-
-
- Centre de recherches en histoire et épistémologie comparée de la linguistique d'Europe centrale et orientale (CRECLECO) / Université de Lausanne // Научно-исследовательский центр по истории и сравнительной эпистемологии языкознания центральной и восточной Европы
-
-
-- Николай Севастьянович ДЕРЖАВИН : Происхождение русского народа, Москва: Советская наука, 1944.
-
СОДЕРЖАНИЕ
I. Дославянский период… 3
1. Население восточноевропейской части территории СССР в доисторические времена… 3
2. Этнография восточноевропейской части территория СССР к концу эпохи меди и бронзы… 10
3. Скифы и сарматы… 11
4. Ближайшие соседи скифов на севере: невры и будимы… 17
II. Древнейший период в истории славян… 20
1. Венеды… 20
2. Славяне, анты… 26
3. Готы и восточные славяне… 37
III. Восточные славяне во второй половине первого тысячелетия нашей эры… 46
1. Племенной состав… 47
2. Этруски-расены и русский язык… 52
3. Славяне—русь… 55
4. Норманская теория происхождения Киевской Руси акад. А. А. Шахматова… 66
5. Значение термина р у с ь… 77
6. Племенные группировки и основные культурные центры русского народа в IX в.…85
IV. Древне-русские племена и позднейшие народы — великорусский, украинский и белорусский… 89
V. Происхождение великорусского, украинского и белорусского народов … 95
[95]
V. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ВЕЛИКОРУССКОГО, УКРАИНСКОГО И БЕЛОРУССКОГО НАРОДОВ
Образование в IX в. первого русского государства (Киевская Русь) явилось заключительным актом уже сложившихся и окрепших к этому времени в русском обществе новых производственных отношений, характерных для феодального строя, с господством класса крупных земельных собственников и наличием зависимого от них крестьянства.
Развитие крупного землевладения с одновременным закабалением крестьянства вызывает в Киевской Руси уже в XI в. рост областных городов и усиление политического влияния экономически окрепшей областной землевладельческой знати, князей и боярства. Это выражается в значительном подъеме политической жизни «земель» и в ослаблении руководящей и организующей роли центра — Киева — в политической жизни страны.
В результате феодализации производственных отношений уже с начала XI в. в жизни Киевского государства наблюдаются первые признаки его распада. Первым попытался отложиться от Киева Новгород, боярство которого в 1014 г. отказалось вносить дань Киеву. Попытка киевского князя Святополка силою оружия заставить новгородцев подчиниться верховной власти Киева потерпела неудачу. В 1016 г. Святополк был разбит у Лю-беча новгородцами под предводительством Ярослава и
96 бежал в Польшу к своему тестю, князю Болеславу Храброму (992—1025).
Ближайшему преемнику Святослава, Ярославу Владимировичу Мудрому (1019—1054), при всех его крупных государственных дарованиях, не удалось предотвратить распад государства. Рост производительных сил страны и возникновение новых феодальных отношений с неумолимой неизбежностью ломали старые устои централизованной «империи Рюриковичей». Ярославу Владимировичу удалось в известной мере временно парализовать сепаратистские устремления Полоцка (князь Брячислав) и Тмутаракани (князь Мстислав), но не удалось остановить естественный процесс распада старой Киевской державы, и после его смерти начинается заметный ее упадок. ,
Новая попытка трех старших сыновей Ярослава Владимировича, крупнейших владетельных князей — Изяслава Киевского и Новгородского, Святослава Черниговского и Тмутараканского и Всеволода Переяславского — задержать распад государства не только не увенчалась успехом, но закончилась восстанием киевлян в 1068 г. Это восстание (вспыхнуло в связи с поражением киевской армии половцами. В результате восстания Изяслав принужден был бежать из Киева в Польшу н там искать поддержки у своего племянника, польского князя Болеслава II (1057—1080).
Между тем, экономический и политический рост отдельных земель-княжеств, входивших в состав «империи Рюриковичей», продолжал наносить разрушительные удары по великодержавной гегемонии Киева. Вместе с тем росли и обособленческие устремления отдельных его земель-княжеств. Это привело Киев прежде всего к экономическому упадку, так как стал значительно сокращаться приток даней, обильно поступавших раньше в казну киевского князя со всех концов его обширной державы. В то время как отдельные земли-княжества росли и материально крепли, Киев все больше беднел. В конце концов ряд княжеств отказался признавать гегемонию Киева и восстал против его великодержавных тенденций.
