[III]               
        Нужда в молдавской грамматике большая. Человеку, не знакомому со всеми перипетиями развития и оформления молдавской культуры и языка в АМССР, покажется совершенно невероятным, что наши школы, учреждения, учительство, актив и вся система государственного управления (в части канцелярии, сношений, живой речи и т. д.) в части молдаванизации обходились за эти пять лет существования АМССР абсолютно без всякой печатной грамматики. А между тем это факт, хотя и печальный, правда, отходящий уже в прошлое с выпуском настоящей грамматики, составленной Л. А. Маданом и утвержденной Молд. Научным Комитетом.
        Здесь необходимо оговориться. В 1925 г., при первых шагах Советской Молдавии, была составлена и отпечатана на скорую руку Г. И. Бучушкану (тогда Наркомом Просвещения АМССР) молдавская грамматика. Эта грамматика, помимо прочих слабых черт, носящих отпечаток поспешности (в связи с началом перевода школ на молдавский язык) имела еще одну основную „слабость"—, это принятие автором традиционного „молдавского“ (дореволюционного) правописания, форм и терминологии в грамматике, т. е. по существу румынских.
        Первый год строительства АМССР проходил под знаком сосредоточения внимания руководящих органов, главным образом, на организационных, советских и хозяйственных вопросах. Поэтому в области форм развития языка, его направления, лексикона и особенно правописания в центральных культурных учреждениях АМССР (НКПрос, Госиздат, Редакция „Плугарю Рош“ ) господствовало „псевдомолдавское", т. е. румынское направление. На местах же господ-
[IV]     
ствовали либо полная анархия в правописании и лексиконе, либо некритическое подражание центральным культурным учреждениям. В основе этого ложного направления (румынского) лежало: некритическое, механическое принятие традиционного молдавского языка, оставленного нам в наследство молдавскими националистами-румынофилами в Бессарабии либо бессарабской церковью, исходившей в своей пропаганде и издательстве литературы из „обще-румынского" языка — у одних работников; либо боязнь перед трудностями развития и оформления „бедного" молдавского языка, когда на лицо не имеется богатый, развитый и уже оформленный румын. язык,— у других работников. Оба упомянутых выше направления были, конечно, ошибочны со всех точек зрения, в том числе и с политической. Румынское направление в языке в упомянутый период находилось в резком противоречии с наличием живого народного молдавского языка, не укладывавшегося ни в какие искусственные, принципиальные или прочие, грамматические румынские рамки.
        Упомянутые выше—ложные направления и настроения среди работников АМССР в части развития молдавскою языка могли существовать не только в виду отсутствия на первых порах должного внимания вопросу о молдавском языке, но и потому, что целый ряд великодержавных русских „научных столпов" или румынских буржуазных тенденциозных лингвистов десятками лет прививали нашим культурным кадрам теорию о „малоросийских", „молдавских" и проч. „диалектах", с одной стороны, а с другой, вопрос о румынском направлении в языке у небольшой, но влиятельной части работников АМССР был связан с личными ложными политическими взглядами на прогноз о сроках и путях освобождения Бессарабии.
        Нечего говорить, что для широких молдавских масс наш язык и правописание “1925 года" были непонятны, неприемлемы, о чем свидетельствуют многочисленные выступления молдавских ра-
[V]      
бочих, селян и низовой интелигенции на с'ездах советов, селькоров, учительских конференциях и пр. Лишь к осени 1926 г. руководящие органы, в том числе и Наркомпрос АМССР, подошли вплотную к вопросу о языке, о его развитии, направлении, правописании и т. д. Решения сентябрьского Пленума Обкома КП(б)У, решения Il-го С’езда Советов АМССР внесли окончательную ясность в разгоревшиеся споры вокруг молдавского языка. Эти решения ясно указали на необходимость развития и оформления именно молдавского языка; что молдавский язык есть отдельный язык, в сравнении с родственным ему, правда, румынским языком, который в силу многих исторических условий чужд и непонятен нашему молдаванину. Эти решения оформили чаяния молдавских трудящихся масс, дали ясную путеводную звезду центральным учреждениям по развитию молдавской культуры и создали новый импульс работам небольшой филологической группы в Наркомпросе АМССР, под председательством Г. И. Бучушкану, который энергично взялся за осуществление нового курса в области молдавского языка и грамматики. Этими направляющими решениями руководствовался в деле выработки молдавской грамматики и терминологии и образовавшийся в конце 1926 г. при НКП АМССР Молдавский Научный Комитет. Дальнейший порядок протекавших работ по составлению молдавской грамматики, основным законам молдавского языка, орфографии и т. д. читатель найдет в авторском предисловии.
        В основу работ по составлению новой грамматики Молднаучком, в полном соответствии с вышеупомянутыми решениями, положил фонетический принцип, принцип грамматического оформления действительно молдавского живого языка, в его наиболее сохранившемся говоре — говоре молдаван средней Бессарабии. Научный Комитет, к его чести, решительно отбросил в сторону все тра-
[VI]     
диции, половинчатости и прочие „теорийки” дореволюционных составителей молдавских грамматик (Гинкулов, Марцела, Дончев, Чакир и др).
