[193]            
        Вопрос о внутренних законах развития языка, изучение которых, по словам И. В. Сталина, является главной задачей языкознания, уже получил некоторое освещение в нашей научной литературе. В работах акад. В. В. Виноградова имеется много фактического материала и много глубоких теоретических соображений по поводу данной проблемы^[1]. Была сделана попытка провести разграничение общих законов развития языка и внутренних законов развития языка и дать характеристику этих последних применительно к различным сферам языка ^[2]. Материал по вопросам, тесно связанным с проблемой внутренних законов развития языка, можно найти в различных статьях, опубликованных в лингвистических журналах за последние два года.
        Однако ряд общих и частных вопросов, связанных не только с конкретным проявлением действия внутренних законов развития в истории отдельных языков, но и с общей проблематикой внутренних законов развития языка, остается до сих пор недостаточно исследованным. Из обширного круга вопросов, связанных с этой важной проблемой языкознания, мы остановимся на одном, а именно на вопросе отношения внутренних законов развития языка к различным сторонам языка и историческим преобразованиям, происходящим в языке. Структурная целостность языка проявляется во взаимосвязанности всех его сторон: лексической, грамматической и звуковой. Анализируя факты, относящиеся к любой из сторон языка, мы всегда обнаруживаем их определенную упорядоченность, соотнесенность и организацию.
        «Системность» языковых фактов обусловлена самой природой языка как общественного явления. Имея своим назначением служить средством общения между людьми, язык не мог бы выполнять свою функцию в человеческом обществе, если бы представлял собой беспорядочное скопление разнородных явлений. Язык во все периоды своего развития сохраняет свой системный характер. Понятно, что это качество языковых явлений имеет свое своеобразное преломление в различных сторонах языка — его лексике, грамматике, фонетике, но оно наличествует повсюду.
        Основой языка являются грамматический строй и основной словарный фонд, определяющие устойчивость и определенную структурную организацию языка. Роль грамматического строя в языке чрезвычайно велика. Охватывая все слова данного языка, весь его словарный состав, грамматический строй вместе с тем охватывает также и слова, входящие в центральную часть словарного состава — его основной словарный фонд. Однако,
[194]  
кроме этого общего отношения, грамматический строй связан с основным словарным фондом языка еще более частными, специфическими узами.
        Как известно, основной словарный фонд является той базой для языка, которая дает языку возможность пополнять свой словарный состав путем развертывания и преобразования основных словарных элементов, включающих и все корневые слова. Во все периоды истории языка развитие основного словарного фонда проходит в согласии с грамматическими законами, действующими в данном языке. Разумеется, сами формы развития основного словарного фонда исторически изменчивы. Например, известно, что в английском языке большое распространение имеет так называемая «конверсия» — переход слова из одной морфологической категории в другую (т. е. превращение глагола в существительное, существительного — в глагол и т. д.), без использования словообразовательных элементов в. виде суффиксов или префиксов.
        Этот способ словопроизводства получил широкое распространение в современном языке, например, в области образования отыменных глаголов (от существительных и прилагательных). Для образования отыменных глаголов этот способ максимально продуктивен, так как не ограничен какой-то одной группой существительных, а применяется для образования новых глаголов от самых разнообразных имен.
        Так, в современном английском языке мы находим образованный от существительного iron «утюг» глагол to iron «гладить» (белье), от button «пуговица»—to button «застегивать», от wire «проволока»—to wire «телеграфировать» и т. д.
        Доказательством того, что это именно производство нового слова, а не использование одной части речи в синтаксической функции, более свойственной другой части речи, служит то, что эти новые отыменные глаголы полностью охватываются всеми грамматическими категориями, присущими этой части речи (т. е. категориями времени, наклонения, лица, залога) и имеют все морфологические формы, свойственные глаголу.
        Не следует считать этот словообразовательный приём свойственным только современному английскому языку, как это иногда изображается в научных грамматиках английского языка. Как показывают специальные исследования, уже с XV в. процесс этот неуклонно увеличивался в своих размерах.
        Несомненно, что эта форма развертывания словарного фонда связана с типическими чертами грамматического строя английского языка — бедностью флексий, малой изменяемостью слова, определением синтаксической роли слова по месту, занимаемому им в предложении, и т. д. Таким образом, внутренние законы развития языка сказываются во взаимосвязанности различных сторон языка как единого целого.
        Грамматические законы, грамматические правила имеют свою специфику и действуют в сфере грамматики (морфологических и синтаксических категорий) данного языка. Но мы не случайно употребили выражение «в согласии», когда говорили о том, что формы развертывания основного словарного фонда согласованы с характерными для данного языка грамматическими закономерностями. Развитие основного словарного фонда идет по внутренним законам развития языка, а эти последние характерные и специфические для каждого данного языка (а также в некоторой своей части для группы родственных языков), в первую очередь, действуют именно в основе языка, составляющей сущность его специфики.
