[24]    
„Октябрьская революция, порвав старые цепи и выдвинув на сцену целый ряд забытых народов и народностей, дала им новую жизнь и новое развитие. Социалистическая         революция не уменьшила, а увеличила количество языков, ибо она, встряхивая глубочайшие низы человечества и выталкивая их на политическую сцену, пробуждает к новой жизни целый ряд новых национальностей, ранее неизвестных или мало известных". (Сталин).
        Отражение этой истины в действительности можно констатировать ярче всего на Сев. Кавказе, где многочисленные горские народы и племена, забитые и забытые царизмом, не только не имели своей национальной литературы и письменности, но даже лишены были своей азбуки, ибо политика царизма, политика помещиков и буржуазии, по отношению к горским народам состояла в том, чтобы убить среди последних зачатки всякой государственности, калечить их культуру, стеснять язык, держать их в невежестве и, наконец, по возможности русифицировать их[1]. Сегодня же эти народы, благодаря Октябрьской революции, имеют новую жизнь и новое развитие.
        В числе огромных достижений горцев, благодаря Октябрю, является факт развития на этих языках национальной письменности и литературы. Но эти письменность и литература давно уже нуждаются в их научном узаконении, в научно обоснованной грамматике. В этом отношении пока мало сделано.
        Между тем „не может быть самого мелкого говора, принадлежащего хотя бы самым диким и некультурным народностям, который — (говор) не имел бы своего определенного строя, своей грамматики"[2].
        Народы земного шара выражают свои мысли не на одном каком- либо языке, а каждый на своем. У каждого языка есть свои особенности: свои звуки, свои слова, свои словосочетания, словом, свои способы и средства, и они изучаются в грамматиках[3], а создание последних является самым мощным актом в деле развития каждого национального языка.
        „Нельзя поэтому утверждать, что такой-то язык пока еще не имеет своей грамматики, а следует говорить, что грамматика такого-то языка, неразрывно с этим языком связанная, еще не открыта, не найдена, не занесена на бумагу. Грамматику нужно только открыть и обнародовать".
[ 25]              
        Ясно, что и горские языки имели и имеют свои грамматики, но до сих пор эти грамматики не были занесены на бумагу, не были открыты, как у большинства северо-кавказских народностей, языки которых пока слабо исследованы.
        Краевой Горский Институт в настоящее время занят обследованием горских языков, составлением, занесением на бумагу научных грамматик.
        Не останавливаясь на роли и значении языка, который является орудием общения людей в их повседневной жизни и борьбе за существование и лучшую жизнь, отметим, что горские языки, как и языки всех народов, тесно связаны с историей этих народов. С их культурно-экономическим ростом языки также растут и обогащаются, принимая все эволюционные формы данного общества, как продукт их социального творчества, и поскольку горцы Кавказа преуспевали в своей борьбе за существование, постольку развивался и их язык.
        Имея в виду сравнительную несложность экономических отношений этих народов, мы не должны удивляться тому, что лексикон этих народов очень невелик и касается того производства, которым в течение веков были заняты эти народы; язык скотоводческо-пастушеских карачаевского и балкарского народов, для примера говоря, является пастушеским языком; он поражает своим богатством, своею яркостью, когда дело касается скотоводства и связанных с ним явлений и, - наоборот, — своей бедностью, когда речь идет о предметах общественно-политических, общекультурных, промышленных, отвлеченных; так, например, выражение „советская власть" в точности перевести на некоторые горские языки невозможно, не прибегая к описательному обороту.
        В настоящее время значение родного языка еще больше усиливается благодаря тому, что постановлением ЦК партии признано необходимым ускоренный переход делопроизводства в нацобластях Северного Кавказа на национальные языки.
        Умаление значения родного языка есть дело реакционных мулл, проповедующих язык корана, или обюрократившихся горских интеллигентов, неграмотных на родном языке, оторвавшихся от массы и его языка. Характерно при этом привести следующий факт для наглядной иллюстрации психологии противников родного языка. Однажды русский чиновник обращается к татарскому мулле с вопросом: „почему на родном языке не обучаете?", а мулла отвечает: „нет надобности утруждать детей обучением родного языка, разве обучают гусенят плавать, — так и дети — сами научатся родному языку". Такой реакционный взгляд существует не только у мулл, а и у некоторых культурников, не учитывающих, что развитие и культурный рост в целом того или другого народа немыслимы на ином языке, кроме родного, а развитие родного языка немыслимо без определенно-установленных и занесенных на бумагу, узаконенных, научных, грамматических и терминологических правил. Отсюда вполне понятно, какое значение имеет грамматика родного языка для горских народов.

