулирующими идеями нового лингвистического мировоззрения явились философские положения, высказанные в отношении проблем языкознания классиками марксизма-ленинизма.
        Теоретическое значение высказываний Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина для развития нашего советского языкознания огромно. Маркс и Энгельс, критически пересмотревшие достижения языковедческой науки в прошлом веке, уже в ранних своих работах определили язык как надстроечное социальное явление, рассматривали его как продукт общественного развития, вызванный к жизни потребностями общества и общественно-коллективного труда. Маркс и Энгельс установили неразрывную связь человеческого мышления, показав, что как зарождение, так и всё дальнейшее развитие языка и сознания обусловлены ходом общественного развития и отражают это последнее. «Люди, развивающие своё материальное производство и своё материальное общение, изменяют вместе с данной действительностью также своё мышление и продукты своего мышления» (Немецкая идеология. Соч. К. Маркса и Ф. Энгельса, т. IV, 1938 г., стр. 17). Исходя из этих положений, Маркс и Энгельс дали впервые в истории науки марксистское понимание сущности языка и формулировали с позиций диалектического и исторического материализма марксистскую теорию происхождения и развития языка. Ленин в своих философских работах глубочайшим образом обосновал и развил диалектико-материалистическое учение о единстве языка и мышления. Сталин в ряде работ, особенно в работах по национальному вопросу, осветил с позиций марксизма-ленинизма важнейшую проблему языкознания —проблему происхождения и развития национальных языков.
        Эти незыблемые основы марксизма-ленинизма определяют два основных положения советского языкознания, принципиально отличающие его концепцию от концепции зарубежного буржуазного языкознания. Советское языкознание при исследовании языковых явлений исходит прежде всего из факта социальной обусловленности языка как материальной формы выражения человеческого сознания. Разрешая проблему развития языка, советское языкознание создало учение о стадиальности в развитии речи. На базе этого учения выкристаллизовался новый для науки палеонтологический  (как  его назвал Н. Я. Марр) метод исследования языка, являющийся творческим преобразованием формального сравнительно-исторического метода, созданного буржуазной наукой в XIX в.
        Проблема социальной обусловленности языка не была чужда и буржуазному языкознанию. Основоположники его — языковеды начала XIX века, младограмматики, в особенности представители так называемого «социологического языкознания» XX века, пытавшегося преодолеть кризис в лингвистике, обнаружившийся к концу прошлого столетия и являющийся отражением общего кризиса буржуазной культуры и науки, неоднократно ставили эту проблему. Но усилия буржуазных учёных разрешить её оказались бесплодными. В связи с порочной ограниченностью, характерной для идеалистического научного буржуазного мышления и метода буржуазной науки, зарубежная лингвистика как в прошлом, так и теперь рассматривает язык — объект своего изучения — как имманентное, развивающееся лишь в силу логики своего собственного существования явление и поэтому оказалась бессильной разрешить этот основной для науки вопрос. Знаменитый пример «социолога» Ф. де Соссюра с игрой в шахматы, которая может интересовать исследователя якобы только с точки зрения системы и правил игры, рассматриваемых имманентно, вне культурно-исторических факторов, создавших самую игру, отлично иллюстрирует эту методологическую порочность буржуазного языкознания.
        Буржуазное языкознание оказалось не в состоянии разрешить и другую основную проблему науки, связанную с вопросом социальной обусловленности языка, — проблему соотношения языка и мышления. Одни буржуазные языковеды, как известно, отождествляли язык и мышление, и это в конце концов привело к созданию всякого рода национал-шовинистических лженаучных концепций. Другие буржуазные языковеды противополагали язык и мышление друг другу, и это превра-
[6]      
щало науку о языке в формалистическую схему.
        В советском языкознании — прежде всего в работах Н. Я. Марра — проблема социальной обусловленности языка и связи языка и мышления ставится и разрешается в принципиально ином плане. Развивая мысль Маркса и Энгельса о языке как о действительном, практическом сознании, советское языкознание исходит из марксистско-ленинского учения о взаимообусловленности и диалектическом единстве языка и мышления, рассматривая то и другое как творческий продукт общества, как порождение общественности. Опираясь на высказывания классиков марксизма-ленинизма, Н. Я. Марр учил: « ... язык есть создание человечества. Человечество сотворило свой язык в процессе труда в определённых общественных условиях» („Яфетическая теория", 1928). «Недостаточно характеризировать его [язык] чересчур общей фразой: язык есть социальный факт, как это выходит у французских лингвистов во главе с Мейе. Обходится молчанием генетический вопрос: между тем язык есть сам создание общественности» („Лингвистически намечаемые эпохи развития человечества и их увязка с историей материальной культуры", 1926).