        Понятие внутренних законов развития языка всегда соотносительно с понятием основы языка, состоящей из грамматического строя и основного словарного фонда. Характер построения всей системы языка в целом, а также направление ее развития, могут быть поняты только при раскрытии внутренних законов, действующих в данном языке. Последнее непосредственно связано с вопросом самобытности и устойчивости каждого языка.
[195]          
        Из работ И. В. Сталина мы знаем, что устойчивость языка, его сопротивляемость при насильственной ассимиляции, сохранение языком своего «качества» связано с устойчивостью грамматического строя языка и его основного словарного фонда. Товарищ Сталин пишет: «Устойчивость языка объясняется устойчивостью его грамматического строя и основного словарного фонда. Сотни лет турецкие ассимиляторы старались искалечить, разрушить и уничтожить языки балканских народов. За этот период словарный состав балканских языков претерпел серьезные изменения, было воспринято не мало турецких слов и выражений, были и „схождения" и „расхождения", однако балканские языки выстояли и выжили. Почему? Потому, что грамматический строй и основной словарный фонд этих языков в основном сохранились»[3] Таким образом, внутренние законы, действующие в каждом балканском языке, подчиняли все поступавшие в язык инородные элементы, перемалывая и преобразуя их, согласно особенностям структуры данного языка.
        Следует ли из этого, что за весь длительный период господства турок над балканскими народами языки этих народов оставались стабильными и неизменными? Нет. Подобное предположение было бы в корне неверным. Разумеется, в течение всего этого периода балканские языки развивались и изменялись, это развитие совершалось согласно действующим в этих языках внутренним законам развития, а следовательно, все изменения в структуре этих языков определялись самобытными, специфическими для них, внутренними законами, а не внешним воздействием иноструктурных языков.
        Следовательно, сохранение основы языка предопределило и сохранение качества языка и дальнейшее развитие языка, явившееся результатом действия внутренних законов развития данного языка, а не языка, с ним скрещивавшегося. Система победившего языка подчинила себе инородные элементы, переработала их, согласно правилам, в ней действующим.
        Когда, говоря о балканских языках, указывают на ряд сходных у них черт («балканизмов»), объясняемых якобы общим для них субстратом, то не учитывают, с нашей точки зрения, вопросов системы этих языков. Если даже считать «балканизмы» результатом заимствования каких-то черт строя исчезнувшего языка, скрещивавшегося с ныне засвидетельствованными балканскими языками, то спрашивается — в какой мере эти «балканизмы» включались в системы заимствовавших языков и им не противоречили? Почему постпозитивное положение артикля в румынском языке считается явлением более важным и требующим привлечения теории субстрата, чем сам факт наличия артикля, что свойственно и другим языкам, родственным румынскому?
        История языков показывает, что если даже и происходит заимствование каких-либо структурных черт или элементов (в целом крайне редко), то лишь тех, которые не противоречат структуре заимствующего языка, точнее говоря, тех, которые без труда включаются в его грамматическую систему. Если даже согласиться с некоторыми историками английского языка в вопросе о том, что английский язык в некоторых синтаксических конструкциях отразил французский или латинский образец (например, дательный абсолютный, положение определения после определяемого в некоторых выражениях, так называемый fused participle), то это были как раз такие случаи, которые находили себе близкие параллели в конструкциях английского языка. Но английский язык не заимствовал того, что не подходило и поэтому не могло войти в его грамматическую систему. Таким образом, можно видеть, что, например, в области грамматических явлений система языка принимает лишь то, что может, переработав, включить как свое.
[196]            
        Устойчивость и самобытность языка связаны, таким образом, с действием внутренних законов развития языка, определяющих качественные отличия системы данного языка, ее национальное своеобразие. В этом случае уместно напомнить слова акад. В. В. Виноградова: «Законы внутреннего развития языка — фундамент национальной самобытности языка. Следовательно, с понятием внутренних законов языка соотносительны понятия „качества" языка и „самобытности" языка. Наличие внутренних законов развития языка является важнейшим условием сохранения самобытности языка, его специфики как национального языка»^[4].