В результате этого конфликта на территории бывшей «империи Рюриковичей» во второй половине XII в. сложился ряд новых политических объединений, представ-
97
лявших собой самостоятельные феодальные княжества: Новгородское, Ростово-Суздальское, Муромско-Рязанское, Смоленское, Киевское, Черниговское, Северское, Переяславское, Волынское, Галицкое, Полоцкое и Турово-Пинское. С этого времени Киев утратил ведущую политическую роль, и «империя Рюриковичей» прекратила свое существование. Взятие и разгром Киева в 1169 г. объединенными войсками одиннадцати феодалов под главенством владимирско-суздальского князя Андрея Юрьевича Боголюбского явилось одним из последних эпизодов в истории распада Киевской державы.
Усилившиеся в это же время грабительские набеги на русскую землю половцев, принявшие в XII в. угрожающий характер, еще больше содействовали политическому упадку Киева, утрате им былой ведущей политической роли и естественной передвижке руководящего политического центра в наиболее безопасные от внешнего врага периферийные районы: Галицко-Волынский и Полоцкий — на западе и (Владимирско-Суздальский и Новгородский — на севере и северо-востоке.
Феодальная раздробленность сыграла решающую роль в дальнейших культурно-исторических судьбах русского народа. Она содействовала областному обособлению отдельных феодальных земель-княжеств. Создавалась обстановка, неизбежно обрекавшая княжества на экономическую, политическую и культурную разобщенность друг от друга, на известную замкнутость их в узких рамках областных границ. Напряженные международные отношения (длительные княжеские междоусобицы и постоянная угроза со стороны Литвы, Польши и Венгрии на западе, немцев и шведов на северо-западе, турецко-татарских интервентов на востоке и юге) вынуждали демократические элементы общественности, в целях сохранения национальной независимости и защиты своих трудовых интересов, сплачиваться внутри узких рамок областных границ феодальной государственности, как например, в Галицко-Волынском княжестве на всем протяжении его исторической жизни.
Таким образом, вместе с феодальной (раздробленностью в отдельных феодальных и феодально-областных объединениях постепенно нарастали предпосылки для дальнейшего углубленного развития исконных, местных, хозяйственно-бытовых и культурных племенных особенностей (язык, техника и хозяйство, материальная культура,
98 обычаи, религия, фольклор и пр.). Этот процесс шел в рамках отдельных феодальных объединений, но на основе общего для всех их старого доисторического и исторического общерусского культурного наследия.
Хозяйственно-экономическое и культурно-историческое развитие русского народа — сначала в обстановке феодальной раздробленности, а затем в обстановке ликвидации феодализма и подъема капитализма, — привело постепенно к сложению в недрах русского народа трех новых этнографических и культурно-исторических областных образований — великороссов, украинцев (малороссов) и белоруссов, трех братских народов, образующих в составе великого Союза Советских Социалистических Республик каждый в отдельности особую нацию и все вместе в своем единстве — русский народ как мощное племенное целое.
В первой половине XIV в. в результате деятельности московского князя Ивана Даниловича Калиты (1304— 1341) на северо-востоке Руси вырастает Московское великое княжество. Оно образовалось на основе начатого уже предшественниками Калиты и продолженного его преемниками в XV в. объединения соседних уделов: Переяславля, Можайска, Коломны, Суздаля, Рязани, Мурома, Костромы, Галича, Калуги, Дмитрова, Владимира, Нижнего-Новгорода, Ярославля, Твери, Новгорода Великого, Пскова, Вятки и др. Московское великое княжество объединило бывшие русские племена восточной ветви кривичей, вятичей и новгородских славян я по своему материальному положению и по ведущей политической роли в стране и в международных отношениях явилось фактически Великою Русью или Великою Русией. Объединенные же названные выше племена стали основным ядром великорусского народа.
