Accueil | Cours | Recherche | Textes | Liens

Centre de recherches en histoire et épistémologie comparée de la linguistique d'Europe centrale et orientale (CRECLECO) / Université de Lausanne // Научно-иссдедовательский центр по истории и сравнительной эпистемологии языкознания центральной и восточной Европы


-- Евг. ШТЕЙНБЕРГ :
«Среднеазиатское размежевание и процесс национальной консолидации», Революция и национальности, №12, 1934, стр. 47-54.


[47]             
Вопросы создания и развития наций для буржуазной исторической науки были и остались поныне самыми запутанными и неясными. Буржуазные ученые в своих работах по национальному вопросу обнаруживают полную методологическую беспомощность и обывательскую наивность.

                   Впервые подлинно научную ясность в эту область внесла марксистско-ленинская теория. Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин создали революционно-диалектическую концепцию национального вопроса, процессов национальной консолидации, национальных войн и национально-революционных движений. Термин „нация" был из'ят из безвоздушного пространства, в котором он доселе витал. Вопреки обычной традиции буржуазно-идеалистической науки, свалившей в одну кучу различные эпохи и различные общественно-экономические формации, марксистско-ленинская теория указала, что нация не является чем-то существующим вне времени и пространства, „от сотворения мира" и до наших дней, но что здесь мы имеем дело с категорией исторической, присущей   определенной   исторической эпохе.

                   Тов. Сталин в своей работе „Марксизм и национальный вопрос", появившейся накануне мировой войны, писал: „Нация является не просто исторической категорией, а исторической категорией определенной эпохи, эпохи поднимающегося капитализма. Процесс ликвидации феодализма и развития капитализма является в то же время процессом складывания людей в нации"[1].

                   Эта формулировка находится в полном соответствии с положением Ленина о формировании наций. „Во всем мире", — писал Ленин в 1914 г., — эпоха окончательной победы капитализма над феодализмом была связана с национальными движениями. Экономическая основа этих движений состоит в том, что для полной победы товарного производства необходимо завоевание внутреннего рынка буржуазией, необходимо   государственное   сплочение территорий с населением, говорящим на одном языке, при устранении всех препятствий развитию этого языка и закреплению его в литературе".

                   Опыт европейских буржуазных революций прошлого столетия блестяще подтверждает правильность этой точки зрения Ленина и Сталина. В процессе революционной борьбы третьего сословия против феодализма и феодальной монархии консолидируется нация, рождается национальное сознание, создается единое национальное государство. Буржуазия борется с феодальной раздробленностью, ей нужен во что бы то ни стало единый внутренний рынок, свободный от перего-

[48]     родов и повинностей, свойственных феодальному строю, а из этого стремления вытекает национальная идеология патриотизма, стремление к созданию буржуазного и демократического отечества. Тождество стремлений революционной буржуазии к свержению феодальной монархии и созданию буржуазно-демократического строя с ее стремлениями к национальному об'единению, к национальной независимости, является основной чертой всех революционных движений конца XVIII и первой половины XIX века.

                   Марксизм-ленинизм обосновал и доказал то бесспорное, ясное положение, что история человечества до сих пор знала единственный путь складывания людей в нации — путь буржуазной революции и борьбы „подымающегося капитализма" против аристократической монархии и феодального строя.

                   Однако, в силу экономической отсталости, на аграрном Востоке Европы процесс формирования наций происходил по-другому, чем на индустриальном Западе. Здесь создавались многонациональные государства, в которых политическое и экономическое господство захватывалось какой-то одной более крупной и сильной в военном отношении нацией, устанавливавшей для поддержки и охраны своего господства обычно режим национального гнета в отношении наций подчиненных. Экономически это означало гегемонию помещичьего дворянства и буржуазии правящей нации на внутреннем рынке. Политически национальный гнет выражался в системе стеснений, повинностей, ограничений   накладываемых на подвластные национальности в стремлении к их насильственной ассимиляции, несмотря на то, что нередко культурный и даже экономический уровень этих последних был много выше, чем у великодержавной нации (например — поляки в царской России). Так создавались многонациональные государства типа Габсбургской „Лоскутной" монархии или императорской России — государства, которые, по мере развития в них капитализма и укрепления буржуазии, становятся очагами постоянных национальных конфликтов, национально-сепаратистских движений, национальной розни.

