-- Л. Н. РЫНЬКОВ : Разоблачение пантюркистской сущности современной турецкой лингвистики. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. На правах рукописи.

Министерство Высшего Образования СССР. Московский институт востоковедения, Москва—1951.

[3]
1950 год был годом коренного перелома в советском языкознании. Гениальные труды И. В. Сталина, опубликованные в этом году, открыли новую эпоху в развитии языкознания. С выходом работы «Марксизм и вопросы языкознания» были заложены прочные основы советского языкознания, дан непревзойденный анализ всех его основных вопросов. Труды М. В. Сталина разоблачили антимарксистскую сущность т. н. «нового учения» Н. Я. Марра и дали советской науке непобедимое оружие борьбы со всякими «теориями», проповедывающими идеализм и метафизику в языкознании. И. В. Сталин увит: «Вне общества нет языка. Поэтому язык и законы его развития можно понять лишь в том случае, если он изучается в неразрывной связи с историей общества, с историей народа, которому принадлежит изучаемый язык и который является творцом и носителем этого языка»[1]. Это указание И. В. Сталина наголову разбивает антинаучные вымыслы современных буржуазных лингвистов, отрывающих язык от общества, стоящих на позициях идеализма и антиисторизма. В связи с выходом трудов И. В. Сталина перед советскими языковедами встает задача беспощадной борьбы с буржуазной лингвистикой.

Академик В. В. Виноградов указывал: «Перед советскими языковедами и философами остро стоит задача разоблачения аинтиисторизма идеалистических и вульгарно-материалистических теорий современной буржуазной лингвистики... Долг советских языковедов — дать сокрушительную критику течений языковедческой буржуазной науки»[2].

[4]
Буржуазная турецкая лингвистика теснейшим образом связана с пантюркистской идеологией. Задача разоблачения пантюркизма является одной из важных задач советского востоковедения. В редакционной статье о задачах советских востоковедов, помещенной в журнале «Вопросы истории», указывается: «Немалую тормозящую роль в развитии национально-освободительного движения на Среднем и Ближнем Востоке играют реакционные идеологии панисламизма, пантюркизма, гандизма, сионизма и т. п., разоблачение которых также представляет собою важную, актуальную задачу советского востоковедения»[3]. Все это позволяет предположить, что тема диссертации является своевременной.

Целью диссертации, как это явствует и из ее названия, является разоблачение пантюркистской сущности современной турецкой лингвистики (заметим в скобках, что термины лингвистика, лингвисты можно употреблять в данном случае, разумеется, лишь условно, ибо речь идет о махровых шовинистах, пантюркистах, деятельность которых так же далека от подлинной науки, как небо от земли). Для современной турецкой лингвистики характерны два основные направления. Это, во-первых, попытка проведения с национал-шовинистических, пантюркистских позиций т. н. «реформы языка» или «революции в языке» и, во-вторых, расистские утверждения о происхождении и развитии турецкого языка. Исходным положением в обоих направлениях служило антинаучное утверждение, отрицающее самостоятельность отдельных тюркских языков. Указанные утверждения начали культивироваться в Турции еще в прошлом веке. Все эти моменты и обусловили построение работы, которая состоит из следующих частей:

Введение,

Глава 1-ая. История вопроса.

Глава 2-ая. Отрицание самостоятельности тюркских языков, как исходное положение турецкой лингвистики.

Глава 3-я. Национал-шовинистическая,   пантюркистская направленность т. н. «реформы языка».

Глава 4-ая. Расистская сущность взглядов турецких лингвистов на происхождение и развитие турецкого языка и других языков.

Заключение.

При написании работы мы руководствовались учением о языке, изложенным в трудах классиков марксизма-ленинизма и, в первую очередь, в гениальных работах И. В. Сталина по вопросам языкознания.

[5]
Для разрешения ряда вопросов были использованы работы советских языковедов, опубликованные после дискуссии по вопросам языкознания в сборниках «Вопросы языкознания в свете трудов И. В. Сталина», «Против вульгаризации и извращения марксизма в языкознании», в Известиях Академии Наук СССР и других органах печати.

При анализе «реформы языка» постоянно приходилось прибегать к словарям и грамматикам, написанным и составленным советскими и русскими тюркологами. Значительные трудности возникали вследствие того, что в нашей печати по теме диссертации до сих пор не было написано ни одной работы, даже статьи.

Весь фактический материал, иллюстрирующий реакционную сущность деятельности турецких лингвистов, взят из источников и литературы на турецком языке. Довольно широко пришлось использовать периодические издания, что объясняется отчасти тем размахом, который старались придать кемалисты через прессу своим мероприятиям в области языка, отчасти тем, что не всегда все материалы, необходимые для наиболее полного освещения темы, поступали в наши библиотеки, в прессе же они в силу вышеуказанного обстоятельства печатались полностью или частично, или получали известный отклик.

