Centre de recherches en histoire et épistémologie comparée de la linguistique d'Europe centrale et orientale (CRECLECO) / Université de Lausanne // Научно-исследовательский центр по истории и сравнительной эпистемологии языкознания центральной и восточной Европы
-- Яковлев Н.Ф. : "Вопросы алфавита в связи с социальными и культурными условиями существования тюркских национальностей и проблема установления системы письма", Первый Всесоюзный тюркологический съезд. Стенографический отчет, 1926, стр. 216-227.
[216] Яковлев. Товарищи! Выступая здесь перед вами, я взялся за эту трудную ответственную задачу только в надежде на то, что здесь присутствует много представителей тюркских народов, многие ответственные работники, которые проводят культурное строительство на местах, и я надеюсь, что мои промахи и, может быть, мою неосведомленность во многих вопросах, касающихся специально тюркских народов, эти товарищи исправят и дополнят. Я смотрю на свой доклад только как на материал для решения этого вопроса. Вообще, мне кажется, что мы, ученые, в особенности не принадлежащие к тюркским народам, можем давать только основной материал для разрешения, а решать этот вопрос должны сами национальные работники, в особенности потому, что им, а никому другому на своих плечах, на своей спине этот вопрос придется проводить в жизнь на местах. В вопросе об алфавите следует, прежде всего, разграничить несколько сторон. Вопрос об алфавите распадается, во-первых, на вопрос о той культурно-социальной обстановке, вообще, у всяких народов и, в частности, у тюркских народов, которым придется проводить реформу алфавита. Это одна сторона. Другая сторона - сторона технической разработки введения того или иного алфавита. Это вторая сторона, в свою очередь, делится еще на две стороны. Первая сторона, которую я называю системой письма, это как раз та сторона, которая непосредственно связывает алфавит с вопросами орфографии. Не совсем, правда, но все-таки значительная доля этого вопроса относится сюда. Сюда, например, относятся такие вопросы, как: сколько знаков нужно для данного языка и его алфавита. Как видите, этот вопрос не касается даже графики. Это первый вопрос, с которым приходится сталкиваться, когда создаешь алфавит. Существуют разные способы установления числа знаков и разные способы экономии этих знаков. Это то, что я понимаю под системой письма. Наконец, есть сторона чистой графики, т. е. какую графику, какие графические приемы нужны для данного языка и для его алфавита. В своем докладе я беру на себя обязанность осветить первые две стороны, т. е. сторону культурной и социальной обстановки, в которой придется и [217] приходится проводить реформу алфавита среди тюркских народов, и сторону установления системы письма. Что же касается вопроса о графике специально, т.е. сравнительной оценки тех график, которые могут быть взяты в основу, и различных способов изображения звуков графически, то на этот вопрос ответит профессор Жирков. Подходя к вопросу о том, в какой именно обстановке и в какой стадии развития национальной письменности у тюркских народов мы должны решить сейчас вопрос, я прошу вас обратить ваше внимание на карту, которая была специально изготовлена Комитетом по Изучению Восточных Народностей в Москве, специально по вопросу о распространении национальных алфавитов восточных народов по территории Союза ССР. Цветами здесь нанесены народы, а штриховкой алфавиты. Глядя на эту карту, вы увидите, что, прежде всего, у нас наибольшее распространение получили алфавиты на трех основах - на основе русской, основе латинской и основе арабской. Есть еще незначительные места, которые заняты алфавитами грузинским, армянским, монгольским и некоторыми другими. Из территории, занятой русской основой (главным образом, эта территория расположена на севере и востоке, и населяется народами немусульманской культуры), сюда относятся восточные финны и некоторые тюрки: чуваши, ойрэты и незначительное количество кряшенов. Надо сказать, что территория эта в последнее время проявляет тенденцию к переходу с русского на латинский алфавит. Среди финнов у зырян существует сильное течение в пользу латинского алфавита. Теперь я прощу вас обратить внимание на одну маленькую территорию (на этой карте она вышла очень маленькой), на территорию Кавказа, которая интересна в том отношении, что мы на этой территории имеем