         Вредные уклоны в развитии языка

        Отсутствие научных грамматик горских языков во вновь зарождающейся национальной письменности и литературе приводит, по нашим наблюдениям, к ряду вредных уклонов и последствий. Мы имеем возможность констатировать, что каждый работник пера в деле создания
[ 26]    
национальной литературы и национальной печати начинает по-своему устанавливать особые правила правописания, вводить свою терминологию по своему усмотрению, зачастую произвольную. Случается при этом наблюдать ненормальности в виде уклона арабского или русского, в зависимости от полученного горским интеллигентом образования — арабского или русского.
        Арабисты заполняют горские языки целым рядом восточных, непонятных для простого народа арабских, персидских слов, посредством введения в горские языки стамбульско-турецких словообразований, а известно, что в литературном стамбульско-турецком языке более ²/з слов составляют арабские и персидские слова и вместе с тем эти писатели вводят арабские термины, арабскую систему грамматики, что является чуждым горским языкам.
        С другой стороны, товарищи, получившие русское воспитание, стараются привить русскую терминологию[4] и русскую грамматическую систему, что препятствует созданию подлинно-национальной, понятной по простоте языка широким массам, советской литературы горских городов.
        Этими новаторами совершенно упускается из виду тот факт, что некоторые горские языки по своей конструкции являются полной противоположностью индо-европейскому, русскому и семитическому (арабскому) языкам.
        Такая тенденция в деле выработки литературного языка данного народа нередко создает разрыв между этим языком и разговорным языком народной массы, что является громаднейшим тормозом и исторической ошибкой в деле создания национальной литературы.
        Характерным примером в данном случае является стамбульско-турецкий литературный язык.
        Оторвавшись от масс и обработав с бюрократическим уклоном свой язык, многие анатолийско-турецкие писатели и до сих пор говорят, что писать на родном, простом „грубом" языке не только не нужно, но даже унизительно.
        Между тем, история человеческой культуры ставит в особенную заслугу деятелям, работавшим над созданием родной письменности, их старания связать литературный язык с общенародным и сделать, таким образом, первый доступным пониманию широких народных масс.

                   Исходным моментом составления грамматики горских языков является использование в качестве материала народного языка со всеми его особенностями, вошедшими в обиход масс. Правописание должно быть выработано по фонетической системе и так, чтобы дети не могли допускать в письме грубых ошибок. Все возможные на этой почве ошибки должны быть предусмотрены. Таким образом, механически произойдет отход от старого карачаевского правописания сплошь и рядом имевшего за собой исторические принципы, которые порождали тысячи ошибок, разногласий и сомнений.
        И это было естественно: сплошь и рядом в арабском алфавите один звук имеет четыре изображения, и обратно, одно изображение обозначает собою четыре звука. Например: буква „воу" изображает собою 5 звуков. Нам это станет ясно, если мы вспомним, что одна
[ 27]
только буква „ять" в русском языке являлась источником бесчисленных ошибок.
        Кроме того, нужно указать на то, что от фонетического принципа, в некоторых отношениях мы вынуждены сделать отступления ради этимологического принципа, что совпадает и с общим решением 1-го Всесоюзного тюркологического съезда в Баку в 1926 году, который рекомендовал всем тюркским народам в вопросе об орфографии, положить в основу фонетический общий принцип с сохранением некоторых этимологических моментов.