ГЛАВА I  

Со второй половины прошлого столетия в турецкой лингвистике начинают появляться зародыш» всех трех реакционных направлений, указанных выше. Особый размах получило тогда отрицание самостоятельности отдельных тюркских языков. Это антинаучное утверждение содержалось в книгах и статьях Судеймана-паши, Вефика-паши, Мустафы Джеляльеттина, Неджип Асыма и других. В некоторой степени к этим реакционным взглядам присоединился и известный албанский ученый и писатель Ш. Сами, который в ряде своих статей отрицал самостоятельность отдельных тюркских языков, рассматривая их как единый язык. Современные турецкие авторы, искажая факты, стремятся выдать эти ошибочные взгляды Ш. Сами за основное в его научной работе и полностью игнорируют действительно ценные стороны в творчестве Ш. Сами. Отрицание самостоятельности тюркских языков нашло свое отражение и в лексикографической работе А. Вефика и Ш. Сами, которые включили в свои словари турецкого языка ряд слов из других тюркских языков. К концу XIX столетия впервые появляется националистическое течение, сторонники которого стремились изгнать из турецкого языка все без исключе-
[6]
ния слова, воспринятые им из других языков. В это же время дыдвигается и ряд утверждений о «древности», турецкого языка, носящих расистский характер.

После буржуазной революции 1908 г. в Османской империи возникает пантюркистская идеология. В примечаниях к 5-му тому Сочинений И. В. Сталина дается следующее определение пантюркизма: «Пантюркизм ставит своей целью подчинение всех тюркских народов турецкому господству, возник в период балканских войн (1912—1913 гг.). Во время войны 1914-1918 гг. развился в крайне агрессивную и шовинистическую идеологию. В России после Октябрьской социалистической революции панисламизм и пантюркизм использовались контрреволюционными элементами для борьбы с Советской властью»[4].

Пантюркизм» является одной из наиболее уродливых форм турецкого буржуазного национализма. Турецкий буржуазный национализм и пантюркизм, как его крайнее проявление, возникли, во-первых, как выражение великодержавной политики турецких правящих классов Османской империи, стремившейся отуречить, ассимилировать все многочисленные народы, входившие в ее состав; во-вторых, как выражение стремления турецкой буржуазии устранить конкуренцию внутри страны сильной инонациональной буржуазии и, наконец, как выражение агрессивных замыслов правящей верхушки, стремившейся подчинить Турции все тюркские народы.

С появлением пантюркистской идеологии турецкая лингвистика полностью переключается на пропаганду пантюркнстскнх идей. Особое распространение получают утверждения пантюркистов о том, что турецкий язык должен стать общетюркским языком.

Турецкие авторы, возвеличивая пантюркистскую идеологию, утверждают, что с ее появлением связано упрощение турецкого литературного языка и его приближение к народно-разговорному языку. Для разоблачения этого неверного утверждения пришлось вкратце остановиться на истории развития турецкого литературного языка за последнее столетие. Сближение литературного языка с народным языком началось не с появлением пантюркистской идеологии, а раньше — в 60-х — 80-х годах прошлого столетия, — когда народный язык начал закрепляться в драматургии и ряде прозаических произведений. Пантюркистская идеология не могла влиять и на окончательное закрепление народного  языка в литературе. В. И. Ленин указывал: «Во всем мире эпоха окончательной победы капитализма над феодализмом была связана с национальными движениями. Экономическая основа этих движений
[7]
состоит в том, что для полной победы товарного производства необходимо завоевание внутреннего рынка буржуазией, необходимо государственное сплочение территорий с населением, говорящим на одном языке, при устранении всяких препятствий развитию этого языка и закреплению его в литературе»[5].

В свете этого указания В. И. Ленина ясно, что закрепление народного языка в турецкой литературе было вызвано условиями общественного развития и не могло иметь никакого отношения к пантюркистской идеологии. К началу 30-х годов XX столетия процесс закрепления народного языка в турецкой литературе в основном закончился. Пантюркисты лишь тормозили развитие литературного языка, пытаясь вводить в него множество непонятных турецкому народу слов вместо воспринятых слов и выражений. Сильный размах эта тенденция получила в республиканский период.

В первое десятилетие после первой мировой войны в турецкой лингвистике особое распространение получают расистские утверждения о том, что якобы турецкий язык является «праязыком», от которого произошли все остальные языки. (Самих Рифат, Юсуф Зия, Басри Гюн Текин и др.). В 30-х годах в связи с мировым кризисом обостряется и положение в Турции. Кемалисты развертывают в стране национал-шовинистическую пропаганду, стремясь заглушить этим классовую борьбу. Для разработки и пропаганды национал-шовинистической, пантюркистской идеологии кемалисты создают в эти годы такие организации, как турецкое историческое общество, народные дома. Необходимо отметить совершенно явную преемственность и связь между идеологией младотурок и кемалистов. В 1932 г. создается и турецкое лингвистическое общество (Türk dili tetkik cemlyett), призванное пропагандировать в области лингвистики расистские и пантюркистские концепции и быть непосредственным организатором т. н. «реформы языка». Общество пользуется в своей деятельности широкой поддержкой правительства и всего бюрократического аппарата Турции. На лингвистическое общество, имеющее широкую сеть периферийных организаций в виде секций языка народных домов, возлагалась также и задача ассимиляции нацменьшинств Турции — насильственное принуждение их к полному отказу от родного языка и переходу на турецкий. Таким образом, кемалисты являются такими же жесточайшими ассимиляторами, как и сатрапы Османской империи, как и младотурки.