Перечисляя главнейшие древне-русские славянские племена, составлявшие «словеньск язык в Руси»: полян, древлян, новгородцев, поломан, дреговичей, северян, и бужан или волынян, киевский летописец одновременно называет и ряд соседних с русскими славянами неславянских народов: чюдь, мерю, весь, мурому, черемисов, мордву, пермь, печору, ямь, литву, зимеголу, корсь, норому, либь. «Се суть инии языци, иже дань дают Руси», — замечает об этой группе народов летописец. Таким образом в состав Киевской Руси входили
99 как славянские племена, так и не славянские. Последние, сохраняя, по-видимому, свою племенную автономность, были связаны с Киевом данническими обязательствами и в этом смысле стояли в политической зависимости от Киева. На севере, северо-востоке и востоке это были финские племена: чудь, меря, весь, мурома, черемисы и др.; на западе — литовско-латышские племена: литва, зимегола, корсь, норома, либь и др. Названные финские племена были ближайшими соседями новгородских славян, восточной ветви кривичей и вятичей, т. е. той группы русских славян, которая легла в основу великорусского народа.
Выше мы рассказали о том, как шел процесс становления из начальных племенных образований и дальнейшего сложения прототипов позднейших племенных единиц — коллективов: славян, финнов, турко-татар.
Вспомнив это, мы легко себе представим, что истории этнографического становления великорусского народа предшествовал длительный процесс межплеменных скрещений. В этом процессе скрещивавшиеся племена-компоненты представляли собою прежде всего хозяйственно-производственные коллективы, объединенные каждый общностью примитивного языка — речи, но вовсе не какие-либо определенные, более или менее уже сложившиеся этнографические группы. Процесс формирования позднейших исторических этнографических коллективов-особей и имел в виду Н. Я. Марр, когда он утверждал: «В формации местного славянина, конкретного русского, как, впрочем, по всем видимостям, и финнов, действительное доисторическое население должно учитываться не как источник влияния, а как творческая материальная сила формирования: оно послужило в процессе нарождения новых экономических условий, выковавших новую общественность, и нового! племенного скрещения фактором образования и -русских (-славян) и финнов».
По Марру, «и в русских и в их мирных сожителях на территории Костромской области — финнах, а равно и в приволжских турках одинаково сидят доисторические племена, по речи все те же яфетиды». «Происхождение новых исторических видов, — замечает Н. Я. Марр, — протекало путем отнюдь не влияния, а неизбежно возникавшего на экономической базе кон-
100 центрации этнических масс скрещения многочисленных видов доисторического типа, до нас вовсе не дошедших в совершенно чистом виде во всем обширном (приволжском) районе, если даже не забывать о чувашах)» (см. выше).
Как мы выше отметили, Н. Я. Марр иллюстрировал свое положение на анализе, в частности, слова «юг», бытующего сейчас в финском языке и одновременно в русском и до последнего времени ошибочно рассматривавшегося в старой этнографической и лингвистической литературе как «доказательство когда-то бывшего оплошного инородческого (подразумевай — финского!) населения (костромского) края». Слов, подобных слову «юг», бытующих одновременно в финском и русском языках и представляющих собою общее для обоих народов культурное наследие их доисторических предшественников, имеется, вероятно, много. Вот почему, если Прусском языке на данной территории имеются элементы, в той или иной мере общие с финским языком, то они, во-первых, не представляют собою непременно позднейшего финского заимствования в русском языке. Никак нельзя на таком основании утверждать, будто территория, в языке русского населения которой или в местной топонимике которой имеются финские элементы, некогда непременно' принадлежала финнам, которых впоследствии вытеснила отсюда русская колонизация. В истории становления и русского « финского народов подобные факты имеют гораздо более глубокие корни и гораздо более глубокое значение, чем простые позднейшие финские заимствования в русском языке, которые никем не отрицаются и представляют собою ценный культурный вклад в общую сокровищницу русского языка.
Таким образом, мы прежде всего должны категорически отвергнуть представление о том, что образование великорусского народа «последовало на территории, которая ранее была занята финскими племенами». Это представление не имеет ничего общего с исторической и доисторической действительностью и в такой общей формулировке не оправдывается никакими положительными данными, кроме орографической* и гидрографической номенклатуры. Но происхождение номенклатуры, как видели мы выше, в отдельных случаях могло восходить и к временам, когда о финнах не было и речи.