         Характерные особенности некоторых горских языков (Горско-турецкой группы)

        Главная особенность карачаевского языка — это подчинение типовому языковому закону „агглютинации".
        Группа языков, подверженных законам „агглютинации", т. е. процессу, по которому отдельные морфологические элементы языков — словообразование, склонение, спряжение происходят путем присоединения исключительно к концу корня или к основе слова, различных приставок—суффиксов (одного или нескольких), которые срастаются вместе и таким образом создают одно целое слово, вследствие чего элементы каждого слова ясно выделяются. А это обстоятельство должно вызвать совершенно иное отношение к его формам, нежели к формам языков арабского и русского. Например: в арабском языке корень слова может подвергнуться различного рода изменениям, в. карачаевском же он остается, как правило, без изменения. Например: арабское слово „кираат" (чтение), „кариун“ (читающий) „макрурн" (учтенный) — претерпело в своем корне ряд изменений; сравните карачаевское слово „оку" (чтение), „окучу" (читатель), „окулган“ (прочитанный). Корень „оку“ остается без изменений. При таком положении становится очевидной ошибочность мнений тех товарищей, которые стараются применить к карачаевскому языку формулы арабской или русской грамматики в то время, как языки эти в основе своей расходятся с карачаевским языком.
        Вторая особенность этого языка заключается в подчинении законам „сингармонизма", т. е. гармоний гласных и согласных звуков. Так, гласные звуки первого слога всегда оказывают сильное влияние на последующие гласные данного слова, т. е. если гласная первого слога твердая, то гласные всех остальных слогов данного слова также должны будут произноситься твердо и наоборот. Поэтому все слова бывают твердыми или мягкими. Этим же законам подчиняются все суффиксы.
        Третья особенность карачаевского языка заключается в многосложности, являющейся следствием подчинения этого языка законам „агглютинации".
        Многосложные слова являются обычными, а односложные „редкими исключениями". Вполне нормальным является такое длинное слово, как шестисложное слово „балаларыбыз" — наши дети, или слово семисложное, как, например: „кул-лук-чу-лар-ыбыз-га“—нашим слугам (дательный падеж множественного числа с притяжательным суффиксом „наш").
        Если мы будем рассматривать простые слова в морфологическом отношении, т. е. слова, состоящие из одной только морфемы и не
[ 28]    
имеющие, следовательно, суффикса, то встретим среди этих слов известное количество односложных с преобладанием двухсложных слов и в незначительной степени трехсложные.
        Четвертой особенностью этого языка можно считать отсутствие подразделений по родам на мужской, женский и средний, как, например, в индо-европейских или семитических языках (арабск. и др.), а также отсутствие „двойственного числа", которое имеется в арабском языке.
        Пятой особенностью карачаевского языка является необходимое всегда соблюдение закона расположения слов языка. Слова в грамматических предложениях должны располагаться в определенном синтаксическом порядке, отступления от которого ведут за собой затемнение или полное извращение смысла речи.
        Управляемые слова предшествуют управляющим, так что определение должно стоять перед определяемым, дополнение перед глаголом, а сказуемое, как самый важный член предложения, управляющий всем предложением, ставится на самом конце, так что зачастую порядок расположения слов без всяких формальных элементов (приставок) определяет взаимную смысловую связь между словами, например: „айю“ (медведь) „адам“ (человека) „ашады“ (съел) или „адам“ (человек) „айю“ (медведь) „ашады" (съел), в первом слоге — по расположению слов мы знаем, что медведь с‘ел человека, а во втором, также по расположению слов, мы знаем обратное.
        В настоящее время некоторые переводчики с русского на карачаевский язык, не соблюдая этих законов расположения слов, зачастую переводят так, что выходит „человек съел медведя", забывая, что система расположения слов карачаевского языка по сравнению с русским или арабским на 90% противоположная; на арабском, например, языке, определение ставилось после определяемого, а у карачаевцев — наоборот; сказуемое на русском языке может стоять впереди, а в карачаевском только в конце предложения.