[8]

ГЛАВА II

Антинаучное утверждение, рассматривающее все тюркские языки как диалекты единого языка, в республиканский период становится исходным положением турецкой лингвистики и принимается всеми без исключения турецкими лингвистами как догма, без доказательств. Ясно, что это утверждение не выдерживает никакой критики. Каждый из языков, входящий в состав тюркской семьи, имеет собственную историю развития. Большинство тюркских языков в настоящее время является национальными языками советских наций. И. В. Сталин в своем труде «Марксизм и вопросы языкознания» рассматривает такие тюркские языки, как узбекский, казахский, татарский, азербайджанский, башкирский, туркменский и другие, как самостоятельные языки советских наций[6]. Между отдельными языками тюркской семьи существуют грамматические и лексические различия, имеющие столь же существенный характер, как и различия между отдельными языками, входящими в любую другую группу родственных языков. Отсюда следует, что ценных для науки результатов можно добиться лишь при изучении каждого тюркского языка в связи с историей того или иного тюркского народа, являющегося создателем и носителем данного языка. Но турецкие лингвисты, преследуя в своей деятельности реакционные цели, вовсе не заинтересованы в научной разработке проблем языка. Они официально отвергли сравнительно-исторический метод. Порочное утверждение о мнимом «единстве» тюркских языков турецкие лингвисты превращают в своего рода «метод» исследования. Приводя доводы в пользу своих утверждений, они прибегают к примерам из  различных тюркских языков, беспорядочно смешивая их и объединяя все это под названием «турецкий язык». Ни о каком учете особенностей исторического развития каждого тюркского языка здесь, конечно, не может быть и речи. Таким образом, антиисторизм является основой турецкой лингвистики. Известно, что некоторые русские востоковеды дореволюционного периода также рассматривали тюркские языки как диалекты. Но при этом они изучали эти языки с учетом их исторического развития и особенностей каждого из них. Таким образом, положения этих востоковедов принципиально отличались от утверждений турецких лингвистов и, конечно, не имели никакого отношения к пантюркизму. Однако и такая «терминологическая неточность», как правильно указывал проф. С. П. Толстов, была на руку пантюркистам[7].

[9]
            Отрицание самостоятельности тюркских языков теснейшим образом связано с общим направлением турецкой официальной «науки», которая рассматривает историю отдельных тюркских народов, как историю одного народа, а многочисленные тюркские народы как одну нацию. Это реакционнейшее положение является краеугольным камнем пантюркистской идеологии. Выдвигая его, пантюркисты пытаются прикрыть свои агрессивные планы заявлениями о «национальном единении:». Причем единственным «доводом», основываясь на котором пантюркисты объявляют все тюркские народы единой нацией, является несуществующее «единство» языка. В этой связи понятно, почему пантюркисты всегда придавали особое значение всевозможным фальсификациям в области лингвистики. Но рассматривая тюркские языки, как диалекты единого языка, турецкие лингвисты утверждали, что основой этого языка является турецкий язык. Таким образом, получалось, что все тюркские языки являются диалектами турецкого языка, который выдвигался на роль общетюркского языка. Однако для того, чтобы стать общетюркским языком, турецкий язык, по мнению кемалистов, нуждался в реформе.

ГЛАВА III

Как и всякие буржуазные националисты, кемалисты подходили ко всем общественным явлениям с националистических позиций. Рассматривая и язык с националистических, идеалистических позиций, они видели в нем «зеркало национального духа». В связи с этим кемалисты относились резко отрицательно к словам и выражениям, воссприпятым турецким языком из других языков. Эти слова и выражения, по мнению кемалистов, не могли выразить «национального духа». Они рассматривались кемалистами, как чуждый элемент в составе турецкого языка, как «угнетение» турецкого языка со стороны других языков и т. п. Разжигая шовинистическую пропаганду, кемалисты заявляли, что употребление в языке воспринятых слов и выражений унижает национальное достоинство турок. Пытаясь обусловить необходимость вытеснения из языка воспринятых слов, кемалисты утверждают, что это мероприятие необходимо в связи с изменениями в общественном строе Турции. Наличие в языке воспринятых слов они истолковывают как доказательство «классовости» языка. Например, б. министр просвещения Бангуоглу заявлял: «Мы не получили в наследство от Османской империи национального языка. Язык, унаследованный нами, был классовым языком». Антинаучность этих утверждений не вызывает никаких сомнений. В трудах И. В. Сталина по языкознанию указывается, что смена
[10]
общественного строя не влечет за собой изменение языка, что язык является общенародным, а не классовым на всех этапах своего развития. Кемалисты считали кроме того, что, вытеснив все воспринятые слова и выражения, они создадут, таким образом, «чисто турецкий» идеальный язык без иностранных заимствовании, который должен стать общетюркским языком. Следовательно, кемалисты преследовали здесь совершенно определенные пантюркистские цели. Исходя из изложенных соображений, кемалисты объявили о своем намерении совершить «революцию в языке», под которой они понимали вытеснение воспринятых слов. Здесь они пытались подчеркнуть свою верность принципу «революционности». Нелепость подобной постановки вопроса совершенно ясна, ибо в развитии языка не бывает внезапных взрывов. Как видно, в самом принципе «реформы языка» не было ничего нового. Аналогичные течения существовали в разное время во многих странах и получили название националистического пуризма. Не следует смешивать националистический пуризм с очищением литературного языка от ненужных, засоряющих его иностранных слов. Между этими двумя течениями имеется принципиальная разница. Второе течение предусматривает замену употребляющихся в литературном языке иностранных слов, не вошедших в общенародный язык, равнозначащими словами из общенародного языка.