проведение латинского алфавита в чрезвычайно сложной и культурной, и социальной обстан — мусульманским, два народа, как осетины и нижние черкесы, находились в разных условиях в отношении алфавита, и если осетины сравнительно легко с русского алфавита перешли на латинский, то среди нижних черкесов этот вопрос встретил все-таки некоторые затруднения. Но даже несмотря на это, нижние черкесы уже фактически переходят на латинский алфавит. Так как основным вопросом у нас является все-таки вопрос о латинском и арабском шрифте, то мне хочется в дальнейшем остановиться, главным образом, на народах мусульманской культуры, среди которых этот вопрос особенно актуален, и вот здесь приходится считаться еще с одним обстоятельством. Мало относить народ в рубрику народностей мусульманских. Нужно знать, насколько крепки и насколько древни в этом народе мусульманские традиции. На Кавказе это проявляется на весьма характерных примерах. Есть народ, у которого, несмотря на [218] то, что он номинально мусульманский, все-таки эти мусульманские традиции очень слабы. Признаком для оценки этого положения является распространенность адата иногда на ряду с шариатом, а иногда вопреки шариата. У ингушей, у чеченцев безусловно еще преобладает адат. Конечно, обстановка, при проведении той или иной реформы письменности, будет у таких народов совершенно разная. Затем приходится считаться с социальным составом национальности. Есть такие народы, которые являются чисто сельскохозяйственными в основной своей массе, и есть такие, которые уже выделили, правда, может быть, очень незначительный, но все-таки известный процент своего национального городского населения и даже имеют зачатки своего рабочего класса, своего пролетариата. Опять-таки это создает совершенно своеобразные условия в отношении проведения тех или иных культурных мер. Для примера, приведу, например, Кабарду, Чечню, Ингушетию на Кавказе, у которых городского населения почти нет или почти не было до недавнего времени, и приведу тех же осетин, которые уже успели выделить около 11% городского населения. Опять-таки у тех же осетин мы находим зародыши и своего рабочего класса, тогда как у ингушей и чеченцев большинство населения занимается сельским хозяйством. Различное положение также может быть и в вопросе национальной письменности. В вопросе национальной письменности могут быть народы бесписьменные. Это — народы, которые до революции или до недавнего времени письменности не имели и принуждены ее строить с большим трудом сейчас. Есть народы, которые имели свою письменность, как, например, те же осетины, письменность которых насчитывает около сотни лет, а у ингушей она, вообще, началась только недавно. Подходя со всех этих сторон к оценке вопроса, при проведении или, вернее, при введении национальной письменности и при проведении того или иного алфавита, мы видим некоторые характерные явления. Среди кого из народов Северного Кавказа впервые стал проводиться латинский алфавит? Один из первых народов, который приводил этот, алфавит — это ингуши, как раз по своему социальному составу, по мусульманским традициям очень слабый народ, наиболее отсталый в культурном отношении. Письменности они почти никакой не имели. Наряду с этим мы видим, что и осетины также проводят одни из первых латинский шрифт. Это - народ наиболее передовой, со своим национальным городским населением и значительным даже национальным пролетариатом. Таким образом, как будто бы напрашивается факт, что в деле такой коренной ломки, как вопрос о латинском алфавите, на первом месте оказываются одновременно и наиболее отсталые в культурном отношении народы, и народы наиболее передовые. Этот факт мне придется еще дальше иллюстрировать и на примерах тюркских народностей. Затем из некоторых специфических фактов, относящихся к проведению латинского алфавита и, вообще, к установлению письменности на Кавказе, я должен отнести следующее: когда, вообще, вводилась национальная письменность [219] на чеченском языке (чеченцы довольно крупный народ, их около 300.000, и они представляют собой в религиозном отношении довольно фанатическую массу, находящуюся под ближайшим влиянием Дагестана, в то же время совершенно бесписьменный народ), то здесь этот вопрос с введением нового алфавита встретил затруднения. Когда первый учитель приехал в горы с букварем на чеченском языке, отпечатанным арабским шрифтом, то