Centre de recherches en histoire et épistémologie comparée de la linguistique d'Europe centrale et orientale (CRECLECO) / Université de Lausanne // Научно-исследовательский центр по истории и сравнительной эпистемологии языкознания центральной и восточной Европы
-- Н.Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ : «О классификации людей по языку», Полн. соб. соч., т.1, Москва : Гос. изд. худож. лит., 1951.
[842] Мы видели, что в изолирующих языках есть два способа конструкции: по одному, бесформенные слова ставятся рядом без обозначения связи между ними; по другому, связь обозначается вспомогательными словами; агглутинирующие языки употребляют оба эти способа конструкции, но имеют кроме них третий способ состоящий в том, что связь между словами обозначается приставками к словам, грамматическими формами, без посредства вспомогательных слов; все эти три способа употребляют и флектирующие языки: одинаково с агглутинирующими они или ставят бесформенные слова рядом, не обозначая ничем связь между ними, или обозначают ее вспомогательными словами, или обозначают ее грамматическими формами. Кроме этих трех способов конструкции, флектирующие языки не имеют никакого другого. Таким образом, по своему синтаксису они не представляют никакой существенной разницы от агглутинирующих языков. Но в этимологии у них есть особенность очень важная. Агглутинационный способ производства форм, оставляющий основную группу звуков слова неизменной, преобладает и в арийских языках. Но есть в них другой способ производства форм — подвергающий видоизменениям основную группу звуков. Примером очень широкого применения этого способа может служить немецкий корень, имеющий в неопределенном наклонении произведенного от него глагола форму werf — en; в этой форме основная часть слова werf; приставка, образующая форму, — en. Проходя по разным формам, основная часть меняет свой гласный звук в таком размере разнообразия, что принимает поочередно все основные гласные немецкого языка.
Этот способ производства форм есть во всех арийских языках. На основании употребления его в них и дано им название флектирующих, «видоизменяющих» корень. [843] К флектирующему разряду принадлежат только два семейства языков: арийское и семитическое. Разница между ними очень велика и по размеру, и по характеру применения флектирующего способа. В арийских языках корень имеет коренную гласную; она в некоторых формах производства заменяется другой; но сравнивая формы корня в разных языках, мы вообще можем определить, какую гласную должно считать основной, Притом, в арийских языках преобладает агглутинирующйй способ производства форм; флектирующий является исключением даже в тех из арийских языков, которые дают ему наиболее широкое применение, как, например, немецкий. По флектирующему способу спрягаются в немецком языке лишь с небольшим 200 простых глаголов (и, разумеется, сделанные из них сложные с предлогами); все остальные немецкие глаголы спрягаются по агглутинирующему способу. Совсем не то в семитическом семействе языков. В нем все корни склоняемых или спрягаемых слов, все корни существительных, прилагательных и глаголов — видоизменяются по флектирующему способу; очень широкое употребление в нем имеет и агглутинирующий способ, но служит лишь второстепенным пополнением к флектирующему. Корень принимает одну из форм флектирования; к этой форме делаются приставки; каждый корень проходит через многие формы флектирования; каждая из этих форм имеет определенное грамматическое значение. Корень без флектирования не только не употребляется, но и не может быть произнесен, потому что сам по себе не имеет никакой гласной, состоит только из согласных. Вообще он состоит из трех согласных; если он имеет только две согласные, это значит, по мнению специалистов, что одна из трех букв корня слилась с другой; сравнением форм и корней находят исчезнувшую согласную, восстановляют первобытный трехбуквенный корень. Так делают они даже с немногими однобуквенными корнями (немногих бесформенных слов); они н — слитный вид одной из форм трехбуквенного корня). Это строение языка так несходно с нашим арийским, что семитическая этимология производит на арийцев впечатление очень странное. Этимология агглутинирующих языков кажется нам с самого начала нашего знакомства натуральной, ясной, мы не видим в ней ничего непривычного; семитическая этимология представляется нам ненатуральной, пока мы не привыкнем к ней. Чтобы дать понятие о ней, разберем производства имен Ахмед, Махмуд, Мухамед. Корень их хмд. [844] Между этими согласными вставляются гласные, вторая или третья из трех согласных удвояется, перед первой или после последней из них ставятся гласные или группы согласных и гласных, — и получается множество разных форм корня. В числе их находятся: Х а М Д (хамд; существит. «хвала») Х а М а Д а (хамада; 3 лица мужск. рода единст. прошедш. «он хвалил») а Х М а Д (ахмад — Ахмед; превосходная степень прилагательного «прехвальный») ма Х М у Д (махмуд; причастие «хвалимый») му Х а ММ а Д (мухаммад — Мухаммед; другое причастие «восхваленный»).