Против  ненужного употребления иностранных   слов протестовал В. И. Ленин. «Не пора ли нам, — писал он, — объявить войну употреблению иностранных слов без надобности?»[8].

Но наряду с этим в любом языке есть известное количество слов, воспринятых из других языков, которые являются общепонятными и употребляются как в литературном, так и в народно-разговорном языке. В турецком языке также существует значительное количество слов и выражений, воспринятых из арабского, персидского, а также из европейских языков. Эти слова прочно вошли в общенародный язык, известны повсеместно и столь же хорошо служат для общения, как и т. н. «чисто турецкие» слова. Войдя в состав турецкого языка, эти слова в той или иной степени меняли свою форму, а часто и значение, продолжая развиваться по законам развития турецкого языка. Таким образом, воспринятые слова по своему характеру совершенно отличаются от ненужных иностранных слов, не вошедших в народный язык. Между тем националистический пуризм предусматривает вытеснение из языка всех без исключения иноязычных слов, учитывая при этом не их пригодность или непригодность для общения для
[11]
всего общества в целом, не целесообразность их употребления в языке, а лишь иностранное происхождение таких слов. В связи с этим понятно, что смешение националистического пуризма с очишением языка от ненужных иностранных слов неизбежно приводит к оправданию националистического пуризма, являющегося реакционным течением, не только потому, что оно нарушает законы развития языка, но и потому, что оно всегда проводится с позиций крайнего национализма и шовинизма.

В Турции националистический пуризм, называемый «революцией в языке» или «реформой языка», получил чрезвычайно широкий размах, став официальной политикой правящей верхушки. «Реформа языка» началась в 1933 г. по указке кемалистов и самого Кемаля. Кульминационным пунктом ее было утверждение меджлисом в 1945 г. «отуреченного» текста конституции и устава меджлиса. Таким образом, пуристические упражнения кемалистов получили характер закона. После 1946—47 гг. «реформа» пошла на убыль.

Материал для «реформы» турецкие лингвисты брали из трех основных источников: а) слова из тюркских языков и памятников письменности тюркских народов; б) провинциализмы и архаизмы; в) искусственное словообразование.

Отрицание самостоятельности тюркских языков наглядно проявилось во введении в процессе «реформы» слов из этих языков. Слова, взятые из словарных составов различных тюркских языков, рассматривались как «чисто турецкие» в противовес воспринятым словам. Турецкие лингвисты стремились этим показать, что якобы нет отдельных словарных составов тюркских языков, а есть единый словарный состав единого языка. Нa деле же получалось, что турецкие лингвисты, вв вместо употребляемых повсеместно воспринятых слов слова из других тюркских языков, непонятные турецкому народу, тормозили нормальное развитие словарного состава турецкого языка.

Введение слов из тюркских языков служило пантюркистам и для других целей. Известно, что идеализация средневековых порядков, завоевательных войн прошлого и т. п. явлений всегда являлась отличительной чертой буржуазного национализма. Поскольку в Турции буржуазный национализм проявлялся в форме пантюркизма, то и эта идеализация приобретала соответственные специфические черты. Пантюркисты идеализируют не только завоевания периода Османской империи, но и завоевания Чингис-хана, Тамерлана, которые объявлялись «великими турецкими полководцами», идеализируют орхонский каганат, Золотую орду, феодальный период в развитии народов Средней Азии, пытаясь рассматривать все это, как историю
[12]
единого народа. Эта идеализация нашла свое отражение во время «реформы языка» в особенности в государственной терминологии, принятой законодательным путем. Например, в процессе «реформы» турецкая конституция была названа anayasa, внутренний устав меджлиса — içtüzük. Между тем словом yasa обозначались в свое время законы Чингис-хана, словом tüzük — законы Тамерлана. Тенденциозность введения этих терминов не вызывает сомнений. Сами турецкие лингвисты связывают их введение с именами указанных завоевателей. Слово başkan — председатель, президент — взято из словаря Махмуда Кашгарского. Этим словом во времена Кашгарского называли вождей некоторых тюркских племен. Столь же тенденциозным является и попытка воскресить такие архаизмы, как ulus, которому турецкие лингвисты пытаются придать значение нация (кстати, вместо воспринятого слова millet (нация) пытались ввести также и слово budun  из орхонскйх надписей), yargı (суд), yargıç (судья), töre (обычай), koşun (войско), yasav (дисциплина) и т. п. Многие из подобных слов входили в средние века и в словарный состав турецкого языка, затем устарели и выпали. Воскрешением такого рода архаизмов кемалисты хотели представить современную Турцию, как своего рода наследницу идеализировавшихся ими государств прошлого.