этого учителя буквально обстреляли в поле, подвергли обстрелу, причем во время этого обстрела «ранили» и расстреляли этот букварь. Этот факт ярко характеризует то обстоятельство, насколько мусульманская идеология вообще настроена против национального самоопределения. Это было первое письмо на чеченском языке, и тот шейх, который имел большое влияние на народ, использовал этот случай для того, чтобы бороться против такого новшества. В другой стране, как Ингушетия, где не было такой фанатической массы, где мусульманские корни еще чрезвычайно слабы, получилось наоборот. Там первыми проводниками латинского алфавита оказались не кто иные, как мугаллимы. Они оказались первыми учителями, первыми пропагандистами латинского алфавита. Это показывает, что и здесь национальное самоопределение, те передовые национальные силы, которые могли быть выявлены только мугаллимами при первой возможности более совершенного способа служения культуре пошли по этому новому пути. Наконец, можно привести еще один пример из Северного Кавказа, где самое культурное и социальное положение страны представляет много трудностей при проведении всякой, какой бы то ни было реформы — это Дагестан. Дагестан, где мы имеем все-таки вековую традицию письменности, вековое распространение арабского языка и арабской образованности, где до сих пор попытки ввести латинский шрифт серьезно еще не начинались; безусловно, в этом случае и социальная, и культурная обстановка будут иными, чем в случае с ингушами и другими народами, где не было письменности, где религиозная традиция была слаба. Если мы со стороны всех этих разрезов подойдем теперь к оценке положения среди тюркских народов (конечно, я не берусь вам тут проводить классификацию всех групп тюркских народов, я ограничусь некоторыми, наиболее характерными примерами, из которых вы сами сделаете выводы), здесь получится приблизительно такая картина: наряду с немногими народами, которые также смогли уже выделить свое национальное городское население, имеется еще целая группа народов по своему составу чисто сельскохозяйственных и народов бесписьменных в массе и характеризуемых другими признаками культуры, более отсталыми. Те цифры, которые мне придется приводить, цифры, конечно, крайне неудачные, потому что национальная статистика, к сожалению, у нас поставлена недостаточно хорошо. ЦСУ дает одни цифры, а работники на местах совершенно другие цифры. Почему все это происходит, неясно, но, во всяком случае, было бы хорошо, если бы Съезд в этом отношении высказал свое веское слово, потому что без точных данных о национальной статистике [220] никакой учет, никакое правильное решение вопросов невозможно. Узбеки, по разным сведениям, имеют уже около 16% городского населения. Этот процент несколько велик, но, во всяком случае, процент городского населения уже чрезвычайно значителен; национальная грамотность среди них доходит до 11%. Эти сведения даны мне местами. Таким образом, это народность сложного национального состава, народ, который имел большую традицию мусульманской религии и большую традицию национальной письменности, и в то же время народ, успевший развить довольно значительный процент грамотности. Если мы сравним с этим положение азербайджанских тюрок, то увидим, (за цифры не ручаюсь), что процент национального городского населения, по-видимому, равен приблизительно 13%, что же касается национальной письменности, то до недавнего времени, до советской власти в Азербайджане, этот процент равнялся чрезвычайно малой величине 1 – 1,5 %. Наконец, мы видим здесь еще одно явление, которое мы не находим у других народов,— это развитие национального пролетариата, а именно — те нефтяные промыслы, которые находятся возле Баку, создают основу для такого очага, где этот национальный пролетариат образуется. Цифр опять-таки точных нет, но возможно колебание от 1,3 до 6 % национального пролетариата. Казанские татары имеют городское население (я считаю только по I Татреспублике) 4,3 % по данным ЦСУ; грамотность до 25 %, по сведедениям с мест, а по сведениям Центрального Правления — немного меньше. Цифры национального пролетариата почти совершенно отсутствуют. В Москве мне говорили, что всего на всего из 6 миллионов татар насчитывается 200.000 рабочих; но тут мы столкнулись с одним обстоятельством, а именно, что этот пролетариат сосредоточен не в одном месте, как в