        При учете упомянутых выше трудностей и этапов в деле развития молдавского языка на протяжении прошлых лет, читатель поймет, какое исключительное значение имеет фактически первая печатная молдавская грамматика, составленная Л. А. Маданом. Труд Л. А. Мадана является в некоторой мере не только авторским, но и коллективным трудом Научного Комитета, обсуждавшего его горячо в течение нескольких дней на Пленуме в мае 1929 г., пункт за пунктом, не говоря уже о том, что в основном костяке и даже в деталях проэкт грамматики Л. А. Мадана служил предметом оживленных обсуждений как в текущей повседневной работе МНК, так и на ряде учительских конференций и курсов.
        Особую остроту в молдавском языке (как и в других национальных республиках, только теперь впервые оформляющих свой язык) вызывает вопрос о молдавском алфавите и о молдавском правописании. Этот вопрос вызывал и вызывает у нас острые дискуссии среди культурного актива, порой переходя и в неделовые формы, как неизбежный побочный продукт всех дискусий. Это все-же в конечном счете не плохо. Раз спорят, значит бьется и живет научная мысль. Эти споры сводятся в основном к тому, что, в условиях русского шрифта и в сравнении с русским произношением звуков, мы имеем в нашем молдавском языке ряд звуков, не покрывающихся наличными русскими обозначениями. Среди этих молдавских звуков (средний между „с" и „ш“, средний между „з“ и „ж“, средний между „г" и „х“, средний между „д“ и „з“, мягкий „н“, краткое „у“ и т. д.) особую остроту в спорах вызывал мягкий фрикативный звук „сшь“. Молдавский Научный Комитет признал необходимым обозначить этот специфический молдавский звук, из соображений правильного про-
[VII]    
изношения, правильного об'яснения перехода и чередования звуков и облегчения графики (легкости понимания скорописи и печатного текста)—русской буквой „ч”; а на последнем Пленуме (14-16/Х-29) Комитет признал необходимым добавить к этому обозначению надстрочный знак над „ч”, в целях устранения его частого ложного произношения, по аналогии с русским знаком, могущего привести одновременно и к румынскому произношению в ветви слов, проистекающих от перехода латинского „с“ в „ci“.
        В отношении же других звуков, находящихся почти на одном положении, Научный Комитет решил, в целях максимального упрощении алфавита, — не вводить для таковых отдельных обозначений. Этим самым Научный Комитет до некоторой степени нарушил стройность и логичность своих решений с лингвистической точки зрения. Но суть, конечно, не в лингвистике. Молдавская Советская Республика, находясь в специфических политических условиях по отношению к Румынии и румынской культуре (буржуазной, конечно), в вопросе создания своего алфавита не может сводить таковой целиком к условным понятиям (обозначениям), каким он может быть по существу в других нацреспубликах, не имеющих нашего политического положения. „Ч“ со значком или без такового (все вещи, конечно, сугубо условные) так или иначе в наших условиях (тем более в условиях знания нашими крестьянами русской грамоты), об'ективно или суб'ективно, отчасти приводит к толкованию молдавского „Ч“, как тождественного румынскому „Ч“, и тем самым— к толкованию этого случая, как стыка или тождественности молдавскою и румынского языков в одном из специфических водоразделов между молдавским и румынским языком, каким является звук „Ч“. Поэтому этот вопрос (графическое изображение звука „Ч“) Наркомат Просвещения АМССР считает спорным и неутвержденным и в недалеком будущем снова поставит этот вопрос
[VIII]   
на обсуждение Научного К-та для перерешения его в плоскости удалении  “Ч“ из молдавского алфавита в его теперешнем значении.
        Однако, вопросы алфавита и некоторые вопросы орфографии, конечно, не являются еще по существу грамматикой. Грамматика толкует о законах языка, ищет ее закономерности, исключения, изучает фонетику, морфологию, устанавливает правила языка, структуру речи и т. д., независимо от того, что те или иные участки алфавита и орфографии вызывают споры в кругах научных рабoтников. Эти споры в известной степени являются перманентными во всех странах (даже с установившимися—алфавитом, правописанием, правилами языка), что не приостанавливает выход в свет очередных работ по грамматике, на основе имеющихся уже решений к данному периоду. Грамматика Л. А. Мадана рассчитана в основном на грамотную среду (учителей, лекторов молдавского языка, студентов Педтехникума, советских служащих), и поэтому всякие будущие изменения, принятые МНК в вопросах правописания и алфавита, смогут быть реализованы учительством отдельными специальными циркулярами Наркомпроса, что отнюдь нисколько не умаляет значения грамматики Л. А. Мадана. Грамматика тов. Мадана, добросовестно и упорно готовившаяся им ряд лет, является начертанием основных правил молдавского языка, на основе которой не только учительство сможет построить план практического преподавания в школах, но и будущие грамматисты смогут составить школьные грамматики для школ первого или второго концентра трудовых школ. В этом отношении грамматика т. Мадана послужит и пионером в деле сбора мнений, опыта преподавания и обсуждения на грамматических конференциях культурного актива.
        Поэтому, несмотря на спорность не- 
[X]     
которых вопросов молдавской орфографии, Наркомпрос счел необходимым предложить автору и М. Н. К. немедленно приступить к изданию грамматики, учитывая большую потребность в этой грамматике, и то, что она имеет большое значение, как очередной, чрезвычайно ценный кирпич в деле созидания здания молодой молдавской культуры, — национальной по форме и социалистической по содержанию.
        Народный Комиссар Просвещения АМССР и Председатель Молдавского Научного Комитета — П. КЬОР

        г. Тирасполь,

        11/XI 29 г.