        В отношении характера развития языка товарищ Сталин указывает: «...развитие языка происходило не путем уничтожения существующего языка и построения нового, а путем развертывания и совершенствования основных элементов существующего языка»[5]. При этом само развитие происходит путем накопления элементов нового качества и постепенного отмирания элементов старого качества. Таким образом, характер развития языка выступает как постепенное развертывание, улучшение, развитие всех сторон языка, причем элементы нового качества нарастают постепенно и так же постепенно отмирают элементы старого качества. Такого рода преемственность в развитии, отсутствие внезапной ломки системы языка в целом, отсутствие отмены старых языковых норм, естественно, вытекают из общественной природы языка, служащего всегда средством общения.
        Но каковы факторы, вызывающие изменение и развитие языка?
        Как мы знаем, язык непосредственно отражает все изменения, происходящие в производстве, не дожидаясь изменений в базисе. Будучи непосредственно связан с производством, с производственной деятельностью человека, и не только с производственной деятельностью человека, но и со всякой иной деятельностью человека во всех сферах его работы, как указывает товарищ Сталин, язык непрерывно изменяется, пополняя свой словарь новыми словами, совершенствуя свой грамматический строй. В этом отношении язык как бы реагирует на все изменения, происходящие в области производства, сельского хозяйства, науки, культуры, общественных отношений, сразу создавая новые слова, передающие новые явления, возникающие в производстве, возникающие в человеческом обществе. «Будучи непосредственно связан с мышлением, язык, — как говорит товарищ Сталин, — регистрирует и закрепляет в словах и в соединении слов в предложениях результаты работы мышления, успехи познавательной работы человека...» ^[6]. Значит, факторы развития языка кроются в его общественной природе, в том, что развитие языка вызывается развитием общества, развитием самого человека и вместе с тем, выступая как организующая сила для человеческого мышления и для человеческого общества как средство общения, язык служит сам орудием борьбы и развития общества.
        Сохранение устойчивости языка в каждый момент его существования и вместе с тем его непрерывная изменчивость, неравномерность темпов развития его частей, происходящий процесс постепенного накопления элементов нового качества и отмирания элементов старого качества, заставляет нас изучать факты языка в их историческом движении; «... диалектический метод требует, чтобы явления рассматривались не только с точки зрения их взаимной связи и обусловленности, но и с точки зрения их движения, их изменения, их развития, с точки зрения их возникновения и отмирания» ^[7].
        Вследствие того, что накопление элементов нового качества происходит не одновременно на всех участках языка и что процесс развития языка
[197]  
протекает медленно и постепенно, язык в каждый данный момент содержит в своей системе элементы весьма разновременные по происхождению. Системный характер языковых фактов этим обстоятельством не нарушается, так как язык при непрерывном своем развитии сохраняет в любой момент своего существования единство и определенную целостность. Однако языковед, анализирующий языковую структуру, должен различать в составляющих систему элементах как то новое, что определит в будущем качественно отличную структуру языка, так и те явления, которые постепенно изживут себя и отомрут.
        В области морфологии английского языка в течение ряда столетий совершались изменения, в итоге приведшие к новой структуре существительного как части речи. Различие четырех падежных форм существительного, а также форм выражения категории числа, связанное с принадлежностью существительного к тому или другому типу склонения в зависимости от характера основы, постепенно исчезает, и в итоге в современном английском языке мы находим двухпадежную систему имени с унифицированной (за небольшими исключениями) формой выражения категории числа. Прослеживая эти постепенно совершающиеся изменения, мы видим в каждый момент исторического существования английского языка определенную систему склонения существительного, включающую в XII—XIV вв. параллельные формы для отдельных падежей, из которых впоследствии одна постепенно отмирает. Например, существительное dor «дверь» имело в среднеанглийский период формы имен., вин. и дат. ед. числа dor, род. ед. числа dores, во множ. числе для всех падежей форму dores. Но параллельно существовала для множ. числа форма dore и для дат. ед. числа наряду с формой dor и форма dore. Эти последние преемственно продолжали формы, характерные для данного существительного в древнеанглийский период. Однако, несмотря на устойчивость и временное сохранение древнего типа, процессы унификаций, происходившие в области склонения существительного, обусловили постепенное отмирание и в конечном счете исчезновение одной из параллельных форм (для множ, числа формы dore) и закрепление форм, укладывающихся в общий тип системы существительного, характерный для современного английского языка.
        В грамматике меньше, чем в какой-либо другой области языка, возможны резкие перемены, поскольку основы грамматического строя сохраняются очень долго и могут обслуживать общество в течение ряда эпох. Грамматическая система языка также менее всего подвержена внешним влияниям, ее изменения происходят согласно внутренним законам развития языка.
        Однако с течением времени грамматический строй изменяется и, так как в языке запечатлеваются успехи познавательной работы человека, то и изменение грамматического строя идет по пути уточнения и совершенствования. Обогащаясь новыми грамматическими категориями и вырабатывая уточненную передачу сложных логических отношений, грамматический строй в своем историческом движении выявляет внутренние законы развития языка.