                   Но если так было в Восточной части Европы, то еще более своеобразно и медленно протекал процесс национальной консолидации в Азии, на колониальном Востоке. Здесь сплошь и рядом продолжали господствовать   докапиталистические отношения: то патриархально-родовые, то феодализм в его своеобразной восточной форме. Русскому царизму, продвигавшемуся в степи пески Средней Азии, приходилось иметь дело не с организованным сопротивлением единой нации, но с разрозненной и поэтому слабой обороной отдельных племен, родов, ханства, защищающих только свою узкую ячейку, свой кишлак, аул, город, но не сознававших себя членами единой нации, единого национального государства.

                   В Средней Азии к моменту русского завоевания не было тех условий, которые привели в Западной Европе к краху феодализма и образованию  буржуазно-национальных государств. 3десь не было элементов развитого капитализма, который мог бы сломать и разрушить племенные, родовые и феодальные перегородки. Узбеки ханства Кокандского и узбеки Хорезма и Бухары не осознавали себя в ту эпоху единой нации и тем более туркменские племена Закаспия и туркмены того же Хорезма.

                   Русское завоевание, которое дало известный толчек экономическому развитию Средней Азии, не смогло разрешить проблемы национальной консолидации, особенно в отношении наиболее отсталых экономически и культурно народов типа туркмен. Если в более передовых национальных районах бывшей империи, как: Прибалтика, Польша, Финляндия, Грузия, Армения и др. в эпоху русского владычества, и особенно после 1905 г., усиливаются буржуазно-националистические тенденции, развивается   национальное анти-русское движение с оформленной программой, партиями, печатью и т. п., то и средне-азиатсчих колониальных владениях этот процесс развивается много медленнее и слабее. Во всяком случае развитие буржуазно националистических тенденций в форме „джадидизма", пантуранизма и т. п. ограничиваются исключительно городами так называемого „руского Туркестана", где концентрировалась национальная торговая буржуазия и буржуазная интеллигенция. Широкие же массы дехканства оставались в стороне от движения, находясь под сильным воздей-

[49]     ствием неизжитых феодальных и родовых отношений и религиозного фанатизма.

                   Впервые в мировой истории советская власть на основе теории Маркса-Энгельса-Ленина и Сталина выдвинула новый путь формирования наций и национальных государств.  Впервые в истории процесс складывания людей в нации прошел не по традиционному руслу борьбы развивающегося капитализма против феодальных основ, но новым путем некапиталистического развития отсталых колониальных и полуколониальных стран под руководством передового пролетариата, строящего социализм.

                   Эта новая фаза в истории человечества получила точное и четкое выражение в короткой формулировке т. Сталина, даннной им в его речи на собрании студентов КУТВ 18 мая 1925 г. Говоря о политике партии в национальных окраинах и в частности о проблемах строительства средне-азиатских республик, тов. Сталин сказал: „В чем состоят характерные особенности существования и развития этих стран, этих республик в отличие от колониальных, зависимых стран?

                   Во-первых, в том, что республики эти свободны от империалистического гнета.

                   Во-вторых, в том, что они развиваются и консолидируются, как нации, не под эгидой буржуазных пережитков, а под эгидой советской власти. Это беспримерный факт в истории, но это все же факт.

                   В третьих, в том, что поскольку они мало развиты в промышленном отношении, они могут опереться в своем развитии целиком и полностью на поддержку промышленного   пролетариата   Советского союза.

                   В-четвертых, в том, что будучи свободными от колониального гнета, находясь под защитой диктатуры пролетариата и состоя членами Советского союза, республики эти могут и должны приобщаться к социалистическому строительству нашей страны"[2].

                   Это определение т. Сталина с поразительной четкостью об'ясняет значение и сущность проблемы национальной консолидации в эпоху социалистической революции.

                             Какие же существенные отличия этого социалистическо-революционного пути формирования наций от обычного пути национальной   консолидации в условиях подымающегося капитализма?