101 Наличие к северу от Смоленска и на Днепровско-Окском водоразделе «финских» названий рек послужило в свое время проф. Д. Анучину достаточным основанием [для ошибочного утверждения, будто некогда «финны» продвигались к самому Днепру, и что «русские славяне, таким образом, расселяясь из области в верховьях Вислы, Днестра- и Припяти, должны были утвердиться в областях, занятых первоначально неславянскими племенами». В частности, по мнению проф. Анучина, новгородские славяне, кривичи, вятичи должны были заселить область, занятую ранее финскими пародами [78]. К этому, в корне ошибочному и неверному заключению проф. Анучин должен был неизбежно притчи потому, что свои представления об образовании восточно-славянских народов он строил на основах миграционной теории, выводившей эти народы из общеславянской прародины, с верховьев Вислы, Днестра и Припяти. Однако, исходя из основных положений этой теории, проф. Анучин столкнулся с целым рядом недоуменных вопросов. Для устранения неувязок ему пришлось прибегнуть к построению новой теории о мирном (в основном) врастании славянских пришельцев в окружавшее их, такое же мирное «финское море» путем основания небольших поселков и городков, причем не исключалась возможность в некоторых случаях и более усиленной массовой колонизации. В подтверждение последней мысли автор прибегает к аналогичным примерам уже из исторической эпохи. Между прочим, он ссылается на массовое переселение украинцев в XVI в. на левый берег Днепра и в нынешнюю Харьковщину. Но украинцы переселялись на пустовавшие в то время окраины, а не на заселенные каким-либо народом земли, как это было на финском востоке и севере. В конце- концов, по Анучину, оказалось, что «в течение немногих веков на месте жительства финских племен образовалась великорусская народность и утвердилось Московское государство, включившее затем в себя и других инородцев среднего Поволжья и Прикамья...». «Замечательно, — говорит проф. Анучин, — что несмотря на несомненное участие финского элемента в образовании великорусской народности, последняя удержала вполне особенности своего языка, только включив в него, смотря по местностям, большее или меньшее количество инородческих слов…».
102 Несомненно, что финскому элементу принадлежит известная доля участия в образовании великорусского народа. Но для более правильной постановки вопроса о финско-русских этнографических взаимоотношениях и связях следует различать в истории образования великорусского народа два периода: доисторический период, когда территория восточноевропейской части Советского Союза была заселена племенами, стоявшими на до-индоевропейской (яфетической) стадии развития, и позднейший, исторический период, когда на сцену выступают славяне и финны уже как две сложившиеся особые этнографические группы.
Бытующие сейчас в великорусском и финском языках общие элементы восходят, прежде всего, к доисторическим временам и представляют собою общее обоим народам культурное наследие некогда общего их источника, их яфетического субстрата. Можно полагать, что общность протоосновы, на которой выросли и финны и русские, отложилась не только в их языках, но и в общих чертах основного физического типа обоих народов. Впоследствии этот тип подвергся воздействию разных для каждого из народов привходящих элементов, обусловивших их дальнейшие этнографические расхождения.
Вслед за этим идет исторический период, период соседской жизни и соседских взаимоотношений восточной ветви русских славян (новгородские славяне, кривичи и вятичи) и финнов, как двух особых народов. В течение этого периода неизбежны были племенные взаимосхождения обоих этих народов в периферийных районах, давшие новые отложения в их физическом типе и новые взаимозаимствования в их культурной, хозяйственной и бытовой жизни.
По данным, опубликованным в свое время акад. В. И. Ламанским, термин «Великая Россия» впервые встречается в Хрисовуле* византийского императора Иоанна Кантакузина 1347 г., где называются епископии «Великой России» — αἱ τῆς Μεγάλης Ῥωσίας ἀγώται ἐπισκοπαί. Под этими епископиями разумеются не малорусские и не белорусские епархии, а именно епархии, находившиеся в. русских землях, признавших в то время верховную власть московского князя Симеона Ивановича
103 (1341 —1353) и его ближайших предшественников, строго державшихся титула «великого князя всея Русл» Акад. Ламанский отметил, что в грамоте 1347 г. того же императора на имя владимирско-волынского князя Димитрия Любартовича сказано, между прочим, что со времени крещения русского народа установлено обычаем и законом, «чтобы во всей Руси, Великой, и Малой, находился один митрополит Киевский».