        Говоря об исторических изменениях системы языка и о действии в ней внутренних законов развития, мы неизбежно приходим к вопросу о качественных преобразованиях этой системы. Отметим прежде всего, что понятие «качества» языка может иметь двоякий смысл. С одной стороны, это то специфическое, что отличает язык от других общественных явлений. Акад. В. В. Виноградов пишет: «По учению И. В. Сталина язык, в отличие от надстройки обладает своим качеством и сохраняет его только тогда, когда служит средством общения всех членов общества, т. е. когда он является общенародным языком со своим словарным фондом и грамматическим строем» ^[8]. Это «качество» язык сохраняет всегда, пока является язы-
[198]  
ком и выполняет свои общественные функции, т. е. служит средством общения людей в обществе. Но И. В. Сталин употребляет термин «качество» и тогда, когда говорит о характере развития языка, о переходе от одного качества языка к другому, переходе, происходящем «...путем постепенного и длительного накопления элементов нового качества, новой структуры языка, путем постепенного отмирания элементов старого качества» ^[9]. Этот путь развития языка является общим законом для всех языков в такой же мере, как и закон о неравномерности темпов изменения различных сторон языка.
        Развертывание и совершенствование языка и сохранение языком своего «качества», отличающего его от какого-либо другого языка, обладающего другим, своим «качеством», происходит на основе действия внутренних законов развития данного языка.
        Эти внутренние законы специфичны для каждого языка и обуславливают сохранение данным языком своего «качества», в той мере, в какой они способствуют развертыванию и совершенствованию данного языка, развитию его грамматического строя и основного словарного фонда. Как мы видели, внутренние законы развития языка непосредственно связаны и с характером его системы. Если мы хотим решить вопрос о том, изменяется ли система языка качественно, происходят ли такие преобразования, которые приводили бы к появлению системы, качественно отличной от предыдущей, то мы не можем изолировать этот вопрос от характера внутренних законов развития языка. При этом надо учесть следующее.
        Если основой языка является грамматический строй и основной словарный фонд — наиболее устойчивые части языка, — то преобразование системы языка может происходить только крайне медленно и очень постепенно. Закон неравномерности темпов развития различных частей языка сохраняет здесь ту же силу, что и в остальных случаях. Но раз, вместе с тем, основной словарный фонд и грамматический строй являются основой системы языка, то речь о качественном преобразовании всей системы в целом может идти лишь в том случае, когда и грамматический строй и основной словарный фонд подвергнутся качественным изменениям. Тогда лишь может оказаться налицо новое «качество» языка в целом.
        Можно ли наблюдать такого рода явления в истории известных нам языков?
        Если мы обратимся к конкретным фактам исторического развития любого языка, то мы всегда обнаружим двоякий ряд явлений. С одной стороны, налицо окажутся несомненные качественные изменения, происшедшие в области грамматики, лексики, фонетики данного языка, и, с другой стороны, мы всегда найдем определенную преемственность в развитии языковых фактов, устойчивость в сохранении качественного своеобразия и национальной самобытности этого языка, так как само развитие языка происходит «...путем развертывания и совершенствования основных элементов существующего языка»[10].
        Например, в процессе исторического развития английского языка произошли большие изменения во всех сферах языка. Элементы нового качества появились и в основе языка — его грамматическом строе и основном словарном фонде. Так, система глагола современного английского языка качественно отлична от таковой древнеанглийского периода и по своей морфологической структуре, и по кругу выражаемых в ней грамматических значений. Двум временным формам древнеанглийского глагола — прошедшему и настоящему—в современном английском языке противостоит сложная система глагольных форм, частью аналитических, дающая в трех временах — настоящем, прошедшем и будущем — соотнесенность трех разрядов форм — неопределенных, длительных и перфект-
[199]  
ных — с их различным видовым содержанием. Однако любую из этих форм с ее специфическим содержанием можно раскрыть как закономерное развитие той или иной древнеанглийской конструкции, изменившейся с течением времени под действием внутренних законов развития английского языка, проявлявшихся в морфологии глагола.
        Исходный материал определил в каждом случае возможности его развития и преобразования. Современный аналитический перфект I bave chosen them («я выбрал их») не похож на составное сказуемое с определением к дополнению, послужившим его источником в древнеанглийском ic hæbbe hem gecorene («я имею их выбранными»). Однако именно наличие в этой конструкции причастия совершенного и глагола, могущего по своей семантике превратиться во вспомогательный, определило возможности изменения этой конструкции в определенном направлении. Движущей силой была существовавшая в английском языке тенденция превращать составное глагольное сказуемое в аналитическую форму глагола и именно таким путем развертывать и развивать систему глагола.