Азербайджане, а он рассеян по многим промышленным районам, в частности по Уралу, Донбассу и по Волге. Подходя теперь к оценке положения реформы алфавита с точки зрения тех данных, какие мы имеем, мы можем рассеять некоторые недоразумения. Я знаю, что многие товарищи здесь говорят, что вот Азербайджан проводит (конечно, не в этом именно месте говорят, но, вообще мне говорили), что Азербайджан проводит реформу, вводит латинский шрифт, не имея никакой серьезной под этим базы. С другой стороны, такие же упреки сыплят на Казань, за то, что там не вводят латинского шрифта, говоря, что нет серьезной базы, нет серьезных оснований к тому, чтобы его не вводить. С точки зрения этой статистики все-таки получается довольно ясная картина. Ведь исторически мы должны считаться с тем фактом, что азербайджанцы — одна из первых или даже первая тюркская народность, которая ввела у себя латинский шрифт. Чем это объясняется? Я думаю, что это объясняется стечением нескольких благоприятных для этой реформы признаков. Как я указал, легкость проведения латинского алфавита [221] обратно пропорциональна развитию национальной письменности, т. е. чем больше было уже до введения латинского алфавита грамотных, тем труднее провести латинский алфавит. С другой стороны, Азербайджан имеет сравнительно большой процент национального пролетариата, сконцентрированного в одном месте, в пределах самого Азербайджана. Мне думается, причины довольно характерного и высокого процента городского населения также влияют на это. Если мы сопоставим все эти факты, то мы поймем, почему именно Азербайджан первый стал на путь латинизации и почему он эту латинизацию может с успехом проводить. Если мы с этой точки зрения оценим положение казанских татар, то увидим несколько иные данные. У казанских татар не меньший процент пролетариата, но он не сконцентрирован, он рассеян, он находится по большей части вне Татарской Республики. Вместе с тем, значительный процент грамотных уже на арабском языке и большой процент городского населения. Отсюда становится ясным, почему именно они серьезно призадумываются о латинской р — почти полное отсутствие городского национального населения, полное отсутствие национального пролетариата и почти полное отсутствие национальной письменности. У туркмен до недавнего времени был 0,85% грамотных, а теперь, сообщают, этот процент поднялся до 4-х. Если и 4, то этот процент чрезвычайно низок. У казаков до 2% грамотных, но казаки, по сравнению с киргизами и туркменами, находятся уже на известном пути к образованию национального городского на селения. Так, по данным, изданным Типсом, в Казахстане имеется до 10.000 национального городского населения. Хотя это составляет 0,41%, но все-таки это есть факт, который отличает казаков от тех, о ком я упоминал раньше. Подходя теперь к некоторым выводам, которые мы должны сделать на основании сообщенных мною данных, мне кажется, что, прежде всего, мы можем подчеркнуть, что всякая реформа алфавита среди отдельных восточных национальностей должна проводиться с учетом всех объективных условий существования каждой отдельной национальности. Мы видим, что трудность на пути проведения одного из важных вопросов у разных [222] народов совершенно разная. Поэтому одинаковыми методами и в одинаковое для всех время проводить реформу алфавита невозможно. Затем второе: из перечисленных типичных по своей социальной культуре народов вопрос о реформе фактически ставится и у наиболее отсталых, у тех, у которых совсем нет городского населения, совершенно нет национальной культуры, и одновременно у наиболее развитых, которые уже выделили даже известный процент национального пролетариата, ставится разно. Наиболее отсталые — возьмем факты, — киргизы постановили перейти на латинский алфавит. Туркмены находятся тоже на пути к этому. Это, с одной стороны, Северный Кавказ, ингуши, кабардинцы, а, с другой стороны, Азербайджан. Теперь третье. Наиболее трудно в объективных условиях в этом отношении приходится народам на промежуточных ступенях развития. Сюда как раз относятся казанские татары и узбеки. Вот здесь отражаются как раз условия, казалось бы, положительные, т. е. значительное развитие национальной письменности, а в одном случае значительное развитие полиграфической промышленности, значительный процент городского населения при отсутствии пролетариата. Процент какого населения? Преимущественно