В процессе «реформа языка» турецкие лингвисты попытались ввести в словарный состав общенародного языка много провинциализмов. В основном это были слова известные в одной или нескольких деревнях, в одном вилайете, в лучшем случае в двух-трех вилайетах. Вводя провинциализмы, турецкие лингвисты, как правило, давали им новое значение, и результате чего тот или иной провинциализм в этом новом значении был непонятен даже жителям той местности, откуда он взят. Например, такими провинциализмами, как yaldırayık, taş, yağı, algın, görmük, durluk и т. п , хотели заменить такие воспринятые  слова, как elektrik,  petrol, kanal,  tiyatro, istasyon и др. Таким образом, и здесь, турецкие лингвисты пытались замечить общепонятные слова никому непонятными провинциализмами, совершенно изменяя значение последних.

Но наибольшее количество неологизмов пробовали ввести за счет искусственного словообразования. Для искусственного словообразования использовались не только слова из словарного состава современного турецкого языка, но архаизмы и провинциализмы. Широко использовались и слова из других тюркских языков. Например, из словаря Радлова брали глагол tarımak (пахать), который Радлов относит к уйгурскому, алтайскому и телеутскому языкам, и с помощью аффикса ım
[13]
создавали искусственное слово tarım, пытаясь закрепить за ним значение «земледелие» и вытеснить слово ziraat. Таким образом, создавая искусственным путем слова для вытеснения воспринятых слов, турецкие лингвисты исходят все из того же порочного положения, рассматривающего все тюркские языки как диалекты турецкого языка. Та же установка проявилась и в стремлении турецких лингвистов употребить для искусственного словообразования ряд аффиксов из тюркских языков. Для искусственного словообразования были также широко использованы непродуктивные аффиксы турецкого языка. Много неологизмов было образовано с помощью малопродуктивных и продуктивных аффиксов. При искусственном словообразовании турецкие лингвисты грубо нарушали законы развития турецкого языка. Они воскрешали давно омертвевшие аффиксы, любой аффикс присоединяли к любой основе, аффиксы, образующие имена от глаголов, присоединяли к именным основам, функция аффиксов, закрепившиеся за ними в результате длительного исторического развития языка, совершенно произвольно изменялись и расширялись и т. п. Искусственные слова, образованные таким путем, не могли быть понятны турецкому народу.

И. В. Сталин указывает: «Но люди, отдельные социальные группы, классы далеко не безразличны к языку. Они стараются использовать язык в своих интересах, навязать ему свой особый лексикон, свои особые термины, свои особые выражения»[9]. С этой точки зрения и следует рассматривать «реформу языка» в Турции. Правящая верхушка пыталась навязать, искусственно внедрить в язык, вместо воспринятых слов незнакомые, никому непонятные неологизмы (всего, если учесть и терминологию, в процессе «реформы» было создано свыше 15 тыс. неологизмов), преследуя при этом национял-шовинистические цели. Кемалисты пытались внедрить неологизмы в прессу, законодательство, учебные пособия, правительственные циркуляры, постановления и т. п. Случаи попыток употребления неологизмов в художественной литературе сравнительно редки. В народно-разговорный язык неологизмы совершенно не проникли. Даже сами инициаторы «реформы», турецкие правящие круги и турецкие лингвисты, не прибегают к неологизмам в разговоре, употребляя воспринятые слова и выражения, а не неологизмы. Об этом свидетельствуют протоколы заседаний меджлиса и протоколы заседаний лингвистических конгрессов. Неудача с внедрением неологизмов весьма показательна. Эта неудача свидетельствует об «...исключительной силе, которая характеризует связь слова-названия и предмета, связь, опирающуюся на глубокую традицию коллек-
[14]
тива»[10]. Турецкие лингвисты, конечно, не могли нарушить эту традицию и заставить, турецкий народ употреблять вместо воспринятых слов неологизмы.

И. В. Сталин учит, что народ является «творцом и носителем» языка[11]. Вся «реформа языка» в Турции противоречит этому положению. Турецкий народ не имел никакого отношения к «реформе языка» — к тем словам, которые небольшая группа людей пыталась ввести в язык вместо воспринятых слов.