                   Ответ на этот вопрос дается в пункте четвертом цитированного отрывка речи т. Сталина. Сталин подчеркивает, что „находясь под защитой диктатуры пролетариата и состоя членами Советского союза, республики эти могут и должны приобщиться к социалистическому строительству нашей страны". Проблема нации и национального государства ставится здесь не как самоцель; здесь идёт речь не о создании благоприятных политических условий для захвата внутреннего рынка буржуазией данной нации, но выдвигается совершенно иная задача — сплочения и развития особой формы национального государства, формы, которая должна сделаться политической оболочкой новой экономики национальных окраин, идущих путем некапиталистического развития от строя колониальной эксплоатации и национального гнета к социализму.

                   Революционный марксизм никогда не ставил своей целью национальную раздробленность и национальную замкнутость. Никогда проблема развития наций не ставилась основоположниками марксизма изолированно от проблемы социалистической революций, от задач интернациональной борьбы пролетариев всего мира. Когда Ленин разоблачал оппортунизм теоретиков австро-марксистской школы и их сторонников и выдвигал в противовес бауэровскому лозунгу национально-культурной автономии — последовательно  марксистские требования свободы самоопределения и отделения наций, то этим имелось ввиду не создание национальной разобщенности, а напротив сближение трудящихся отдельных наций, на основе свободного существования каждой нации в отдельности. „Принцип буржуазного национализма — развитие национальности вообще, — писал Ленин в 1913 г. в своих „Критических заметках по национальному вопросу", — отсюда исключительность буржуазного национализма, отсюда безвыходная национальная грызня. Пролетариат же не только берется отстоять национальное развитие каждой нации, а напротив предостерегает массы от таких иллюзий, отстаивает са-

[50]     мую полную свободу капиталистического оборота, приветствует самую ассимиляцию наций, за исключением насильственной или опирающейся на привилегии" [3].

                   Так говорил Ленин о позиции революционного пролетариата в отношении буржуазно-национальных движений. Ленин и Сталин неоднократно подчеркивали, что как раз бауэровская национально-культурная автономия разделяет пролетариев отдельных наций, работающих бок-о-бок, и что только принцип полного самоопределения единственно способен потушить национальную рознь и стереть национальные противоречия, укрепить интернациональное единство пролетариев нации угнетенной с пролетариями великодержавной нации.

 

                   Как же стоял вопрос после Октябрьской революции? Какая тактика была положена в основу решения национального вопроса в советском государстве? Было бы пустым „левым" доктринерством предполагать, что один только факт установления диктатуры пролетариата в России сам по себе уничтожит все национальные различия и разрешит весь сложный узел национальных противоречий, оставшихся в наследство от старого строя. Реально существующие национальные различия, которые не могут исчезнуть „с сегодня на завтра", которые еще будут существовать долгое время, нельзя было игнорировать. В своей работе „Детская болезнь „левизны" в коммунизме" Ленин писал: „Пока существуют национальные и государственные различия между народами и странами, а эти различия будут держаться еще очень и очень долго даже после установления диктатуры пролетариата во всемирном масштабе, — единство интернациональной тактики коммунистического рабочего движения всех стран требует не устранения разнообразия, не уничтожения национальных различий (это вздорная мечта для настоящего момента), а такого применения основных принципов коммунизма (советская власть и диктатура пролетариата), которое бы правильно видоизменяло эти  принципы в частностях, правильно приспособляло, применяло их к национальным и национально-государственным различиям" (курсив всюду подлинника)[4]. Но если сравнительно нетрудно было найти эту новую форму национально-государственного бытия для более передовых национальностей Союза, национальностей, которые имели уже давнюю традицию национально-революционной борьбы с царизмом, которые в течение долгого времени, вопреки свирепой руссификации, сумели сохранить и развить свою самобытную национальную культуру, свой язык, свою литературу, то много труднее было проводить коммунистическую тактику в более отсталых окраинах, где ко времени Октября еще не было консолидированных наций, где господствующей формой экономики и общественной жизни были докапиталистические отношения.

                   Именно к таким странам принадлежала Средняя Азия, населенная раздробленными племенами туркмев, таджиков и др. не об'единенных между собой ни политически, ни экономически, ни культурно, сохранивших еще родовые и феодальные отношения, которые не давали свободно развиваться классовой дифференциации в кишлаке и ауле, где было ничтожное ядро национального пролетариата. Здесь предстояло прежде всего двинуть вперед под руководством советской власти дело национального об'единения, формирования национальных единых государств. Однако речь должна была итти о создании здесь особой формы „национально-советской государственности", о проведении исторического опыта колониальной революции, опыта, который станет образцом для будущих революций в колониях и полуколониях.

