[5]      
        ПРЕЛИСЛОВИЕ

        Книга Л. Блумфилда «Language», предлагаемая в русском переводе вниманию советского читателя, занимает в истории американского языкознания ХХ в. место, аналогичное тому, какое занимает известная работа Ф. де Соссюра в истории европейского языкознанця. Определяющая роль книги Л. Блумфилда объясняется отнюдь не только тем, что «она стала учебником во всех областях лингвистических исследований для целого поколения американцев»[1]; значительно более существенным оказывается тот неоспоримый факт, что изложенные здесь положения о задачах, принципах и методах лингвистических исследований стали основой развития дескриптивной лингвистики - направления, занимавшего в течение четверти века (1933-1957) господствующее положение в американском языкознании. Л. Блумфилд фактически является главой и теоретиком этого направления. Не только для непосредственных учеников и последователей Л. Блумфилда (Б. Блох, Дж. Трейгер, З. С. Хэррис и др.), то есть для представителей так называемой Йельской школы, идеи этой книги были опорной базой теоретических построений и методических приемов; работы ученых, занимавших более самостоятельные позиции (ср., например, работы К. Л. Пайка, Ю. Найда, Ч. Вёгелина), обнаруживают также сильнейшее влияние этих идей. В этой связи приходится признать справедливость замечания Р. Робинза о том, что большинство языковедов США считают себя в каком-то смысле учениками Л. Блумфилда независимо от того, учились они у него или нет[2].
[6]                
        Показательно, что в начале 40-х п. направление, возглавляемое Л. Блумфилдом и определяемое им как механицизм или физикализм, заняло ведущее положение в деятельности американского лингвистического общества.
        Характеризуя в 1944 г. деятельность общества за 20 лет на страницах журнала «Language», один из его членов специально отмечал постепенно осуществлявшуюся победу школы Блумфилда над другими направлениями американского языкознания[3].
        Языковед с широким кругом интересов, владевший материалом языков разных семей (германист и индоевропеист по своей специальной филологической подготовке, Блумфилд много работал в области изучения языков американских индейцев), Л. Блумфилд начинал свой лингвистический путь в рамках традиционного языкознания. Первая его книга по вопросам общего языкознания - «Введение в изучение языка» (1914) - обнаруживает еще значительное влияние младограмматических традиций, а также психолого-лингвистических построений В. Вундта. Резкий перелом наступает в 20-е годы. Именно в эти годы, то есть почти одновременно с первыми работами Пражской школы, Блумфилд выступает с декларацией новой лингвистической теории и методики[4].
        Как и в развитии других наук, в языкознании 20-х – начала 30-х п. особенно остро встает проблема метода, тесно связанная с определением задач и содержания лингвистической науки. Важность этих вопросов была обусловлена рядом причин: новыми требованиями к принципам научного анализа, возникшими в значитeльнoй степени под влиянием достижений в других областях человеческих знаний[5]; постановкой новых проблем общей теории языка; воздействием разносторонних связей языкознания с другими науками: психологией, математикой, физиологией, логикой. Разрыв с господствующими традициями прошлого, выражающийся прежде всего в резкой критике младограмматической традиции, характеризует развитие лингвистической мысли как в Америке, так и в Европе, объединяя Женевскую и Пражскую школы с направлением работ Л. Блумфилда 20-х гг.[6]. В этой связи показательны такие факты, как публикация некоторых статей Блумфилда в пражских «Тгаvаuх», а тем более включение им в примечания к книге «Язык» прямых ссылок не только на Ф. де Соссюра, но и на работы Н. С. Трубецкого и других представителей Пражского
[7]      
кружка. Поэтому ошибочно было бы отделять развитие системы взглядов Л. Блумфилда от направления идей, определяющих развитие мирового языкознания того периода. Вместе с тем необходимо учитывать и специфические национальные особенности американского языкознания в целом и лингвистической концепции Л. Блумфилда в частности. Интерес к методике лингвистического анализа и рассмотрение этого вопроса как центрального для всякой лингвистической теории были в США связаны с изучением и систематическим описанием многочисленных языков американских индейцев: традиционные приемы лингвистического описания, сложившиеся по преимуществу в результате анализа индоевропейских языков, оказались непригодными для языков с совершенно иной структурой. Практически уже Ф. Боас в своем двухтомном «Руководстве по языкам американских индейцев»[7] вынужден был от них отказаться, хотя никакой строгой системы операциональных процедур он не создал. Приоритет в этой области, бесспорно, принадлежит Л. Блумфилду. Л. Блумфилд был фактически первым языковедом, который не только остро поставил вопрос о необходимости создать строгий