Звуки а, ма, му, предшествующие звуку X, не предлоги, как мы могли бы подумать по нашей арийской этимологии; это лишь части форм слов, как те гласные звуки, которые вставлены между согласными корня. Существительные, прилагательные, причастия, полученные этим способом, склоняются по падежам единственного числа агглутинирующим способом; множественное число производится от некоторых форм единственного тоже агглутинирующим способом но от других — флектирующим, и в таких случаях множественное вовсе не похоже формой на единственное. Основные формы глагола в изъявительном наклонении спрягаются по лицам, родам и числам агглутинирующим способом. Например: Существ, именит, единств. Хамду (хвала) родительн. Хамда (хвалы) Глагол прошедш. ед. 3 лица муж. рода хамада (он хвалил) женск. рода хамада (она хвалила)(1). Наши арийские языки принадлежат к одному разряду с семитическими, потому что подобно им употребляют флектирующий способ образования форм, чуждый агглутинирующим языкам. Но он получил в семитических языках такое развитие, что разница между ними и нашими языками несравненно резче и шире, нежели между нашими и агглутинирующими. Так один брат может менее походить на другого брата, чем на дальнего родственника. Прежде полагали, что языки не переходят из одного разряда в другой, что, например, агглутинирующий язык с самого своего [845] возникновения был агглутинирующим и никогда не может стать флектирующим. Теперь доказано, что все агглутинирующие языки были некогда изолирующими, агглутинация — лишь результат постепенного подведения вспомогательного слова под одно ударение с главным словом и сокращения вспомогательного слова под влиянием того, что при подведении его под одно ударение с главным словом оно начинает произноситься более слабым голосом и некоторые из его звуков исчезают. История семитических языков еще не разъяснена настолько, чтобы видно было, каким путем развился в них тот характер производства форм, который господствует теперь; в древнейших памятниках этих языков они уж имеют такой же характер, как ныне. Все они очень близки между собою; разница между ними едва ли более велика, чем между немецким и голландским, или датским и шведским. Наши, арийские, языки разделены теперь на несколько групп, каждая из которых уж далека от других. Но некогда все эти группы были только наречиями одного языка. Мы не имеем памятников первобытного арийского языка. Но по сравнению корней и форм произошедших от него языков мы видим, что некогда он был изолирующим, мало-помалу стал агглугинирующим и что «возникновение флектирующего способа производства форм в нем — явление периода сравнительно уж очень позднего. В новых арийских языках этот способ постепенно утрачивает свое значение: глаголы флектирующего спряжения или заменяются глаголами агглутинирующего спряжения, или сами переходят в это спряжение; агглутинация, всегда сохранявшая в арийских языках преобладание над флектированием, начинает вытеснять его. Вместе с тем увеличивается пропорция слов, являющихся в конструкции речи бесформенными; в этом направлении уж очень далеко пошли два из главных нынешних языков арийского семейства, — французский, в живой речи, отбросивший множество из тех форм, которые еще удерживаются на бумаге правописанием, и английский, не только в живой речи, но и на письме. Когда было установлено распределение языков на изолирующие, агглутинирующие и флектирующие, лингвисты восхищались флектированием корней в арийских языках. Многие и до сих пор говорят об этой особенности их с восторгом. Хорош или нет флектирующий способ образования грамматических форм сам по себе, об этом можно думать как кому нравится. Это будет вопрос, подобный тому, блондины или брюнеты красивей; когда об их красоте рассуждают девицы, разговор бывает очень занимателен для ведущих его девиц и может, как гимнастика юных умов, заслуживать одобрение людей солидных лет, если сами девицы помнят, что вопрос, разрешаемый ими, несколько глуповат. Но [846] никто из посторонних людей не мог бы одобрить этих девиц если б они вздумали восхищаться, например, как брюнетом, человеком, у которого между русых волос растет клок темнокаштановых. Девицы едва ли когда впадают в такие ошибки суждений. Но почтенные люди, которые превозносят арийские языки за флектирование корней, восхищаются тем, что арийская этимология представляет нечто подобное волосам того человека, у которого на фоне одного цвета вырос клок другого цвета. В семитических языках все корни флектируются, и все флектируются по одному и тому же порядку флектирования. Всякое арабское слово, имеющее форму хамд, то есть по арабской схематике форму