         О морфологии карачаево-балкарского языка

        Основной особенностью карачаево-балкарского языка, принадлежащего к группе языков агглютинирующих, является то, что отдельные морфологические элементы языка, так сказать, механически примыкают к основе или корню и соединяются с ней в одно целое; основа и суффикс при этом срастаются вместе и, таким образом, создается целое слово.
        В карачаево-балкарском языке, как и вообще в турецких (тюркских) языках, корень является носителем понятия. Вся модификация и отношение слов выражается посредством суффиксов. Префиксы отсутствуют. Эти суффиксы претерпевают известные звуковые изменения, тогда как корень остается почти неизменным. Связь суффиксов с корнем указывается, так называемой, гармонией гласных (сингармонизм), свойственный нашему языку. Большую роль играют в карачаево-балкарском языке местоименно-притяжательные суффиксы, при помощи которых образуются и многие „спрягаемые глагольные формы от форм именных или причастных". Русские и арабские грамматические термины и понятия не вполне применимы к грамматикам карачаевского и балкарского языков, где и „причастие и спрягаемые глагольные формы" и т. д. не совсем то, что у русских, арабов и др. При синтаксическом „подчинении" определение обыкновенно ставится
[ 29]    
перед определяемым, обстоятельство или дополнение — перед глаголом, к которому оно относится, от которого зависит. Глагольной формой (чаще глагольным именем) заключается обыкновенно предложение, которое представляет собою некоторое единство.
        Если под морфологией понимать учение о формах словоизменения, то в сущности последнего, как процесса флективного, процесса склонения и спряжения в таком виде, в каком оно имеется в русском и арабском языках, в карачаево-балкарском языке, как языке, принадлежащем к агглютивной суффинирующей группе языков, можно сказать, не существует. Отсюда иной вид падежей и отсутствие ряда морфологических индо-европейских элементов: префиксов, инфиксов, предлогов и др.
        В карачаево-балкарском языке образование падежей происходит не при помощи так называемых падежных флексий или изменения основы слова, как в русском (отец, отца) и арабском языках, а с помощью суффиксов, легко отличаемых от неизменного корня, ставящихся после слов. Однако, исходя из практических соображений и желания приспособить к понятиям группы лиц, на которых рассчитана работа (учительство, работников печати и лиц, желающих изучать карачаево- балкарский язык в связи с коренизацией, в главной массе знакомых с русской грамматикой) мы сознательно допускаем некоторые термины индо-европейские (как, например: „склонение", „падеж", „спряжение")» которые по отношению к карачаевско-балкарскому языку должны быть понимаемы иначе.