Польский историк XV в. Ян Длугош (1416—1430), говоря о р. Березине, отмечает, что Березина вытекает из болот и пустынь Великой Руси подле города Полоцка — ex paludibus et desertis Russiae maioris prope oppidum Polocsko. В связи c этим показанием Длугоша акад. Ламанский допускал возможность, «что, разумея Белую Русь не в смысле политическом и не включая ее в Малую, дабы, быть может, эту последнюю не увеличивать и через то не смешивать с Великою, а частью, может быть, и по соображениям этнографическим, по большим ее отличиям от Малой, чем от Великой Руси, иногда Белую Русь и в самом деле включали в Великую». Вообще же «под Великою Русью разумелась вся Русь не литовская и не польская, Русь, имевшая у себя великого князя всея Руси и других князей Рюриковичей, наконец держава или земля Новгородская, область Великого Новгорода». Трудно сказать, замечает Ламанский, получила ли Великая Русь свое название из-за великого князя (суздальского, владимирского, московского) или из-за великих владений Великого Новгорода на севере и северо-востоке. Можно думать, говорит Ламанский, что первоначально Великою Русью в собственном смысле и была земля именно Новгородская. На такое заключение наводят нас слова Гильбера де Лануа, посетившего в 20-х годах XV в. Великий Новгород и удивлявшегося его богатству и могуществу... «Русские Великой Руси, — заключает Ламанский,-—были, кажется, первоначально новгородцы, Русь северная, окающая,-а затем уже это название перешло и на Русь восточную, акающую» [79].
Термин «Великая Россия» был официально введен в царский титул в XVI в. под греческим влиянием взамен прежних терминов «Русь» или «Русия». Старый же термин «Русия» вместо «Росия» до сих пор живет в славянских языках на Балканском полуострове. После воссоединения с Москвою Малороссии (1654 г.) царь Але-
104 ксей Михайлович стал именовать себя самодержцем «всея Велики я и Малый России», а по воссоединении с Россией в1655 г. Вильны этот титул был пополнен включением в него «и Белыя России». Термины «великоруссы» и «малорусы» более позднего происхождения, восходят к середине XIX в. и впервые введены в обиход, предположительно, Костомаровым.
Что касается терминов «малороссияне», «народ мало- российский», «Украина малороссийская» и «Россия Малая», то, как видели мы выше, эти термины появились задолго до воссоединения Украины с Москвою и до включения в официальный титул московских царей термина «Малая Россия».
В то время как с ХИ в. на северо-востоке Руси росло я крепло под верховною властью Москвы и Московского великого княжества новое феодально-государственное объединение, на юго-западе, на территории западно-русских племен хорватов, имевших своим центром город Перемышль, и дулебов, впоследствии б у ж а н или волынян (велынян), имевших своими центрами города Владимир Волынский и Червенъ, складывалась и росла Черв оная Русь, впоследствии Галицко-Волынское феодальное княжество.
Расположенный в непосредственном соседстве с Польшей и Венгрией, этот окраинный уголок русской земли отличается исключительными природными богатствами и выгодным в торгово-промышленном отношении положением. Поэтому он издавна являлся объектом нападений своих западных соседей и нередко, переходя из рук в руки, попадал к ним в неволю. Однако и в самые мрачные годы чуженационального гнета население этого края никогда не забывало своей кровной, родственной связи с русским народом, жило этим сознанием, поддерживало с русским народом смежных областей тесные политические связи и вместе с ним принимало активное участие в общерусской политической жизни, в борьбе русского народа с половцами и татарами, с литовцами и поляками, с немцами и шведами.