того, который создался в крупных торговых центрах. Рассматривая теперь с точки зрения этой обстановки собственно вопрос об алфавите, я должен, прежде всего, указать на одну особенность русского алфавита, которая во многих отношениях делает его менее приемлемым, это именно не техническая какая-нибудь сторона, а сторона как раз социальных и культурных отношений. Русский алфавит исторически связан с проведением у большинства восточных народов руссификаторской политики и с проведением миссионерской политики, и это обстоятельство сообщает ему такой привкус, при котором большинство народов, при создании национальной письменности, не принимает русского алфавита, и даже те народы, которые его уже приняли, от этой письменности отказываются, уже даже за пределами влияния мусульманской культуры. Таким образом, мне думается, что вопрос о широком распространении русского алфавита среди тюркских народов ставится в связь с социальными и культурными отношениями. Если мы остановимся на двух других графиках, арабской и латинской, то вот здесь я, переходя от фактов своей личной оценки положения, думаю, что несмотря на то, что я не принадлежу к тюркским народам, что я, просто, как гражданин Союза, который не может пройти мимо вопроса такой общественной важности, как вопрос о шрифте, как ученый, занимающийся такими вопросами, могу высказать и свое личное мнение. Мне кажется, что те чисто объективные признаки, которые, отчасти, отразились на этой карте, говорят за то, что история в отношении арабского алфавита уже сделала свое дело. Если мы посмотрим на эту карту, то увидим, что за пределы распространения мусульманской культуры арабский алфавит не выходит, что если возникает вопрос о введении грамотности у разных тюркских народов, то этот вопрос ни в [223] коем случае не может быть серьезно поставлен в сторону введения арабского шрифта. Можно привести такой пример: когда ойраты прислали проект своего алфавита, написанного русскими буквами, в один из органов Москвы, то представители тех тюркских народностей, которые имели арабский шрифт, пытались доказывать, что так как этот язык татарский, так как мы его все понимаем, то пускай и ваши книги пишутся арабским шрифтом, печатаются и на нем учатся. Конечно, этот случай можно рассматривать, как анекдот, конечно, нельзя серьезно навязывать немусульманскому народу арабского шрифта. В этом же сказывается известная ограниченность арабского алфавита, как орудия культуры. Теперь если мы посмотрим на территорию чисто мусульманских народов, то и здесь мы увидим, что историческая задача арабского алфавита и в этом пространстве уступает одну территорию за другой. Правда, движение недавно началось, не вполне еще проводится, но мы уже видим ряд территорий, которые вот на этой карте отмечены или косыми чертами просто или косыми чертами с проведенными сверху прямыми. Это значит, что эти народы или совсем перешли на новый алфавит или, во всяком случае, вопрос решен, и фактическое проведение откладывается по причинам издательства. Сюда же относится Северный Кавказ, Азербайджан, и течение это перекидывается в Среднюю Азию, к киргизам и туркменам. По поводу этого обстоятельства я позволю себе привести простой принцип, относящийся, правда, к совершенно другой области, к области военного дела. Известно, что кто не наступает, тот уже побежден. Мне думается, что этот принцип в данном случае является весьма характерным. Если арабский шрифт, как средство сильной и развивающейся культуры, не смог на себя взять этой роли, т. е. не смог в отношении тех народов, которые сейчас начинают строить эту культуру, ввести их в русло своего влияния, то не доказывает ли это, что позиция самого арабского шрифта уже не совсем прочна? Возьмем еще одну сторону вопроса: возьмём гнездо арабизма. В самом гнезде сторонников настоящего арабизма особенных защитников настоящего арабского шрифта, как такового, почти нет. Мы должны считаться с тем фактом, что сейчас, наряду с латинистами, мы видим, с другой стороны, уже не настоящих арабистов, а нео-арабистов, мы видим тех, которые стремятся, взамен коренной реформы, взамен введения латинского алфавита, к реформе умеренной, к известному приспособлению, к современной технике арабского алфавита. Это доказывает, что и в самом стане сторонников арабского шрифта дело с ним обстоит не совсем твердо. Очевидно, есть какие-то определенные