        Если мы обратимся к области лексики английского языка, то также увидим, что не только много новых слов включилось в основной словарный фонд, а часть старых его элементов отмерла, но что и самые формы развертывания его основных элементов, приводящие к пополнению словарного состава языка (и отчасти и самого основного словарного фонда), стали иными. Так, образование новых лексических единиц в виде глаголов с предлогообразными наречиями (to give up, to take in, to look for и t. д.) свойственно именно новоанглийскому языку. Однако и в этом случае, как элементы этих лексических единиц, так и возможность их сочетания, восходят к древнеанглийскому периоду, и постепенное количественное накопление этого типа глаголов и качественное изменение их значения происходят в течение ряда веков.
        Таким образом, качественные изменения структуры языка совершаются на основе действия внутренних законов развития языка. Как пишет акад. В. В. Виноградов: «Внутренние законы развития проявляются в способах накопления языком элементов нового качества, новой структуры, в характере перехода языка от одного качества к другому» ^[11].
        Однако тот факт, что все новое в языке создается «...путем развертывания и совершенствования основных элементов существующего языка»^[12] и то, что изменения совершаются не во всей системе языка сразу, а в ее отдельных частях, предопределяет преемственность в развитии языковых фактов и устойчивость системы языка. Поэтому внутренние законы развития языка, определяющие пути и формы развертывания и совершенствования языка, сказываются вместе с тем и в сохранении данным языком своего «качества». Как мы видели по примерам, приведенным выше из истории английского языка, все в нем существующее может быть понято как развитие и преобразование существовавшего, и при всех изменениях он не перестает быть английским языком со свойственными ему внутренними законами развития и с присущим ему «качеством».
        До сих пор мы говорили о развитии системы языка, сохраняющего на протяжении своей истории национальную самобытность и ему присущее «качество». Как было сказано выше, именно внутренние законы развития языка преобразуют систему языка, поскольку они в первую очередь сосредоточены в его основе — грамматическом строе и основном словарном фонде, и вместе с тем они способствуют сохранению языком своего «качества», так как предопределяют развитие языка в связи с характером его системы. Необходимо вкратце остановиться на вопросе о том,
[200]  
что происходит с основой языка при процессе дифференциации языков, когда при постепенном развитии и дифференциации языка-основы образуются языки, обладающие своим собственным грамматическим строем и своим собственным основным словарным фондом. Здесь также необходимо внести ряд оговорок и уточнений, необходимость которых диктуется спецификой развития родственных языков.
        Обладая своим грамматическим строем и основным словарным фондом, родственные языки обнаруживают большее или меньшее сходство в элементах того и другого, что связано и с тем, что некоторые внутренние законы развития родственных языков на практике оказываются одной и той же закономерностью, по-разному преломляемой в специфических условиях системы каждого языка. Специфические же условия системы каждого языка зависят от всей совокупности внутренних законов развития, в ней действующих, как находящих себе параллели в родственных языках, так и отличных от них. Таким образом, даже в этих случаях не происходит полного преобразования основного словарного фонда и грамматического строя и уже тем более не происходит никакого «взрыва», который усиленно пытались связать с вопросом о качественных изменениях в языке сторонники акад. Н. Я. Марра.
        Как мы говорили, понятие характера системы языка тесно связано с понятием внутренних законов развития, и к этим последним надо обратиться, для того чтобы понять возможности развития и изменения системы языка. При этом надо учесть, что сама системность языковых фактов отчасти объясняет их устойчивость в отношении изменений.
        Если в языке существует определенная система грамматических форм, например, форм спряжения, действующая как живая норма языка, то каждое новое слово, — в данном случае глагол, — поступающее в язык и включающееся в данную грамматическую область, будет скорее укреплять ее, чем расшатывать. Поэтому внутренние законы развития языка, характеризующие данную систему и имеющие центром своего приложения основу языка — его грамматический строй и основной словарный фонд, — испытывают давление этой системы и, с этой точки зрения, поддерживают ее.
        Однако вместе с тем именно внутренние законы развития языка постепенно преобразуют эту систему, являясь той силой, которая проводит изменения, дающие в результате качественные изменения в системе языка. В связи с этим возникает целый ряд вопросов. Ограничен ли тот или другой внутренний закон развития данного языка какими-либо хронологическими рамками или во времени он безграничен? Если действие его не безгранично, то исчезает ли он, постепенно «затухая», или преобразуется в какой-либо иной, давая новый тип той или иной тенденции в языке? Если последнего не происходит, то откуда берутся «новые» внутренние законы? Как действуют исторические условия существования данного языка на формы преобразования тех или иных внутренних законов? Существует ли один закон внутреннего развития языка, по-разному претворяющийся в различных сферах языка, или каждая сторона языка имеет свои особые, ей присущие внутренние законы?