Для появления неологизмов не было никаких причин. И. В. Сталин учит: «Однако словарный состав языка изменяется не как надстройка, не путем отмены старого и постройки нового, а путем пополнения существующего словаря новыми словами, возникшими в связи с изменениями социального строя, с развитием производства, с развитием-культуры, науки и т. п.»[12]. И здесь турецкие «реформаторы» оказались не в ладах с законами языка. Во-первых, они стремились заменить известную часть словарного состава путем внезапной отмены старых слов и введения вместо них новых слов, а во-вторых, введение неологизмов не было вызвано ни изменением социального строя, ни развитием производства, культуры или науки. В связи с этим понятен полный провал «реформы языка», ставший в настоящее время совершившимся фактом. Но провал реакционного националистического пуризма в Турции вовсе не означает, что турецкий литературный язык не нуждается в очищении от иностранных слов, В турецком литературном языке до сих пор еще бытует много иностранных слов, в особенности арабских и персидских, имеющих эквиваленты в народном языке. Однако очищение турецкого литературного языка должно проводиться не путем кабинетного словотворчества, не путем тенденциозного воскрешения архаизмов и введения слов из других тюркских языков, не путем коверкания провинциализмов, а путем введения в литературный язык всех богатств народного языка, в том числе и слов, воспринятых народным языком из других языков. Примером такого всестороннего использования богатств народного языка служат произведения выдающегося поэта Назым Хикмета, которые являются образцом очищения литературного языка от ненужных иностранных слов.

[15]

ГЛАВА IV

Проповедь национального превосходства, как один из краеугольных камней буржуазного национализма, также находит свое отражение в деятельности турецких лингвистов. В 30-х годах текущего столетия турецкие историки и лингвисты, при участии правящей верхушки кемалистской партии и лично Кемаля, выдвигают т. н. «турецкий исторический тезис» и «турецкий лингвистический тезис». «Исторический тезис» гласил, что турки создали первую цивилизацию и распространили ее по всем уголкам земного шара, а «лингвистический тезис» утверждал, что турецкий язык был «праисточником», от которого произошли абсолютно все языки земного шара. В принципе ничего нового в этих «тезисах» не было, аналогичные утверждения выдвигались в различное время расистами разных стран, в том числе и немецко-фашистскими лжеучеными. Причем для характеристики кемалистской идеологии, основными положениями которой в области культуры были эти «тезисы», весьма показательным является дословное совпадение «тезисов» с аналогичными утверждениями немецких фашистов.

Таким образом, исходным положением общелингвистических взглядов турецких лингвистов было воскрешение библейской легенды о едином «праязыке» для всех языков. Эта легенда давно уже была отвергнута подлинной наукой. (Не следует смешивать этот библейский «праязык» с праязыком или языком-основой, который мог быть источником образования семьи родственных языков).

Порочное исходное положение турецкой лингвистики в данном направлении не могло не вызвать и порочных приемов, которыми турецкие лингвисты пытались «доказать» это исходное положение. Одним из таких порочных приемов была т. н. «солнечная теория происхождения языка» (Güneş-Dil teorisi).

Трактуя вопрос о происхождении речи, эта «теория» утверждает, что речь зародилась под влиянием солнца, которому первобытный турок, вследствие его значимости, почувствовал необходимость дать звуковое обозначение. Аналогичные утверждения выдвигал и Н. Я. Марр, заявлявший, что первобытный человек обозначал «...звуковым символом прежде всего далекие предметы, в первую очередь казавшиеся источником света и мрака». Как и Н. Я. Марр, турецкие лингвисты, объясняя происхождение речи, пытаются придавать особое значение культовым обрядам, магии и т. п.

В трудах классиков марксизма-ленинизма подробно исследован вопрос о причинах появления речи и доказано, что речь
[16]
возникла в процессе труда и благодаря труду. Неверно утверждение, что впервые получило наречение понятие «солнце». К. Маркс и Ф. Энгельс указывали, что наречение в первую очередь получали предметы, связанные с трудом, с производством[13].

Далее, турецкие лингвисты дословно повторяют, как одно из основных положений «солнечной теории», антинаучное утверждение Н. Я. Марра о существовании т. н. кинетической речи до звукового языка. Турецкие лингвисты пытаются выяснить звуковой состав первого слова человеческой речи, которым, по их мнению, было названо солнце. Оказывается, этим словом было «ağ». Пытаясь «подтвердить» эту версию, турецкие лингвисты прибегают к ряду совершенно абсурдных доводов, начиная от легкости произношения этого слова и кончая т. н. «теорией междометий». Утверждается также, что состав этого слова выявлен на основании анализа «древнейших» слов, причем в качестве этих древнейших слов указываются такие слова, которые вовсе не относятся к древнейшим. Интересно, что Н. Я. Марр, объясняя состав своих элементов, прибегал к аналогичному доводу.