        О синтаксической особенности карачаевско-балкарского языка

        Принцип агглютинации, свойственный нашему языку, проходит и через синтаксис; своеобразное нанизывание слов, выходящих таким образом в предикативное отношение друг к другу, является характерным. Обыкновенно определение ставится перед определяемым; подлежащее — перед сказуемым; придаточное предложение — перед главным.
        Известный тюрколог, академик Самойлович, говорит, что турецкая морфология развита сравнительно слабо: отсутствует грамматический род, имена существительные и прилагательные точно между собой не разграничены; категория союзов и наречий крайне бедна. Чем в языке слабее развита морфология, тем существеннее в нем значение синтаксиса. Та ясность речи, которая достигается в языках, богатых морфологией, с помощью определенных грамматических форм, в языках, бедных морфологией достигается строгим соблюдением синтаксического распорядка.
        Таким образом, в турецких наречиях вообще взаимное расположение слов речи не может нарушаться с большой свободой без ущерба для смысла.
        Все это целиком является характерным и для карачаевского языка, даже взаимное расположение слов речи в карачаевском языке является главным условием речи в синтаксическом отношении.
        В сочетании слов карач. языка наиболее важным является порядок расположения отдельных частей предложения. Сочетание частей предложения всегда должно быть в твердо установленном порядке расположения. В этом отношении карач. язык почти диаметрально противоположен порядку расположения слов в русском языке и зачастую в арабском языке. В последних нет такого твердо установленного
[ 30]    
закона расположения слов: отдельные части предложения в русском языке могут быть по желанию в разном порядке расположения, что нельзя считать ошибочным или неправильным, а потому, что в синтаксисе русского языка порядку расположения слов особенного внимания не уделяется, а в нашем языке этот вопрос занимает центральное место.
        Значительная часть наших авторов и переводчиков за незнанием этого закона зачастую переводит с русского языка на карачаевско-балкарский язык по тому же порядку расположения слов, как и в русском языке.
        В нашем карачаевском и балкарском языках самая важная часть предложения располагается на самом последнем месте фразы, так, например:
        1) Самая важная часть предложения — сказуемое — должна быть в самом конце предложения, а все остальные слова предложения — в начале его.
        2) После сказуемого самая важная часть предложения — подлежащее, ставится самым последним, впереди сказуемого.
        Остальные части предложения располагаются, смотря по важности, в таком же порядке и неважные части ставятся впереди всех.
        3) Имя прилагательное, как дополнение к имени существительному, ставится перед последним.
        4) При наличии ряда прилагательных в зависимости от важности каждого из них, располагаются впереди имени существительного.
        5) В сочетаниях ряда предложений, дополнительные предложения ставятся впереди основного предложения.
        Если же мы посмотрим на порядок расположения русских и арабских предложений, то всюду увидим обратную картину: самая важная часть предложения ставится впереди, а дополнение—последним.
        В нашем языке при произношении имеют большое значение оттенки произношения и остановки. В предложении самая важная часть произносится с самым сильным оттенком. Сказуемые от предложения зачастую определяются свойственным каждому оттенком произношения.
        В заключение нужно отметить, что в настоящее время Краевой Горский Научно-Исследовательский Институт, выпуская научные грамматики для ряда горских языков, не может не предъявлять законных требований национальным работникам печати по линии изжития той анархии в языке, которую мы наблюдаем в горской национальной печати.
        Мы вправе сегодня предъявлять большие требования к национальным авторам и переводчикам в этом отношении, после пройденного практического стажа в течение нескольких лет по созданию национальной письменности и печати.
        Нельзя дальше допускать того анархического произвола отдельных авторов и переводчиков, каждого на свой лад, как говорят — „каждый молодец на свой образец". Нужно уложиться в строго установленные научные законы для каждого языка и прежде всего работникам печати сообщить эти законы
        Читатели национальной печати, периодической и непериодической, легко могут определить тот разнобой, который имеется в орфографии-правописании, в синтаксическом расположении слов и по своеобразным терминам.
[ 31]              
        Этим самым утруждается широкая читательская масса и зачастую становится неясной и непонятной для малограмотного читателя такая печать, в которой чуть ли не 40% иностранных слов, с чуждыми для горских языков оборотами речи — суффиксами, префиксами и проч.
        Один из профессоров, незнающий ни одного из горских языков, обозревавший единственный экземпляр карачаевской газеты „Таулу— Джашау", где была отпечатана программа Коминтерна, говорил мне, что он больше может понимать суть этой газеты, чем карачаевский крестьянин. И, действительно, крестьянам такая печать становится непонятной.
        Проводя рационализацию делопроизводства, национализацию школ и печати, партия и советская власть преследуют цели, чтобы язык печати и язык аппарата и преподавания — был языком народа.
        Если мы не улучшим качество языка нашей печати и если мы скорейшим образом не изживем анархию в языке, мы не достигнем основной цели и задачи, поставленных перед национальной печатью