        Все эти вопросы имеют существенное значение для понимания развития языка, но не на все можно дать полный ответ. Для многих можно пока что лишь наметить общее направление изучения необходимого языкового материала. Но уже из общих посылок о связи внутренних законов развития языка с изменениями системы языка можно наметить пути решения ряда поставленных выше вопросов.
        Внутренние законы развития языка сами качественно изменчивы, но время действия различных внутренних законов весьма различно: один может действовать на протяжении чрезвычайно длительного времени (практически за все время существования данного языка), другой — иметь гораздо более узкие временные границы своего применения. Это положение
[201]  
не связано с законом неравномерности в темпах развития различных сторон языка, где речь идет о различной степени подвижности отдельных его сторон, но это положение непосредственно связано с вопросом об устойчивости системы языка, которая в то же время непрерывно изменяется, согласно действию своих внутренних законов. Весьма существенно установить связь и взаимозависимость отдельных внутренних законов, выделяя под этим именем лишь наиболее общие тенденции, поскольку часто обнаруживается, что отдельные, на первый взгляд независимые явления при более полном их изучении оказываются частными проявлениями одного общего закона.
        Следует указать, что как раз при сопоставлении родственных языков можно выявить внутренние законы развития языка, действующие в больших временных границах. При этом именно сходство не только лексического материала и грамматической структуры, но и общих тенденций в развитии этого материала помогает, при столкновении родственных языков, нивелировать их системы.
        В полной мере это относится к диалектам. Если родственные языки, имея отличный грамматический строй и свой основной словарный фонд, обладают собственными специфическими для них законами внутреннего развития, из которых только некоторые, представляя собой продолжение тенденции развития языка-основы, могут совпадать, то диалекты в отношении внутренних законов развития подчинены общенародному языку.
        Г. Д. Санжеев так определяет эти понятия: «Диалект — это местная разновидность общенародного языка, речь, обслуживающая народные массы на определенной части общенародной территории, имеющая свой грамматический строй и свой основной словарный фонд, подчиненная в своем историческом развитии и по внутренним законам этого развития общенародному языку, как низшая форма высшей»^[13].
        Г. Д. Санжеев справедливо полагает, что «при слиянии двух родственных языков и диалектов не происходит и не может происходить качественной перестройки их структур, которые лишь нивелируются, а не просто исчезают, образуя новую структуру»[14].
        При подобном нивелировании исчезает то, что отличало эти родственные языки между собой, и остается то основное, что являлось результатом действия общих для них внутренних законов развития.
        Совершенно понятно, что степень различия родственных языков между собой определяется количеством и значением для структуры данного языка тех различающихся между собой внутренних законов развития языка, которые в них действуют и которые могут не быть сводимы к одному общему и их определяющему. А поскольку внутренние законы развития языка — категория историческая и развивающаяся, то степень подобной «несводимости» их, как следствия различия родственных языков, является результатом длительного исторического развития данных языков в особых, специфических для каждого из них условиях.
        Как уже говорилось выше, внутренние законы развития языка познаются в их движении, и они сами качественно изменчивы. Только этим последним обстоятельством и можно, собственно, объяснить, почему при первоначальном единстве языка-основы впоследствии образуются родственные, но различные языки со своими особыми системами и с присущими этим языкам внутренними законами развития. Постепенное качественное преобразование какого-либо внутреннего закона развития языка-основы при процессах дифференциации языков дает начало различию в законах развития родственных языков. Вместе с тем, по ряду своих черт эти языки
[202]  
обнаруживают сходство не только благодаря своей прошлой близости, но и имеют развитие в одном общем направлении. Это последнее явление как раз и объясняется действием тех внутренних законов развития языка, которые оказываются длительными и устойчивыми во времени. Как мы видели, это последнее обстоятельство способствует слиянию родственных языков, находящихся на определенной исторической ступени развития, так как чем меньше в них различных по качеству внутренних законов развития, тем ближе языки и тем легче им слиться.
        Последнее сочетается с тем положением, что в близко родственных языках грамматический строй и их основной словарный фонд схожи. Так, при скрещивании скандинавских языков с древнеанглийским в процессе, имевшем место в Англии в IX—XI вв., близость грамматической структуры и основного словарного фонда родственных между собой германских языков предопределила проникновение значительного количества скандинавизмов в лексическую систему английского языка. Возможными оказались также и некоторые влияния скандинавских языков в области фонетической.