объективные данные, которые вне реформирования делают этот шрифт не приемлемым. И вот тут, мне думается, только необходимо выяснить один маленький вопрос, но его мне все-таки не удалось выяснить. Это вопрос о том, каково будет отношение масс к этому реформированному алфавиту. Не будет ли это отношение немного, может быть, менее оппозиционным, чем [224] если бы вводить прямо латинский шрифт? С другой стороны, мое внимание привлекают те издания, которые должны быть образцами нового реформированного арабского шрифта. Я нарочно обращаю ваше внимание на тот факт, что мне не удалось видеть издания, целиком отпечатанного реформированным арабским шрифтом. Я видел только реформированный шрифт или в виде заголовка на обложке или в виде заголовка внутри книги. Это, просто, так, два вопроса, на которые, может быть, ответят те товарищи, которым дело реформы арабского шрифта близко знакомо. Теперь я должен остановиться на одном историческом явлении. Дело в том, что культура и сама история письменности, как факт культуры, показывают нам, что, только до известной стадии развиваясь, культура, письменность и наука бывают целиком связаны с религией. При переходе к национальному самоопределению проходили стадии отделения науки и письменности в вопросах алфавита от религии. Отчасти, здесь же сказывалась необходимость применять самый шрифт к требованиям новейшей европейской техники, к требованиям печати. На этой стадии как раз, мне думается, и находятся сейчас многие тюркские народы. Мне думается, что в этом факте мы должны видеть указание на путь, по которому может пойти дальнейшее развитие письменности среди тюркских народов. Несколько слов относительно самого трудного вопроса, как же все-таки быть с теми, у кого вопрос введения латинского шрифта сильно осложняется, в частности вопрос о Казахстане и о Татарской республике. Мне думается, товарищи, что тут, просто, следует начать несколько с другого кон — а, по-моему, она не пойти не может, потому что это есть прямое развитие или продолжение того направления развития национальной письменности, которое историей предусмотрено, — если реформа пойдет этим путем, то я думаю, что и те товарищи, которые здесь выступали горячими сторонниками арабского шрифта, сами решат у себя этот вопрос по-новому. Теперь я приведу еще маленький довод, который, может быть, следовало бы усмотреть из предыдущего, но чтобы несколько его подчеркнуть, я особо на нем останавливаюсь. Это вопрос о том, что для таких не окрепших в культурном отношении, очень часто даже несамоопределившихся народов, которые только сейчас создают свою национальную письменность, что для них именно по условиям наиболее легкого культурного самоопределения выгоднее бывает иногда вводить латинский алфавит. Это было ярко видно примере Чечни, потому что введение алфавита, связанного с теми кругами, которые, вообще, не могут стоять в оппозиции к национальному самоопределению, может затруднять и осложнять, вообще, вопрос культурного развития отсталых народностей. Это, — по-моему, еще один из факторов, который как раз заставляет наиболее отсталые народы сейчас легче всего соглашаться на латинский алфавит. [225] Вот этим я позволю себе закончить первую часть своего доклада и перейти ко второй части, в которой, может быть, таких острых вопросов, вопросов вызывающих, разногласия, я не затронул совершенно, но которые я считаю также чрезвычайно важными и чрезвычайно существенными. Это вопрос об установлении системы письма. Дело в том, что обычный путь установления системы алфавитов у тюркских народов сам собою несколько усложнился. Обычный путь, который могла бы рекомендовать наука, это просто установление, сколько в данном языке имеется таких звуковых отличий, которые связываются с различением смысла слов, потому что в каждом языке есть звуковые отличия двух категорий: одни связаны с различением слов по смыслу, а другие не связаны с этим. Вопрос решается, казалось бы, просто так, что со смыслом слов не связано то, что при произношении слов наступает автоматически, в силу законов связывания звуков в контекст, и это, конечно, в алфавите отражаться не должно. Те звуковые отличия, которые связаны со смыслом, в алфавите долж это то, что мы называем «фонем», — установление числа знаков алфавита. Но все дело в том, что мы встретились с интереснейшим явлением: работники на местах, из которых некоторые даже здесь