1 а 23 — существительное имя; всякое слово, имеющее форму Махмуд то есть по арабской схематике форму ма 1 2 у 3 — причастие страдательного залога; таким образом, никакой путаницы не происходит. То ли в арийских языках? Берем для примера немецкий. В нем находится, как мы говорили, около 200 флектирующих глаголов. Имеют ли они какую-нибудь определенную гласную для образования неопределенного наклонения? Просматривайте их список, вы увидите, что их корни в форме неопределенного наклонения представляют все пять чистых, все три смягченных гласных звуков немецкого языка и все двугласные, какие есть в нем; например:
A back—en
Ae gaehren
E geb—en
I bind—en
O komm—en
Oe koenn—en
U ruf—en
Ue muess—en
Au hau—en
и т. д.; достаточно и этого. Понятно, что путаница форм была бы велика, если бы и каждый класс этих глаголов флектировался по одному определенному порядку; но нет и этого ограничения путаницы: в каждом классе соединены глаголы, флектирующиеся по разным порядкам. В немецком спряжении три основные формы: неопределенное наклонение, 1 лицо единственного числа прошедшего времени изъявительного наклонения и прошедшее причастие. Берем для примера тот класс флектирующих глаголов, которые имеют в неопределенном [847] наклонении букву е. Их насчитывается около пятидесяти. Посмотрим, какие формы имеют в них прошедшее и причастие. Неопределенное наклон. Прошедшее время Прошедшее причастие berg—en
barg ge—borg—en
fecht
focht ge—focht—en fress–en
frass ge—fresse—en. Итак, вот три разные пути флектирования глаголов, имеющих в неопределенном <наклонении> гласную е. Кроме глаголов, расходящихся по этим трем путям, есть в том же разряде несколько глаголов, у которых флектирующие формы перепутаны с агглутинирующими, как, например: brenne—en
brann—te
ge—brannt и к довершению восторга ученых, восхищающихся флектированием корней в арийских языках, тот же разряд представляет такие диковинки:
denk—en
dach—te
ge—dacht
geh—en
ging
ge—gang—en
steh—en
stand
ge—stand—en
Припомним, что, кроме флектирующих глаголов, находится в немецком языке множество глаголов, имеющих в неопределенном наклонении вид совершенно сходный с флектирующими, но спрягающихся исключительно агглутинирующимся способом; прибавим, что есть множество всяческих других слов — существительных, прилагательных, наречий, даже предлогов и союзов, имеющих совершенно такой же вид, как та или другая форма флектирующих глаголов, и мы получим приблизительное представление о путанице, какую производят в немецком языке флектирующие глаголы и производные от них всяческими несообразными одна с другой подстановками гласных флектированные существительные. Но всякое представление об этой бестолочи, не разъясненное попытками разобрать ее, будет слишком слабо сравнительно с тем, что мы увидим, когда возьмем немецкую книгу и начнем разбирать по клеткам форм читаемые нами в ней слова. Мы получим результаты, способные повергнуть впечатлительного человека в отчаяние. Например, каждая из простых форм спряжения раздробится по нескольким десяткам клеток, и в одних клетках с прошедшими или настоящими временами, или повелительными, или неопределенными наклонениями лягут именительные и всякие другие падежи существительных, сказуемые формы прилагательных и пр. и пр. Это нечто гораздо худшее, нежели совершенная бесформенность слов изолирующих языков; это нельзя назвать иначе, как этимологическим хаосом. Почти то же самое в английском языке, в котором почти столько же флектирующих глаголов, как и в [848] немецком. Перешедши к французскому языку, увидим то же самое, но, если можно так выразиться, в удвоенной степени хао тичности: кроме той путаницы, которую производят собственно французские формы флектирования, второй комплект бестолочи влагается в этот хаос уцелевшими