        Как проявляются внутренние законы развития языка в различных сферах языка?
        Проф. А. С. Чикобава пишет: «Подчиняясь общему ходу развития общества, язык в то же время имеет свои особые специфические внутренние законы развития. Развитие составных частей языка происходит также различно».[15]
        Действительно, подвижность и вместе с тем устойчивость системы языка осуществляется в сложной взаимообусловленности различных сторон языка. Грамматические категории охватывают весь словарный состав языка, так как слова не существуют вне грамматического строя данного языка. Следовательно, грамматика, как система форм и отношений, оформляет всю совокупность лексем языка, организует его словарный состав. Но, как указывалось выше, грамматический строй языка связан внутренними законами развития языка с основным словарным фондом, вместе с которым он составляет основу языка, сущность его специфики.
        Следовательно, постоянная и обязательная связь грамматической и лексической сторон языка получает свое специфическое выявление во взаимоотношениях основного словарного фонда и грамматического строя именно потому, что при развертывании и обогащении основного словарного фонда его преобразование происходит на основе действующих в языке грамматических норм. Вместе с тем, основной словарный фонд, который дает языку базу для образования новых слов, имеет свою семантическую специфику и связан со словами, находящимися за пределами основного словарного фонда, не только грамматическими, но и особыми — семантическими закономерностями. Так происходит тесное взаимодействие лексических элементов словарного состава языка и его основного словарного фонда, осуществляемое уже в плане лексико-семантическом.
        Морфологические процессы, происходящие в слове, обладают своими особыми закономерностями и должны рассматриваться со стороны их формы и значения. Однако различные морфологические явления не только обнаруживают определенные формы сцепления одно с другим, но обнаруживают тесную связь и с особенностями синтаксических построений, действующих в данном языке. Таким образом, системы морфологии и синтаксиса в данном языке всегда взаимообусловлены.
        Например, в английском языке со слабой морфологической оформленностью прилагательного, существительного, глагола (в некоторых его формах), как характерной чертой морфологии английского языка, связан особый характер словосочетания. Так как грамматическое, а иногда и
[203]
лексическое значение данного слова выясняется в современном английском языке очень часто только при анализе синтаксических связей этого слова в словосочетании, то словосочетание имеет очень определенную структуру, так как каждое слово как бы «опирается» на своих соседей. Поэтому роль синтаксического контекста в английском языке, как и вообще в языках аналитического строя, очень велика.
        Определенная тенденция, проявляющаяся в грамматическом строе языка, может охватывать различного рода частные явления и обуславливать многообразие частных процессов. Так, например, в течение ряда веков в истории английского языка наблюдается тенденция помещать элементы словосочетания в непосредственной близости один от другого. В области структуры предложения это приводит к установлению строгого порядка следования подлежащего и глагола-сказуемого, с одной стороны, а также глагола и его дополнения — с другой. Последствия этого закона структуры английского языка сказываются в том, что слово, попадающее на место перед глаголом-сказуемым, воспринимается как подлежащее вследствие своеобразного давления этой структуры. Ряд грамматик современного английского языка объясняет именно этим обстоятельством преобразование безличных конструкций в истории английского языка в личные, когда косвенный падеж имени, потерявший свои отличительные флексии и находившийся перед глаголом-сказуемым, начинал пониматься как его подлежащее, стоящее в прямом падеже. Этим же обстоятельством многие грамматисты объясняют широкое употребление страдательного залога в английском языке и относительное увеличение его удельного веса в строе английского предложения в течение последних столетий. Стремление всегда помещать дополнение непосредственно после глагола, управляющего этим дополнением, вызывает особо тесное семантико-синтаксическое объединение членов этого словосочетания и процесс преобразования их в устойчивые фразеологические единицы.
        В свою очередь это же давление структуры с определенным расположением членов словосочетания вызывает появление особой категории слов-заместителей, которые замещают в целях полноты структуры один из членов словосочетания, если лексически знаменательный элемент отсутствует.[16]
        Внутренние законы развития языка, действуя в языке в целом, сосредоточены в его основе — грамматическом строе и основном словарном фонде. Они определяют его качество и его своеобразие. Со звуковым материалом языка внутренние законы развития языка связаны потому, что преображаемая звуковая система дает новое качество, новые структурно-фонетические образования. Не всякое отдельное звуковое изменение дает развитие структуры языка. Например, сам по себе переход в среднеанглийском языке ā > ō (ср. древнеанглийское stān «камень» — среднеанглийское stone), не создал никаких принципиальных новшеств в структуре английского языка. Замена музыкального ударения силовым явилась в древнегерманских языках фонетическим процессом. Однако новый тип ударения, выделявший корень слова, в процессе исторического развития языка повлиял на изменение фонетической и отчасти морфологической структуры слова в германских языках, и с этой точки зрения действие силового ударения в германских языках связано с внутренними законами развития этих языков. Действительно, в истории английского языка гласные, стоявшие под ударением, и те же самые гласные в безударном положении развивались совершенно различным образом, что в итоге ряда изменений привело к образованию противопоставлений, не характерных раньше для английского языка, а сейчас являющихся его специфической чертой.