объективный метод анализа и описания языка, но и выдвинул эту проблему в качестве основной задачи теоретического языкознания. Именно стремлением решить эту задачу на основе фактов самого языка, а не путем перенесения в языкознание категорий других дисциплин объясняется и резкая полемика как против представителей традиционной грамматики, так и против исследований «менталистского» толка, столь характерная для многих работ Л. Блумфилда, особенно же для его книги «Язык». Вместе с тем постановка этих проблем стимулировалась в американском языкознании, а особенно в работах Л. Блумфилда, влиянием бихевиоризма[8]. Влияние этой психологической школы на лингвистическую концепцию Блумфилда - факт общеизвестный. Л. Блумфилд сам неоднократно подчеркивал близость «лингвистического механицизма», как он называл свою концепцию в конце 20-х гг., к бихевиоризму А. П. Вейса[9].
        Впервые новые идеи получили реализацию в краткой программной статье «А set of postulates for the science of language», опубликованной в 1926 г. в журнале «Lапguаgе». Здесь уже наметилось
[8]      
определение языка как одной из форм поведения человека, выявились ведущие принципы так называемого формализованного анализа языка, а также был впервые применен метод аксиоматического изложения, то есть в свернутом виде была изложена общая теория языка и методика лингвистического анализа, столь характерные для нового лингвистического направления[10]. Более подробно и в эксплицитной форме те же положения легли в основу ряда глав книги Блумфилда «Язык». Однако в отличие от статьи, содержащей только суммарное изложение новой лингвистической концепции, данная книга является не только теоретическим трудом, но и своеобразным учебным пособием, включающим все необходимые, с точки зрения ее автора, сведения по разным лингвистическим проблемам. Это обусловило неоднородный характер всего труда. В литературе неоднократно отмечалась[11] как неравноценность отдельных глав, так и то, что книга фактически распадается на две части. Главы II и V - XVI дают изложение теоретических основ нового направления и предлагаемой методики лингвистического анализа, причем объектом рассмотрения является языковая статика, языковые факты, рассматриваемые как некая данность, иными словами, эти главы построены на основе чисто синхронного анализа языка; употребляя терминологию, использованную Блумфилдом в очерке истории языкознания, изложенную здесь концепцию можно было бы назвать философско-дескриптивной. Остальные главы содержат важнейшие сведения о языках мира, о типах письменности, о соотношении функциональных разновидностей языка - литературного языка, просторечия, социальных и территориальных диалектов, о языковых процессах, включая спонтанные изменения и разные типы языковых влияний, о разных аспектах лингвистической науки (сравнительно-историческом языкознании, диалектологии). Однако как в первой, так и во второй части одинаково используется огромный фактический материал разноструктурных языков, а во второй части широко привлекаются факты истории отдельных индоевропейских языков. Привлечение разноструктурного материала способствует созданию своеобразных типологических очерков; особенно это замечание относится к первой части, где все главы строятся на основе широкого типологического сопоставления, а применяемая методика лингвистического анализа рассматривается в известном смысле как универсальная, не зависящая от типов языковых структур. Естественно, что некоторые сведения и наблюде-
[9]      
ния, даваемые в главах, имеющих скорее учебный характер, устарели и не соответствуют современному положению тех или иных языков или не отражают уровень современного развития науки. Это прежде всего относится к IV главе книги («Языки мира»), данные которой настолько устарели, что целесообразным оказалось совершенно ее исключить, тем более что ничего оригинального, связанного с системой лингвистических взглядов Блумфилда, в ней не содержится. Устарели некоторые представления и схемы глав, посвященных компаративистике и диалектологии. Уровень разработки сравнительной грамматики индоевропейских и германских языков был в те годы иным, чем в настоящее время. Хотя Л. Блумфилд уделяет в этой книге большое внимание социальной дифференциации языка, вопрос о соотношении языка разных социальных групп получает нередко упрощенное и потому неверное освещение. В частности, и проблемы, связанные с образованием единой общенациональной нормы, не получают необходимого освещения ввиду того, что не показаны качественные отличия в соотношении литературного языка и диалектов в разные исторические периоды; освещение этой проблемы в применении, например, к немецкому языку основано на старых работах, поскольку исследования Т. Фрингса и его школы, опубликованные в конце 30-х гг., не могли быть приняты во внимание. Однако все эти разделы занимают подчиненное место в книге и имеют второстепенное значение. Не они определяют лицо книги.