Дальнейшее развитие языка объясняется по «солнечной теории» весьма просто. Из гласного «а» этого т. н. «пpaкopня ağ» paзвилась система гласных, из согласного «ğ» — система согласных. Причем в качестве этих систем берется фонетическая система современного турецкого языка в том виде, в каком она была отражена принятым в 1928 г. латинским алфавитом. Этот факт является одним из доказательств полной абсурдности «солнечной теории», ибо теория исходит из предпосылки, что фонетическая система этого мифического турецкого «праязыка» полностью соответствовала системе современного языка. Далее, «солнечная теория» выясняет те корни, которые легли в основу всех языков. Эти корни, по утверждению турецких лингвистов, состояли из одного гласного и согласного, т. е. из сочетаний гласных и согласных звуков современного турецкого языка. Путем несложных арифметических вычислений «солнечная теория» насчитывает 168 таких корней. Из этих то «корней солнечной теории», которые, в свою очередь, сводятся к «пракорню ağ», и развилось все множество языков земного шара, у каждого из которых имеется сложный грамматический строй и обширный словарный, состав. Пракорень «ağ» рассматривается как источник всех слов и всех грамматических форм во всех языках, а понятие «солнце» как источник всех понятий.

И в данном случае можно провести известную аналогию с
[17]
взглядами Н. Я. Марра, который рассматривал небо «как гнездо празначений». А поскольку все слова и все грамматические категории происходят от слова «ağ», которое впервые произнесли первобытные турки, то, следовательно, и все языка происходят от турецкого языка. Таков основной вывод «солнечной теории», созданной турецкими расистами.

«Солнечная теория» устанавливает ряд «законов», по которым турецкие лингвисты проводят «анализ» слов и грамматических категорий. Конечным выводом «анализа» всегда является утверждение о турецком происхождении того или иного слова. Этимологическую форму слов турецкие лингвисты рассматривают, как механическое сцепление т. н. «корней солнечной теории», происходящее вне времени, вне определенных исторических условий. Законы «солнечной теории» позволяют любой согласный превращать в любой другой согласный. Гласные звуки вообще не учитываются. Фонетическая система турецкого языка распространяется при этих «анализах» на все языки всех времен и народов. Крайний антиисторизм, искажение языковых явлений, возведенное в систему, полная искусственность — вот что характеризует «солнечную теорию». Проф. А. С. Чикобава, характеризуя «солнечную теорию», вполне правильно указывал: «В виде теории Гюнеш Дил перед нами был бы классический образец расистской лингвистической теории, если бы можно было подвести эту «теорию» под понятие науки»[14].

Турецкие лингвисты пытались подтвердить свой «лингвистический тезис» и помимо «солнечной теории». Для этого из того или иного языка выбирались все слова, которые по форме напоминали бы словя из любого тюркского языка (для турецких лингвистов часто было достаточно хотя бы одной одинаковой согласной) и имели бы отдаленное сходство в значениях с этими словами. «Сравнив» несколько десятков таких слов, — найти их было нетрудно, — турецкие лингвисты объявляли, что «сравниваемый» язык произошел от турецкого языка. Ни о каком учете закономерности звуковых изменений, учете неравномерности развития языков, учете исторически существовавших связей между языками и народами-носителями этих языков — при подобном «сравнении», конечно, нечего было и думать. Причем материалом для «сравнения» служили, как правило, не турецкие слова, а слова из других тюркских языков.

Особое внимание уделялось арабскому языку. Турецкие лингвисты утверждали, что этот язык является своего рода скрещенным языком, у которого словарный состав полностью

[18]
состоит из турецких корней, а грамматика сохранилась своя. Когда произошло это скрещивание, под влиянием каких условий, как оно конкретно происходило, — все это остается тайной турецких лингвистов. Как и в большинстве случаев, они предпочитают лишь утверждать, не приводя никаких доказательств в пользу своих утверждений, или прибегая в качестве «доказательства» к грубому искажению языковых фактов. Мы уже не говорим о том, что в природе вообще не может существовать таких «скрещенных» языков. Эта «теория» также могла появиться в Турции лишь под влиянием взглядов Н. Я. Марра.

***

В связи с совершенно явным сходством некоторых утверждений турецких лингвистов со взглядами Н. Я. Марра, пришлось в отдельном разделе остановиться на причинах этого. Дело в том, что Н. Я. Марр„ командированный в 1934 г. в Турцию, прочел там ряд лекций о своих исследовательских приемах и о «новом учении». Он находился там в тесном контакте с членами лингвистического общества и был дважды принят Кемалем. В последствии Н.Я. Марр описал свою поездку в брошюре «О лингвистической поездке в Восточное Средиземноморье», являвшейся его последним произведением, т. е. написанным в тот период, когда, по утверждениям марристов, Н. Я. Марр особенно интенсивно занимался изучением марксизма-ленинизма. Результатов этого изучения не видно в названном произведении Н. Я. Mарра. Н. Я. Mаpp одобрyет в нем деятельность турецких лингвистов, характеризуя ее как «бурное революционное творчество», «новое построение, льющее воду на мельницу национального возрождения» и т. д. и т. п. Н. Я. Марр фактически повторял «лингвистический тезис», предлагая следующую тему: «языки эгейский, хетский, этрусский, эламский, шумерско-субарский и турецкий анатолийский в их последовательном развитии». Многие утверждения Н. Я. Марра, содержащиеся в названной брошюре, очень близки к утверждениям турецких лингвистов, но идут вразрез с положениями марксизма-ленинизма. Н. Я. Марр в этом произведении причисляет турецкий язык к яфетическим. Это служит еще одним доказательством того факта, что Н. Я. Марр объединял под этим термином самые разнообразные языки, не имеющие друг к другу никакого отношения. Получилось, таким образом, что Н. Я. Марр, который всю жизнь боролся против мнимого расизма сравнительно-исторического метода, одобрил в то же время ярко выраженные расистские взгляды
[19]
турецких лингвистов, не сумев в них разобраться. Н. Я. Марр особенно одобрял отказ турецких лингвистов от сравнительно-исторического метода. Это говорит о том, что он видел своих союзников во всех, кто отказывался от этого метода. Причины отказа его не интересовали, факт использования ряда положений Н. Я. Марра турецкими лингвистами весьма показателен. Он свидетельствует о том, что ненаучные положения, выдвигаемые иногда некоторыми нашими учеными, сбившимися с правильного пути, неизбежно используются реакционной буржуазной лженаукой в своих целях. Факт одобрения Н. Я. Марpoм турецкой лингвистики показывает, что достаточно кому-либо из наших ученых сойти с единственно возможного для советской науки пути — пути марксизма-ленинизма, как этот ученый сразу же оказывается фактически сторонником махровых реакционеров.