Феодальное Галицкое княжество (Червовая Русь) организационно оформилось в конце XI в., после Любечского княжеского съезда 1097 г., под руководством князя Ростислава Владимировича, внука Ярослава Мудро-
105 го. Быстро окрепнув экономически, Галицкое княжество очень скоро выросло в мощное государство. Энергично противостоя захватническим притязаниям Польши и Венгрии, Галицкое княжество поддерживало оживленные торговые связи с братскими русскими княжествами, доставляя им в изобилии продукты сельского хозяйства и промышленности — зерно, скот и соль, и одновременно вело широкую торговлю по Днестру. Уже к -половине XII в. при князе Владимирко Володаревиче Червоная Русь, имевшая в это время своим политическим центром город -Галич, еще более окрепла экономически и расширила свои границы — на юг по течениям рек Днестра, Прута и Серета вплоть до Дуная и берегов Черного моря. Таким образом открывался для Руси новый водный путь в Византию, заменивший -собою старый исторический путь «из варяг в греки» -по Днепру, отрезанный от Руси южными кочевниками. И в то время как Киев все -больше приходил в упадок и утрачивал свою ведущую политическую роль, Галич вырастал в крупный торгово-промышленный и политический центр, а Галиция превращалась в мощное экономически и политически государство. Неизвестный нам автор «Слова о полку Игореве», обращаясь к галицкому князю Ярославу «Осмомыслу» (1152—1187), дал в ярких образах блестящую характеристику того высокого международного положения, которого достигло Галицкое княжество в конце XII в.
Объединение в 1199 г. Галицкого княжества с Волынским в одно феодальное княжество под властью волынского князя Романа Мстиславича из династии Мономаховичей (1199—1205) с центром в г. Галиче привело к созданию в начале XIII в. на юго-западной территории бывшей Киевской Руси самого обширного и самого мощного из всех русских княжеств — Галицко- Волынского княжества. На севере оно граничило с литовскими племенами, на западе—тс Венгрией, на северо- востоке — с Полоцким, Пинско-Туровским и Киевским княжествами, а своими южными окраинами упиралось в низовья Дуная и Черноморское побережье.
В своем управлении страной князь Роман Мстиславич опирался на демократические слои среднего и мелкого галицкого боярства, а также на горожан и беспощадно уничтожал галицкое «великое» боярство, игравшее в политических судьбах Галичины самую гнусную
106 роль, предававшее! родину, готовое в 1любой момент признать власть и Венгрии и Польши, лишь бы они поддержали его узко классовые эксплуататорские интересы. Последовательно проводя свою политическую линию, Роман Мстиславич поднял свое княжество на уровень передовой европейской державы. Византийское правительство обращается к нему с просьбой о помощи против половецких набегов, и Роман Мстиславич в двух больших походах громит половецкие вежи, захватывает добычу и пленников и освобождает из половецкого плена множество русских людей. «И бысть радость велика в земли Рустей» — замечает в связи с этим летописец.
Победы Романа Мстиславича над половцами укрепили дружественные связи между Галицией и Византией. В это же время настойчиво добивается дружбы галицкого князя и римский папа Иннокентий III. Показателем могущества Романа Мстиславича служит указание летописи, что он титулуется как «великий князь и самодержец всей Руси».
В начале XIII в. (1214 г.) Галицко-Волынское княжество стало жертвой польско-венгерской интервенции. Воспользовавшись смертью Романа Мстиславича, венгры захватили Галич, а поляки — западные и северные районы Волыни. Оставшись без главы государства и имея против себя «великую» боярщину, перешедшую на сторону интервентов, галицкий народ сам поднялся на защиту родины от чужеземных насильников и повел против них беспощадную партизанскую войну. На помощь галицкому народу пришел брат Романа Мстиславича, новгородский князь Мстислав Мстиславич Удалой. Он выгнал из Галиции венгров, а вместе с ними и их друзей, галицких «великих» бояр, и в 1219 г. занял Галич. В это же время племянник его, молодой Даниил Романович, сидевший после смерти отца вместе с младшим братом Васильком во Владимире Волынском, при поддержке Мстислава и других русских князей отнял у Польши захваченные ею волынские земли и воссоединил их с Волынью.
После смерти Мстислава Удалого (1228) наступает длительный период упорной борьбы галицкого народа во главе с Даниилом Романовичем (1228—1264) с захватническими устремлениями венгров, поляков, литовцев, ятвягов, немецких рыцарей и татар. Правление
107 Даниила Романовича заполнено стойкой борьбой галицко-волынского народа с иноземными интервентами и одновременно с «великим» боярством, неизменно помогавшим внешнему врагу овладеть страной. Столица княжества, славный Галич, переходит из рук в руки: в 1230 г. его занимает Даниил Романович; в 1232 г. его захватывают венгры; в 1233 г. он вновь переходит в руки Даниила; в 1235 г. он попадает в руки черниговского князя Михаила и его сына Ростислава; в 1235 г. Галич вновь в руках Даниила Романовича, который в 1240 г. занимает также и Киев.