присутствуют, как тов. Байтурсун из Казахстана, по своей инициативе сделали до известной степени открытие, а именно, они использовали фонетические законы тюркских языков, те из них, которые проводят явления сингармонизма без исключения, и вместо того, чтобы вводить для довольно большого количества гласных звуков особые буквы, они использовали тот факт, что в слове в этих языках могут быть или только твердые гласные, или только мягкие гласные. Они ввели особые знаки, которые должны это качество обозначать на целом слове, таким образом, алфавит, в котором все решительно звуковые отличия выражены, оказался на значительное число знаков экономней. Я здесь эту особенность вскользь только подчеркиваю. Этот вопрос передо мной также встал по отношению к кавказским языкам. Этот вопрос самостоятельно решили работники мест, ученые, кото [226] слагаемых nb + na это ни что иное, как сумма гласных и согласных фонем. Это та формула, по которой выводятся все алфавиты без какого-то ни было принципа экономии букв. Другая формула заключает в себе как раз известное вычитание, в котором участвует, с одной стороны группа таких согласных, т. е., число таких оттенков фонем, которые вступают в сочетание с гласными и которые в языке противопоставлены другой группе согласных фонем в сочетании с другими гласными. И вот, во второй части вы видите число гласных, также тех оттенков гласных, которые вступают в сочетание с гласными. Первая группа при этой экономи алфавита получается в том случае, если из этой 2-ой части формулы, если результатом ее будет отрицательная величина, т, е. та величина, которая будет не прибавляться, а вычитаться, а затем плюс единица обозначает тот общий знак, тот один знак, который вводится для обозначения, положим, особого качества согласных в том случае, если они не связаны с гласными, т. е. если на гласных этого признака нельзя обозначить. Формула эта проверена мною на трех проектах письменности, на существующем русском алфавите, затем на алфавите кабардинском, который я составлял для кабардинцев на Северном Кавказе, и, наконец, на одном из тюркских алфавитов, в котором помог мне сделать проверку один из присутствующих здесь делегатов. Это на алфавите казахском, на том самом, в отношении которого была впервые установлена система письма с помощью гармонии гласных тов. Байтурсуном. Вот в казахском алфавите я позволю себе этот пример привести. В этом алфавите согласных 17, гласных 9. Если мы будем составлять затем те гласные, которые могут быть твердыми и мягкими попарно, то таких пар будет четыре. Если мы эти цифры уставим в одну формулу в казахском алфавите, они вообще в применении этой формулы имеют ту особенность, что число в двух членах формулы всего согласных парных должно быть принято равным нулю, потому что в тюркском языке знаком обозначается не согласная, а целое слово сразу. При этой особенности мы получим следующие цифры А = (9 + 17) – 4 + 1. Единица это тот знак, который ставится по отношению к каждому целому слову. Итого получится 23. В алфавитах, введенных фактически, в частности, и в проекте т. Тюрякулова, 25 знаков. Здесь получилась разница. Это произошло потому, что принцип экономии не был проведен до конца потому, что звуки «п» и «к» и «г» и «х», которые выявляются только в сочетании или с мягкими или с твердыми без исключения потому, что эти звуки введены в алфавит сверх этой формулы. Если мы эти два звука прибавим, то у нас получится то фактическое число знаков, которое имеется в алфавитах существующих. Что же касается этой формулы, то так как мне не хотелось бы, чтобы у вас было впечатление, что я даю такой рецепт, который позволит каждому делать что-либо чисто механически, я должен сказать, что когда мы вводим ту или иную формулу, то ее задача не в том, чтобы [227] механизировать процесс. Прежде всего, должны быть даны правильные цифры, но тут формулы нет, я даю формулу не как какой-нибудь магический рецепт, как это проскальзывало в речах некоторых товарищей, но я даю некоторое техническое средство для того строительства алфавита на местах, которое сейчас у тюркских народов в большом ходу. Я думаю, что с помощью этого средства это строительство можно сделать более сознательным, более расчетливым и заменить этим отчасти то, что раньше просто должно было выражаться в интуитивном творчестве каждого отдельного народа. (Продолжительные аплодисменты).