[204]            
        Фонетические явления характеризуют данный язык в такой же мере, как и явления лексики или грамматики. Фонетические изменения входят в характеристику процесса исторического развития каждого языка. Но лишь наличие общих тенденций развития фонетической системы того или иного языка дает нам право говорить о законе развития, и отдельные фонетические факты, лишь будучи связаны один с другим, могут дать понимание внутренних законов развития языка, обусловивших эти фонетические изменения.
        Основной словарный фонд, представляющий собой центральную часть словарного состава языка, развивается по внутренним законам, ему присущим. У словарного состава в целом нет внутренних законов, принципиально отличных от таковых, действующих в основном словарном фонде языка. Хотя мы можем сказать, например, что отдельные словообразовательные типы, как например, образование прилагательных в английском языке на ic или ical больше характерно для слов, не входящих в основной словарный фонд английского языка, а, наоборот, типично для научно-технической лексики и лексики профессиональной, все же сама структура этих образований, т. е. суффиксальное образование прилагательного, ничем принципиально не отличается от словообразовательных процессов, служащих к развертыванию основного словарного фонда.
        Акад. В. В. Виноградов пишет: «Основной словарный фонд — это устойчивая, но исторически развивающаяся лексико-семантическая и словообразовательная база общего словарного состава данного языка в его историческом движении. Основной словарный фонд языка на протяжении всех периодов его исторического развития связан, хотя, и по-разному, с лексикой этого языка нитями закономерных словообразовательных отношений» ^[17].
        В этих словах прекрасно охарактеризована роль основного словарного фонда для обогащения словарного состава языка, и поэтому закономерности развития основного словарного фонда в истории каждого языка непосредственно выявляют внутренние законы, в нем действующие.
        Система любого языка, как это следует из всего вышесказанного, показывает специфическую для данного языка организацию всего языкового материала, которая выявляет внутренние закономерности, согласно которым располагаются и воспроизводятся языковые факты. Сами по себе эти языковые факты могут по отдельности встречаться в различных языках, но именно вследствие характерного для данного языка типа своей организации они создают специфические черты системы этого языка. Поскольку язык существует лишь в развитии, сама система языка динамична. Законами ее динамики являются внутренние законы развития языка как законы исторические. Внутренние законы развития языка — это те основные закономерности, которые определяют направление изменений языка, будучи сами тесно связаны со специфическими чертами системы языка. Можно поэтому сказать, что сам тип системы в известной мере указывает на формы ее дальнейшего развития.
        Вследствие закона неравномерности темпов развития различных сторон языка не вся система языка изменяется одновременно. Это объясняет наличие в каждый данный момент в системе языка явлений новых, развивающихся и явлений, постепенно отмирающих, могущих, однако, не просто исчезать, а преобразовываться на новый лад.
        Внутренние законы развития языка испытывают давление системы языка, но они сами вместе с тем и преобразуют эту систему, являясь той силой, которая проводит изменения, дающие в результате качественное преобразование системы.
        Поэтому: 1) сами внутренние законы развития языка качественно изменчивы, 2) время действия различных внутренних законов различно:
[205]  
один может действовать в течение очень длительного периода, иной — замкнут более узкими хронологическими рамками.
        Для изучения качественных преобразований системы языка, а главное, для определения качественных изменений самих внутренних законов развития не всегда может быть достаточным наблюдение над языковым материалом в пределах нам доступной истории одного языка. Поэтому совершенно ясно, что при изучении родственных языков в их взаимоотношениях друг с другом и при прослеживании их взаимоотношений с языком-основой, можно полнее всего установить качественные преобразования внутренних законов развития языка. При этом можно выяснить как общие закономерности, действующие в данной семье языков, так и появление новых внутренних законов развития, специфических для каждого исторически известного языка. С этой точки зрения одной из очередных задач марксистской сравнительной грамматики является изучение внутренних законов развития родственных языков, поскольку проблематика в сравнительной грамматике не должна ограничиваться лишь выяснением сходных черт между сравниваемыми языками в целях установления их происхождения, а должна также включать задачи изучения качественных изменений, происходящих при развитии родственных языков.