         * * *

        Общую теорию языка, изложенную во II главе данной книги, Л. Блумфилд называет материалистической, или механистической, и противопоставляет ее менталистским построениям, под которыми он понимал как психологизм XIX в., так и разные варианты фосслерианства[12]. Вслед за Л. Блумфилдом аналогичное определение этой концепции повторяется многими языковедами, в том числе Л. Греем и Дж. Бонфанте. Л. Грей, в частности, писал по этому поводу: «Механистическое рассмотрение языка ведет свое начало от теории поведения (lа theorie du conduitionalisme), если мне будет позволено создать слово для перевода английского бихевиоризма, или, как его называет господин Блумфилд, физикализма. Последний является материалистической и позитивистской системой ... »[13] Все общие характеристики языка даются Блумфилдом с позиций
[10]    
бихевиоризма: ср. определение языка как особой формы поведения человека; сведение коммуникативной функции языка к цепи стимулов и реакций, а социальной природы речевой деятельности к процессам одного порядка с биологическими процессами. Показательно, что в этой системе теоретических постулат «биологическая сущность», основа языковых и неязыковых стимулов одна и та же, различие лишь в том, что языковая реакция в известной мере является «субститутом» практических реакций; но и это различие между двумя типами реакций существует, по мнению Блумфилда, только для лингвиста, поскольку последний изучает именно речь. С другой стороны, Блумфилд отмечает, что некоторые биологические процессы еще и социальны («биосоциальные» процессы), это те процессы, которые возникают при общении людей. Но в понятие «общение» Блумфилд вкладывает свое содержание: для него это такой же «биологический акт», как любые другие формы приспособления человека к среде и его реакции на внешние стимулы. Обращает на себя внимание и тот факт, что в качестве примеров речевого процесса Блумфилд всегда выбирает простейшие ситуации, связанные с удовлетворением простейших потребностей (ср. в книге пример с яблоком). Тем самым фактически снимаются все сложные проблемы, связанные с соотношением языка и мышления, ролью языка в формировании понятийного мышления и т. д. Для лингвистической теории Блумфилда они являются лжепроблемами, порожденными «метафизической» трактовкой основных языковедческих вопросов[14]. Таким образом, «материалистическая», или «механистическая», точка зрения на сущность языка оказывается одним из вариантов вульгарного материализма позитивистского толка. Позитивизм пронизывает и во многом справедливую критику Блумфилдом так называемого ментализма. Следует специально отметить, что в известной степени именно эти теоретические основы механицизма определили понимание объекта и задач лингвистической науки в работах Блумфилда и специально в его книге «Язык», то есть определили те положения в его общетеоретических построениях, которые оказали наибольшее влияние на последующее развитие американского языкознания.

                   * * *

        Основным объектом лингвистического исследования, по мысли Блумфилда, является речевой отрезок, данный в высказывании.
[11]    
Это та конкретная реальность, с которой в процессе своих наблюдений сталкивается языковед. Ведь речевой отрезок, акт речи — центральное звено бихевиористического ряда, который по замыслу автора вскрывает механику речевой деятельности: говорящий → высказывание → слушающий. Центральное звено извлекается из этого ряда, изолируется от других звеньев и рассматривается как единственная объективная данность и вместе с тем как исходный момент лингвистического анализа и описания. Поэтому язык определяется как «совокупность высказываний, которые могут быть сделаны в данной языковой группе». Тем самым практически снимается рассмотрение языка как системы, возможное только на основе обобщения и интерпретации фактов, полученных в непосредственном наблюдении. Иными словами, Блумфилд стремится не выходить за пределы фактов, данных в опыте, вести весь лингвистический анализ на уровне наблюдения, исключить все, что соотнесено с уровнем обобщения. Бесспорно, этот своеобразный лингвистический позитивизм обнаруживает влияние теоретических основ бихевиоризма и вместе с тем он диаметрально противоположен не только соссюровскому учению о языке, но и ведущим структуральным направлениям в европейском языкознании. А. Мартине совершенно справедливо указывал, что такое определение языка противоречит структуральному подходу к языковым фактам, ибо для структуралиста наиболее важной является интерпретация наблюдаемых фактов с тем, чтобы таким путем достигнуть языковой реальности[15]. В дальнейшем у Блумфилда это ведет к исключительному господству, особенно в грамматической теории, синтагматического аспекта рассмотрения. Любая парадигматика как построение, основанное на обобщении и системном рассмотрении фактов, тем самым исключается. Так, уже в этой книге Л. Блумфилда были заложены предпосылки будущей грамматической модели без парадигматики, которая была создана в работах американских дескриптивистов[16]. Основной задачей языкознания становится поэтому анализ речевого отрезка, выделение элементов, конструирующих высказывание, описание организации, или аранжировки, этих элементов; языкознание — наука дескриптивная: описание и классификации - ее важнейшее содержание. В этой связи на первый план выдвигаются сама методика лингвистического анализа, приемы описания, последовательность про-
[12]    
цедур, выработка терминологии, иными словами — создание дескриптивной техники. Как в более ранней статье, так и в данной книге Л. Блумфилд неоднократно справедливо упрекает описательные работы, созданные на основе традиционных схем, за их субъективизм, отсутствие точного языка, отсутствие строгости процедур. Его несомненная заслуга состоит в попытке создать непротиворечивую строгую модель описания речевого отрезка, хотя сам он не сумел избежать непоследовательности и противоречий. Но именно под его влиянием основным содержанием лингвистических исследований его учеников и последователей становится выработка операциональных приемов формализованного анализа и описания[17]. Исходными данными в этих работах являются: а) речевой отрезок; б) система операциональных приемов членения этого отрезка и объединения конституирующих его элементов в классы. Результат — конструируемая языковедом модель.