клочками флектирования не по французскому способу, а по латинскому. Не следует придавать чрезмерной важности элементу бестол-ковщины, вносимому флектированием в устройство немецкого английского и французского языков. Не в том главное дело каковы формы языка, а в том, какоио умственное состояние народа говорящего языком. Есть ирландское предание, что жил на свете такой сильный герой, который убивал медведя соломиной (2). На самом деле таких исполинов не бывает; но действительно человек сильный может производить большую массу тяжелой работы орудиями, которыми не сдвинут с места ничего тяжелого слабые люди, и хороший мастер может выделывать изящные вещи орудиями очень грубыми. Если бы языки передовых народов были последовательнее в деле образования грамматических форм, эти языки были бы более удобными орудиями правильной речи. Так но и при нынешнем состоянии своих языков, очень неудовлетворительном с этимологической точки зрения, передовые народы говорят и пишут очень хорошо. Кто не хочет изобретать или повторять вздора о характере языков, должен ограничивать свои суждения об их достоинствах или недостатках высказыванием справедливой мысли, что гибок, богат и при всех своих несовершенствах прекрасен язык каждого народа, умственная жизнь которого достигла высокого развития. Классификация языков яа первой своей ступени подразличения, распределяющей их ян три разряда по грамматическому строению, имеет только техническое, специальное значение. Для истории народов эта группировка не представляет никакой действительной важности, и мы говорили о ней так много только потому, что наше арийское самохвальство сделало ее подкладкой для пустых панегириков необыкновенному уму нашего арийского семейства и для клеветы в унижение народов, говорящих нефлектирующими языками. Разряды языков мало совпадают с делением людей по расам: золирующими языками говорит только часть желтой расы; к народам, говорящим агглутинирующими языками, принадлежит часть желтой расы, краснокожая и малайская расы (если считать их не видоизменениями желтой, а коренными расами), черная раса (насколько известны ее языки) и некоторые отделы белой расы. Впрочем, эти отделы белой расы немноголюдны, и огромное большинство ее говорит флектирующими языками. Следующую сту- [849] пень подразделения людей по языку образует классификация их по семействам языков, соединяющая в одну группу те языки, в которых корни слов одинаковы. Эти группы уж имеют довольно низкое соответствие с исторической жизнью. Из двух семейств народов, говорящих флектирующими языками, одно, семитическое, вероятно, должно признать еще составляющим такую группу людей, все члены которой могут узнавать по языку, что они более родственны между собою, чем с другими людьми белой расы. Для народов арийского семейства это время давно прошло. Не только бенгалец и француз, но даже немец и француз или славянин не могут заметить никакого родства между своими языками, если не знают о нем из ученых исследований; это было так уж и в древнейшую из эпох, от которых дошли до нас письменные памятники арийских языков европейской отрасли: римляне не замечали родства кельтского и германского языков с латинским. Греки не видели родства иллирийского языка с греческим. Исключением, кажется, было отношение между италийскими наречиями и греческим языком: у греков и италийцев возникло много рассказов о переселении греков в те части Италии, в которых народ говорит италийскими наречиями, и эти наречия считались видоизменениями эолийского диалекта, сильно испортившегося в Италии от влияния прежних туземных языков, которые впоследствии вытеснил он. Но рассуждения греческих и латинских писателей о родстве италийских наречий с греческим языком имеют очень сбивчивый характер.
СНОСКИ (1) Разница формы 3 лица женск. рода от 3 лица муж. рода будет яснее, если мы скажем, что в конце женской формы стоит буква, означающая легкое придыхание, что звук а, сливаясь с этим придыханием, становится глубок и протяжен. Латинским алфавитом это можно написать так: chamada, chamadah.(назад) (2) Вместо стрелы он клал на тетиву соломину. Лук был так крепок, что соломина летела с силой, убивавшей медведя. (назад) Retour au sommaire