                   Начало советизации Средней Азии после ликвидации белогвардейской  авантюры, интервенции, басмачества проходило в очень трудных условиях социального и природного характера. Советской власти досталась в наследство огромная страна, значительная часть которой была занята неприступными горными кряжами и пустынными песками. Большой процент этого коренного населения еще не перешел к оседлому состоянию; в культурной же земледельческой полосе преобладало всего же экстенсивное архаическое земледелие, характеризовавшееся   неразвитой

[51]     ирригационной системой, преобладанием докапиталистических отношений и примитивнейшей земледельческой техникой.

                   Между городом, по преимуществу русским, и деревней в основном „коренной", лежала пропасть, созданная всей системой русской колониальной  политики. Местная промышленность находилась в зачаточном состоянии. Национальный пролетариат насчитывался горсточками. Кроме того после разгрома интервенции и белогвардейщины в течение еще длительного периода приходилось иметь дело с остатками разбитой контрреволюции, с басмачеством и бандитизмом.

                   Состояние же самого советского аппарата и даже парторганизации всей Средней Азии — как об этом свидетельствует ряд партийных документов, было крайне неудовлетворительным. В этих условиях было невозможно практически решить вопрос о национальном об'единении узбеков и туркмен, о создании отдельных национальных образований и т. д.

                   В то же время проблема национальной консолидации этих народов, неразрывно связанная с ликвидацией докапиталистических отношений, феодальных племенных и родовых перегородок, была узловой проблемой советизации.

                   Буржуазно-националистические джадидские группировки в эпоху Октября и гражданской войны не смогли решить основных задач буржуазно-демократической революции в Средней Азии; они не смогли оформить и развить подлинно национально-революционное движение, направленное к освобождению от империалистического гнета к национальной консолидации, скатившись к блоку с русскими колонизаторами и английскими интервентами. Решение этой задачи должна была взять на себя советская власть.

                   Основной целью национального размежевания 1934 г. было „воссоединение" разорванных частей отдельных среднеазиатских народов. Начавшийся в эпоху пролетарской революции процесс консолидации отсталых наций, включение этих наций в советскую систему, развертывание в бывших царских колониальных окраинах широкого хозяйственного строительства путем некапиталистического развития — все эти мощные процессы, рожденные Октябрем, создали необходимые условия для политически территориального самоопределения таких народов, как туркмены и узбеки. Это был тот необходимый шаг, который делал возможным дальнейшее развитие и консолидацию наций, ликвидацию прежней политической, племенной и родовой раздробленности, создание новой социалистической и национальной по форме культуры.

                   Туркменский и узбекский народы обрели каждый свою национальную территорию с единым национальным управлением. Это об'единение явилось чрезвычайно серьезным моральным фактором для туркменских, узбекских, таджикских масс, нанося сокрушительный удар религиозным феодальным и племенным традициям. Любой туркменский дехканин, ставший гражданином Туркменской ССР, начинал осознавать себя туркменом по национальности, и дехканином бедняком-середняком, по социальному положению, а не членом какого-нибудь рода — „Баба-дехкан", колена „Отомыш", племени „Текке".

                   Образование независимых Туркменской и Узбекской республик, входящих на договорных основах в Советский союз, давало возможность реально  приобщить трудящиеся массы кишлака и аула к управлению страной, к активному участию в политически и хозяйственной жизни республики. Появилась прочная база для внедрения советской системы в кишлак и аул, для организованного наступления на элементы докапиталистических отношений на остатки феодализма, на мусульманский клерикализм, на родовой строй. Создались благоприятные условия для того, чтобы двинуть решительно вперед важнейшее дело ликвидации постоянной племенной родовой и национальной вражды, которая также являлась орудием провокационной политики племенной и родовой верхушки и байства, громоотводом, страхующим эксплоататоров от взрыва классового возмущения. Создалась прочная база для ликвидации фактического, экономического и культурного неравенства отсталых национальностей. 