         * * *

        Одним из важнейших принципов объективного анализа языка Л. Блумфилд считает формализацию описания. В более поздней работе он специально отмечает, что только формальная сторона языка может быть объектом научного описания и классификации. «Любое высказывание, - указывает Блумфилд в книге «Язык», может быть точно описано в терминах лексических и грамматических; необходимо только помнить, что значение не может быть определено в терминах нашей науки». Точно так же возможно полное описание морфемы, но нельзя описать ее значение. Обоснование этого тезиса Блумфилд находит в конкретной ситуативности каждого значения: значение - это «ситуация говорящего → речь → реакция слушающего»; поэтому Блумфилд полагает, что если бы понадобилось дать точное значение каждой языковой формы, то необходимо было бы знать все о мире говорящего. А так как знания лингвиста ограниченны, он и не может включать рассмотрение значения в свое исследование. Нетрудно заметить, что Блумфилд фактически смешивает содержание высказывания, которое может относиться к различнейшим сферам жизненной практики человека, и значение
[13]    
языковых единиц. Характерно, что в применении своей методики лингвистического анализа к конкретному языковому материалу он фактически отказывается от принпипов языкознания «без значения», ставших столь популярными в 40-е и 50-е гг. в работах лингвистов Йельской школы. Отрицательное отношение к включению значения в лингвистическое исследование ocтaeтcя у Блумфилда скорее декларацией, хотя и используется им в процессе критического рассмотрения положений и схем традиционных описаний. Вместе с тем характерно, что, например, в фонологии не только дистинктивные черты, свойственные конкретному языку, выделяются на основании семантического критерия (ср. сопоставительную характеристику роли изменения высоты тона в английском и китайском языках), но прямо указывается, что установить фонологическую систему какого-либо языка можно только при учете значения, поскольку изучение звуков речи безотносительно к значению - это абстракция. Устанавливая уровни описания языка и последовательность процедур, Блумфилд выделяет фонологию и семантику, причем последняя делится на грамматику и словарь. В этой связи он указывает, что после фонологического анализа языка следует установить, какие значения связаны с языковыми формами, при этом значение рассматривается как неотъемлемая составная часть языковой формы; ср. определение: «фонетическая форма, имеющая значение, и есть языковая форма». Казалось бы, с точки зрения, изложенной специально в главе «Значение», лингвист не должен изучать значение грамматических форм и классов. Именно к такому пониманию задач дескриптивной лингвистики пришли некоторые представители Йельской школы, но Блумфилд, в отличие от своих учеников, специально оговаривает особый характер значения грамматических форм. Выделение классов грамматических форм, их признаков обнаруживает поэтому противоречивость и двойственность. Справедливо критикуя уязвимость системы частей речи, принятой в традиционной грамматике, Блумфилд полагает, что ее ошибки являются следствием использования лексико-семантических критериев; сам он при этом настаивает на чисто функциональном и структурном принципе, подчеркивая, что учет значения языковой формы ведет к отказу от научного анализа. Но те функции, на основе которых он выделяет грамматические классы слов,- это различные значения, иногда даже не маркированные специальным показателем: ср., например, класс слов, обозначающий деятеля. Иными словами, стремясь по возможности формализовать описание языка, Блумфилд не создал последовательной формализованной модели именно потому, что он, быть может даже вопреки своим теоретическим устремлениям, понимал невозможность элиминировать из описания значимую сторону языка. Некоторые его ученики попытались
[14]    
быть более последовательными и создать непротиворечивую формализованную модель описания. Однако история языкознания за последнее десятилетие показала, что вопреки своей непоследовательности Блумфилд был на более правильном пути, чем они.