***

В результате всего сказанного можно заключить, что турецкая лингвистика на протяжении последних 20-ти лет была занята не изучением турецкого языка и других языков, а пропагандой национал-шовинистических, пантюркистских идей, преподносимых турецкими лингвистами под видом науки. О полной научной несостоятельности турецкой лингвистики говорит, например, тот факт, что несмотря на 20-тилетнее существование турецкого лингвистического общества, в Турции за это время не было выпущено более или менее полноценной грамматики турецкого языка даже для средней школы, не говоря уже о научной граммашке турецкого языка. Антинаучные домыслы турецких лингвистов базируются на порочном положении, рассматривающем все тюркские языки как диалекты единого языка, основой которого является турецкий язык. Попытка отрицания национальной самобытности тюркских языков теснейшим образом связана с пропагандой турецкого языка, как самого совершенного среди тюркских языков и, следовательно, долженствующего стать общетюркским языком. Превращение турецкого языка в общетюркский было одной из основных целей т. н. «реформы языка» в Турции. Национальный язык является одним из важнейших признаков нации. В этой связи понятно, почему пантюркисты на первый план выдвигают создание общетюркского языка, проповедуют отказ тюркских народов от своих национальных языков в пользу турецкого языка. Принятие турецкого языка в качестве общетюркского рассматривается пантюркистами, как предпосылка
[20]
политического подчинения тюркских народов Турции. Пантюркистская идеология предусматривает именно подчинение тюркских народов Турции, а не их объединение, как пытаются представить дело некоторые западноевропейские авторы. Таким образом, обратной стороной пантюркизма, как и всякого национализма, является космополитизм, ибо пантюркистская идеология проповедует отказ от национальной независимости, национального языка и национальной культуры. Пантюркизм является злейшим врагом народов Советского Союза и, в первую очередь, тюркских народов. Пантюркистская идеология всегда приводила турецкую правящую верхушку в лагерь врагов этих народов. Эта идеология связана с пропагандой агрессивной войны и все время служила орудием империалистов. А. Я. Вышинский указывал: «Вот извечные мечты турок... уничтожить половину человеческого русского потенциала, захватить территории, включая Кавказ...»[15]. И действительно, во время первой мировой войны пантюркистские устремления сыграли решающую роль в решении младотурок вступить в войну на стороне Германии и ее союзников. Во время Великой Отечественной войны победы Советской Армии не позволили кемалистам вовлечь Турцию в войну на стороне гитлеровской Германии. Однако о пантюркистских вожделениях правящей верхушки Турции убедительно говорят опубликованные документы германского МИД. В настоящее время пантюркистская идеология является орудием англо-американского империализма в Турции.

Но несмотря на бешеную пропаганду, ведущуюся вот уже на протяжении почти полстолетия, эта идеология не имеет никакого успеха среди широких трудящихся масс Турции и не получили среди них распространения. Она находит поддержку среди буржуазии, помещиком, кулаков, буржуазной интеллигенции. Лучшие представители турецкого народа всегда боролись с буржуазным национализмом, пантюркизмом и расизмом. Назым Хикмет, например, в 1936 году, когда кемалисты широко распространяли всевозможные расистские теории, вроде «солнечной теории», выступил с книгой «Немецкий фашизм и его расовые теории», в которой разоблачил расизм вообще, вскрыв его человеконенавистническую сущность. Это произведение было направлено не только против немецких фашистов, но и против турецких расистов. С разоблачением пантюркизма и расизма выступали и другие прогрессивные деятели Турции. Демократическая печать игнорировала «реформу языка».

[21]
Борьба с буржуазным национализмом, принимающим в Турции форму пантюркизма, и в настоящее время является важнейшей задачей прогрессивных сил Турции, ибо, как учит И. В. Сталин: «Национализм — это та последняя позиция, с которой нужно сбросить буржуазию, чтобы окончательно победить ее»[16].