 

                   В этом заключается исторический смысл национального размежевания. Но не все и не всюду поняли этот исторический акт именно таким образом. Тов. Сталин в цитированном выше отрывке указывал,

[52]     что буржуазная пресса видела в национальном размежевании лишь „большевистскую хитрость". Действительно за рубежом в лагере контрреволюции от британских консерваторов до г.г. Каутских и Вандервельде тотчас же после сообщения о национальном размежевании Средней Азии поднялась волна возмущения, негодования, лицемерных причитаний, поток пустословии. Это блестящее практическое подтверждение ленинской национальной политики одинаково больно уязвило и британский империализм и II интернационал. При этом обвинения, сыпавшиеся на советское   правительство и партию, шли по двум противоположным направлениям. С одной стороны, большевиков упрекали в „хитросгях", коварстве и скрытом колонизаторстве, с другой же „ортодоксальные марксисты" типа Бауэров, Шпрингеров, Ван-Колей обвиняли русских коммунистов в забвении интернациональных принципов марксизма, в разжигании и укреплении национальной ограниченности, национальной обособленности. Меньшевики насмешливо называли коммунистов — „туркестанцами", издевались над „социализмом для мулл" и т. д. Они не хотели считаться с тем бесспорным марксистским положением, которое нашло выражение в письме Энгельса к Каутскому, написанному в 1882, „Одно лишь несомненно, — писал Энгельс, — победоносный пролетариат не может никакому чужому народу навязывать никакое осчастливления, не подрывая этим своей собственной победы". Этот "по существу, старый спор между последовательно-революционным марксизмом, ленинизмом и оппортунистическим „ура интернационализмом", вокруг вопроса о самоопределении наций, вспыхнувший с новой силой при виде практическоего решения теории самоопределения, лишний раз показал всю буржуазно-шовинистическую природу международной социал-демократии. Но, атакуя большевиков с лже-интернационалистских позиций, те же вожди II интернационала умудрялись „плясать и на другой свадьбе" и подпевать хору империалистической печати всего мира и, в частности, Англии, обвиняющей советскую власть в „коварстве", в „хитростях", в „краевом империализме". В средне-азиатском размежевании они усмотрели „замаскированное колонизаторство", пытаясь доказать, что самый факт вхождения в СССР лишает по существу новые национальные республики всякой самостоятельности.

                   Здесь мы снова имеем дело с нежеланием усвоить основную истину, что речь идет не о всякой национальной независимости, а о совершенно определенной независимости освободившихся колоний. Ни российский пролетариат, ни коммунистическая партия не ставят своей целью поддержку реакционных  национальных движений. Народы Средней Азии добились освобождения через пролетарскую революцию в стране, при непосредственной помощи передового русского пролетариата. Он в лице Красной армии помог революционному пролетариату и дехканству Средней Азии свергнуть иго блока местных феодалов и капиталистов, русских белогвардейцев и английских интервентов. Роль передового пролетариата и Красной армии была по истине огромной, ибо, не будь победоносной Октябрьской революции в центре, Средняя Азия как и прочие национальные окраины — продолжала бы влачить свое колониальное под'яремное существование. Но это обстоятельство нисколько не отменяет того бесспорного положения, что революция в Средней Азии была подлинной революцией масс, победой местных рабочих и дехканских масс, достигнутой в ожесточенной борьбе с колониальным гнетом и туземными эксплоататорами. Отсюда вытекает, что когда мы говорим о национальной независимости, то мы имеем ввиду такую независимость и такое национальное самоопределение, при котором трудящиеся массы не попадут снова под ярмо своих и чужеземных угнетателей.

                   Кто же является истинным носителем воли наций — они, эти трудящиеся массы, или та кучка буржуазии и буржуазной интеллигенции, которая на эту роль претендует?

                   Единственным путем разрешения национального вопроса оказался путь социалистической революции  и следовательно воля и стремления трудящихся масс являются в данном случае решающими. Обязанностью же передового победоносного пролетариата является отнюдь не безразличие к судьбе освобожденных колоний, не спокойное умывание рук и предоставление их своей уча-

[53]     сти, а напротив — активная организующая и руководящая роль в деле приобщения их к борьбе за социализм. Это выразилось в организации беспримерного в истории сотрудничества народов — в виде Союза советских республик.