                   « ... язык определяется как создание общественности, плод человеческого творчества на первых порах хотя бы и бессознательно-непроизвольного, как завершение неимоверно долгих стараний и затраты громадных сил, приспосабливавших и произносительные органы в воспроизведении звуковых элементов, повторяющих элементы общественного строя и их соотношения в психологическом восприятии тех бесконечно далёких эпох» („Яфетиды", 1922).

                   « ... язык не только орудие исторической общественности, но он — создание доисторической и протоисторической общественности. Потому в самых формах грамматических категорий язык отражает строй общественности тех далёких творческих эпох. Тем ярче это замечается в развитии значимости слов, семантике» („Об яфетической теории", 1924).

        И, наконец:

                   « ... Сам по себе язык не существует... Жизненны языковые явления лишь в их органической связанности с историей материальной культуры и общественностью» („Яфетическая теория", 1928).

        В работах Н. Я. Марра, И. И Мещанинова и других советских языковедов можно найти ряд блестящих иллюстраций этих мыслей, показывающих на явлениях строя предложения, категориях имени, глагола и т. п. ту связь, которая существует между языком, мышлением и обществом и которую  гениально  предвосхитил В. И. Ленин, ставя знак равенства между историей языка и историей человеческого мышления). ("Философские тетради").
        Учение о стадиальности развития языка является центральной проблемой советского языкознания. Оно является выводом из учения Н. Я. Марра о единстве глоттогонического (языкотворческого) процесса, обусловленного, в свою очередь, единством всего процесса исторического социального развития человечества. Формулированное впервые в статье Н. Я. Марра «Индоевропейские языки Средиземноморья» (1924), в которой утверждалось, что «индоевропейской семьи языков расово отличной не существует» и что индо-европейские языки представляют собой лишь «новую по строю формацию», это учение нанесло сокрушающий удар по расовой теории в языкознании. Понятие праязыка, из которого исходило языкознание XIX века при разрешении проблем глоттогонии и при построении сравнительно-исторической  грамматики индоевропейской и других семей языков, Н. Я. Марр определил как «сослужившую свою службу научную фикцию». В противовес праязыковой схеме развития языков Н. Я. Марром было сформулировано учение о скачкообразном, стадиальном развитии языков, согласно которому всё существующее на земном шаре многообразие языков представляется отложением различных эпох единого процесса языкотворчества, сами же стадии, равно как и переходы языков из одной стадии в другую, являются результатом развития общества и отражают различные фазы этого развития.

                   «Основное, это монистическое учение о языке, — говорил Н. Я. Марр в 1927 г. в докладе „Значение и роль изучения нацменьшинства в краеведении". Естественно, я подхожу к освещению темы с точки зрения происхождения человеческой речи, её дальнейшего усовершенствования, но в путях не только эволюционных, когда речь о постепенном развитии типа, но и мутационных, когда
[7]      
речь о перевоплощении в очередной новейший тип. В общем же и переворотные движения мутационного порядка и эволюция человеческой речи, т. е. как возникновение её и её различных типов и систем, так развитие каждого типа воспроизводят или освещают соответственные движения в формах общественного строя и смены, создавшего её, эту общественность, хозяйственного уклада».