         * * *

        Если высказывание рассматривалось в книге Блумфилда как основной объект языкознания, то морфема выделялась в его методике лингвистического анализа в качестве основной единицы измерения и аранжировки грамматических форм, конституирующих речевой отрезок. Слово как определенная языковая единица практически исключается из анализа. Это в равной мере характерно как для Блумфилда, так и впоследствии для многих дескриптивистов. Не случайно Хоккетт определял недескриптивную языковую модель как модель «слово и парадигма». Обе эти единицы отсутствуют уже у Блумфилда. Ведущая позиция морфемы особенно ясно выступает в членении высказывания по методу непосредственно составляющих, поскольку она неизменно является конечным составляющим, то есть основным элементом, из которого строится целое. Высказывание или предложение — это только последовательность определенным образом организованных морфем. Характерно, что в этой связи оказывается нечеткой граница между сложным словом и словосочетанием, а нередко и между словообразованием и словоизменением. Противопоставление свободных и связанных форм, бесспорно, очень существенное для правильного понимания статуса разных единиц, не является достаточным критерием разграничения сложного слова и словосочетания, поскольку и сложное слово может члениться на свободные формы: поэтому у Блумфилда структурно нет различий между blackberry и John fell; более того, в дихотомии сложная форма - простая форма в класс сложных форм наряду с John ran попадает не только blackbеrrу, но и boyish. Определение слова как «минимальной свободной формы» практически соотнесено с простыми словами, а указание, что свободная форма, которая не является словосочетанием, должна быть определена как слово, в свою очередь не дает необходимых критериев. Поглощение слова морфемой выражается и в том, что Iexicon, по мнению Блумфилда, должен включать все морфемы языка. Вместе с тем практически нет и дистинктивных признаков предложения, поскольку и словосочетание, и предложение включают свободные формы. Указание Блумфилда, что отличием предложения является абсолютная позиция, отсутствие включения, явно недостаточно, так как не только придаточные предложения не удовлетворяют этому требованию, но и простое предложение может быть включено в сложный период. Синтаксис у
[15]    
Блумфилда сводится в конце концов к аранжировке морфем и занимает поэтому подчиненное положение по отношению к морфологии. Выше отмечалось, что не делается принципиального различия между словообразованием и словоизменением, однако точнее было бы сказать, что это различие иррелевантно для анализа, принципы которого разработал Блумфилд. Словоизменение неразрывно связано с парадигматикой, словообразование предполагает включение таких понятий, как основная и производная форма, т. е. включение процесса, Блумфилд же стремился дать синхронный анализ речевого отрезка как линейной последовательности минимальных единиц, взятых в чистой статике. Предложенные им приемы исследования представляли собой первую попытку последовательного применения этих принципов. В этом его несомненная заслуга. Это и позволяет считать Блумфилда одним из родоначальников современной науки о языке.

                   * * *

        Новое понимание содержания и задач языкознания обусловило и создание новой лингвистической терминологии. Блумфилд создал целую серию новых терминов, получивших распространение не только в дескриптивной лингвистике. В связи с этим адекватный перевод его монографии представлял значительные трудности. Новые термины, введенные Блумфилдом, лишь позднее получили строго формальное определение, в данной же книге многие из них имеют расплывчатое содержание; ср feature «явление», «признак», «особенность». Ряд терминов до сих пор не имеет точного русского эквивалента; так, expression, букв. «выражение», употребляется у Блумфилда и по отношению к группе слов и по отношению к отдельному слову; термин phrase, букв. «фраза», - и по отношению к словосочетанию и по отношению к предложению. К тому же Блумфилд нередко не разграничивает некоторые понятия, которые в настоящее время не только разграничиваются, но и противопоставляются: в первую очередь это относится к терминам «язык» и «речь», «система» и «структура».
        Учитывая все это, переводчики были вынуждены, сообразуясь с существующей традицией, прибегать в зависимости от контекста к использованию в разных ситуациях синонимов, к передаче ряда терминов описательными оборотами или же - в самых спорных случаях - к тому, чтобы помещать рядом с русским термином его английский эквивалент. Все эти случаи зафиксированы с помощью перекрестных ссылок в именном указателе, который и поможет читателю ориентироваться во всей массе терминов, использованных Л. Блумфилдом на страницах настоящей книги.

                   М. Гухман