                   Советская власть взяла на себя руководство процессом национальной консолидации и, при проявлении первых благоприятных условий, закрепила, зафиксировала этот процесс созданием независимых республик.

 

                   Какие основные мероприятия должны были определять собой успех национальной консолидации средне-азиатских народов и приобщения новых республик к социалистическому строительству?

                   Задачи эти были с исчерпывающей четкостью сформулированы т. Сталиным в цитированной выше речи.

                   „I. Создать промышленные очаги в советских республиках Востока, как базы для сплочения крестьян вокруг рабочего класса. Вы знаете, что это дело уже начато и оно будет итти вперед по мере хозяйственною роста Советского союза. Наличие разного рода сырья, имеющегося в этих республиках, является порукой тому, что дело это со временем будет доведено до конца.

                   2.  Поднять сельское  хозяйство и, прежде всего, орошение. Вы знаете, что это дело также двинуто вперед, по крайней мере в Закавказьи и Туркестане.

                   3. Поднять и двинуть вперед дело кооперирования широких масс крестьян и кустарей, как вернейший путь включения советских республик Востока в общую систему советского хозяйственного строительства.

                   4. Приблизить советы к массам, сделать их национальными по составу и насадить таким образом национально-советскую государственность, близкую и понятную трудящимся массам.

                   5. Развить национальную культуру, насадить широкую сеть курсов и школ как общеобразовательного, так и профессионально технического характера на народном языке для подготовки советско-партийных и профессионально-хозяйственных кадров из местных людей" [5].

                   Напряженная борьба партии и советской власти за реализацию этих задач и определила собой содержание процесса национальной консолидации.

                   Кроме того в условиях Средней Азии стояли еще специальные задачи — стимулировать процесс ломки пережитков родового строя, племенных   перегородок, кровавой вражды между отдельными племенами и родами, национальной вражды между узбеками, туркменами, киргизами, таджиками.

                   Национальное размежевание и образование Узбекской и Туркменской ССР было очень важным узловым этапом в процессе консолидации узбеков и туркмен как нации. Оно исходило из того положения, что эта консолидация в 1924 г. уже имела явные и конкретные достижения, сделавшие возможным об'единение всех туркменских районов в одну национальную республику.

                   Таким образом средне-азиатское размежевание сыграло огромную роль в проведении беспримерного в истории опыта национальной консолидации под руководством диктатуры пролетариата, вследствие социалистической революции. На наших глазах рождаются к жизни новые советские нации. Племя — „категория этнографическая" трансформируется в нацию — „категорию историческую", чтобы приобщиться к семье советских наций, строящих социализм. Как и всегда в истории характерным моментом для национальной консолидации здесь является разрушение феодальных и патриархально-родовых пережитков племенной и родовой раздробленности, об'единение всех этих обособленных ячеек в одну национальную общность. Но в данном случае этот процесс руководимый пролетариатом, имеет то главное и основное отличие от буржуазных революций, что здесь речь идет не о захвате внутреннего рынка национальным капиталом, а о создании социалистической экономики; не о свободном развитии капитализма, а о пути не капиталистического развития, не о создании простого национального (т. е. буржуазного) государства, а о невиданной до сих пор форме — национально-советской государственности, не о  национальной культуре вообще, но о культуре, национальной по форме и социалистической по содержанию. Цель этого процесса национальной консолидации — не цель нацио-

[54]     нальной обособленности, замкнутости, ограниченности, национальных войн и постоянной кровавой резни, но цель организации братского союза трудящихся всех наций, об'единенных общим стремлением к разрушению капиталистического строя и построению социализма. В этом-то и состоит огромнейшее принципиальное различие между формированием наций в эпоху развивающегося капитализма и национальной консолидацией в эпоху социалистической революции.



[1] И. Сталин. Сб. „Марксизм и национально-колониальный вопрос", стр. 10. Парт-издат. 1934 г.

[2] И.Сталин. „Вопросы ленинизма". Партиздат. 1932 г. стр. 135.

[3] Ленин. Сочинения—т. XVII, стр. 146. Партиздат. 1932 г.

[4] Ленин — т. XXV, стр. 229.

[5] И. Сталин. „Вопросы ленинизма". Партиздат. 1932 г., стр. 135—136.


Retour au sommaire // Назад к каталогу