        Но Н. Я. Марр успел лишь наметить основные линии разработки учения о стадиальности, опираясь главным образом на данные лексики. Дальнейшее развитие и обоснование на многообразном конкретном материале учение о стадиальности получило в работах И. И. Мещанинова, исследовавшего эту проблему с точки зрения развития предложения, т. е. синтаксиса, и, в связи с этим, внесшего ряд новых моментов в понимание палеонтологического метода изучения языковых явлений.
        В изданной в 1936г. книге «Новое учение о языке« И. И. Мещанинов на материале палеоазиатских, северокавказских и южнокавказских яфетических, индоевропейских и других языков создал первую в истории языкознания стадиальную схему классификации языков, наметив четыре основных структурных типа их в зависимости от разных форм выражения субъектно-объектных отношений в строе предложения, в свою очередь определяемых действующими нормами общественного сознания.
        В 1940 г. в книге «Общее языкознание», посвящённой исследованию основных стадий в развитии предложения и слова, И. И. Мещанинов дал ещё более глубокое изложение учения о стадиальности, поставив задачу «показать всю сложность  диалектического  процесса развития речи». В отличие от предыдущей работы, в которой основное внимание было уделено созданию стадиальной классификации языков, в этом новом исследовании центральной задачей является изучение истории развития различных типов предложения в связи со сменой норм мышления, иначе говоря, создание первого исторического синтаксиса. Привлекая обширный разносистемный и разностадиальный лингвистический материал, И. И. Мещанинов даёт историю развития предложения, начиная с нерасчленённого инкорпорированного целого, при поссесивном, аффективном, эргативном и номинативном строе речи. Основной целью этой работы является показ диалектики развития и стадиальной преемственности различных языковых структур.
        Последняя крупная работа И. И. Мещанинова «Члены предложения и части речи», изданная в 1945 г. и удостоенная Сталинской премии, ставит перед собой задачу широкого сравнительно-типологического исследования основных грамматических категорий и является первой общей грамматикой, разработанной на основе ведущих принципов советского языкознания. В книге даётся подробное оригинальное описание способов выражения синтаксических отношений, рассматривается проблема грамматической формы и выдвигается учение о понятийных и грамматических категориях как основная теоретическая база для построения системы грамматики.
        Прошедшая несколько месяцев тому назад в Ленинграде широкая дискуссия по вопросам стадиальности показала, что разрешение многих проблем, связанных с развитием языка, ещё далеко не закончено и перед советскими языковедами стоит задача дальнейшего углублённого изучения этой исключительно важной языковедческой проблемы.
        Наряду с разработкой общетематических проблем и созданием основополагающих принципов марксистско-ленинского языкознания в революционный период советская наука о языке имеет громадные достижения в изучении конкретных языков: русского, славянского, иранского, тюркских, финно-угорских, монгольских, палеоазиатских, кавказских, яфетических, западноевропейских и т. д.
        В частности, русское языкознание обогатилось рядом крупных исследований по истории русского языка, показавших самобытность происхождения древнерусского литературного языка (работы С. П. Обнорского), особенно по истории современного   литературного   языка   (работы В. В. Виноградова, Л. А. Булаховского и др.). Большим событием явилось издание четырёхтомного «Толкового словаря русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова. Академия наук СССР готовит к изданию многотомный академический словарь литературного русского языка. Готовится атлас диалектов русского языка.
[8]
        Значительных успехов добились советские тюркологи, создавшие научные грамматики (работы Н. К. Дмитриева и др.), словари ряда тюркских языков и т. д.
        Большие достижения имеет советская иранистика, в особенности в области изучения живых иранских языков, распространённых на территории СССР.
        В области романо-германского языкознания советские языковеды провели большую работу по линии методологической перестройки сравнительных грамматик романских и, в особенности, германских языков и по изучению истории конкретных языков (работы В. Ф. Шишмарёва, В. М. Жирмунского,  М. В. Сергиевского).
        В советский период большое внимание также было обращено на изучение кавказских   (работы   Н. Я. Марра, Н. Ф. Яковлева, Шанидзе и др.) и северных палеоазиатских языков, в результате чего было издано значительное число грамматик и словарей, в частности по ряду ранее не изученных языков.
        Таковы вкратце основные итоги развития советской лингвистической мысли за истекшее великое тридцатилетие. Советские языковеды с чувством патриотической гордости могут сказать, что они внесли большой вклад в строительство социалистической культуры и науки. Передовые идеи советского языкознания стали достоянием высшей и средней школы.
        Эти успехи должны воодушевлять советских языковедов на дальнейшие достижения. Марксистско-ленинская методология советского языкознания создавалась в борьбе с формалистическими и идеалистическими реакционными концепциями буржуазной науки, в борьбе с преклонением перед достижениями этой науки. Эта борьба должна продолжаться и впредь. Советские языковеды должны высоко держать знамя патриотизма, преодолевая пережитки буржуазных лингвистических идей, борясь за дальнейшее развитие марксистско-ленинской науки о языке.