В 1237 г. на территорию Галицко-Волынского княжества врываются с прибалтийского севера немецкие рыцари-крестоносцы и с помощью поляков захватывают его северные районы с городом Дорогичином. Однако, в следующем же году Даниилу Романовичу удается собственными силами разгромить крестоносцев, захватить в плен их предводителя Вруна и вернуть себе город Дорогичин.
Не прошло после этого и двух лет, как Галицко-Волынское княжество становится жертвой татарского погрома (1240), в результате которого Даниил Романович .лишается южных своих владений. Галицкое Понизовье, Болоховская земля (Валахия) и придунайские области отходят к татарам. Тяжелая международная обстановка .принуждает Даниила Романовича в 1245—1246 гг. признать власть Золотой Орды, после чего он получает от хана ярлык на все свои владения. Обеспечив себе таким образом поддержку татар, Даниил Романович заключает союз с Польшей и Венгрией, ликвидирует ятвягов, беспокоивших его владения постоянными набегами с севера, и присоединяет к себе часть их территории, состарившей вместе с северными районами Волынского княжества, с центрами Берестье и Дорогичин, область, известную исторически под именем Подляшье. В 1254 г. ему удалось наладить добрососедские отношения с литовским князем Миндовгом, и он, продолжая решительную борьбу с галицким «великим боярством», поддерживавшим связи с венграми и поляками, готовится к борьбе с татарами.
В это время римская курия предложила Даниилу Романовичу заключить унию с католической церковью. Предполагая использовать Рим в борьбе с татарами, Даниил Романович принял предложение папы, за что
108 получил от него королевский титул и корону. Но так как обращение папы к европейским державам с призывом к «крестовому походу» против татар не нашло никакого отклика, Даниил Романович прервал свои сношения с Римом, и уния не состоялась. Тогда папа, обманутый в своих надеждах, предал галицкого князя церковному проклятию и стал проповедывать «крестовый поход» против русских. Это, однако, не испугало Даниила Романовича, и он начал борьбу с татарами собственными силами. Но справиться с сильным татарским войском ему не удалось, и он принужден был окончательно и безоговорочно признать власть татарского хана. Галицко-Волынское княжество стало «улусом» Золотой Орды и обрекалось на хищническую эксплоатацию со стороны ханских чиновников и на разорение. Татарское владычество крайне ослабило Галицко- Волынское княжество, и оно постепенно стало клониться к упадку, но в начале XIV в. еще продолжало существовать и бороться за свое существование и самосохранение со значительно более сильными Литвою и Польшей.
Внук Даниила Романовича, Юрий I Львович (1301— 1308), еще раз объединил под своей властью все галицко-волынские земли и именовался rex Russiae, т. е. «король Русин». Сыновья же его, Андрей и Лев Юрьевичи (1308—1323), вновь поделили между собою княжество. Поддерживая торговые связи с немецкими городами, они заключали союзы с немецкими рыцарями, а в грамотах именовали себя титулом «Милостию божией князь Русин» (Dei gratia dux Russiae).
Со смертью братьев Юрьевичей Галицко-Волынское княжество переходит к потомкам Даниила Романовича по женской линии и попадает в руки польского мазовецкого князя Болеслава Тройденовича. Приняв православие с именем Юрий II, он объединил под своей властью оба княжества и именовал себя титулом «Dux totius Russiae Minoris», т. e. «Князь всей Малой Русии». Грамота 1335 г., в которой имеется этот титул, является наиболее ранним историческим документом, где Галицко- Волынское княжество именуется «Малой Россией»; отсюда ведут свое начало и термины: Малороссия, народ малороссийский, малороссияне, Украина Малороссийская.
Почему галицко-волынский князь Юрий II наименовал
109 свое княжество «Малая Россия»? Возможно, что в данном случае какую-то роль сыграло наличие на северо- востоке Руси более мощного Московского княжества, т, е. (Великой России. Может быть, на появление этого термина повлияло и то обстоятельство, что рядом с Галицко-Волынским княжеством лежала «Малая Польша» с древнейшей столицей польского народа, г. Краковом, представлявшая собою важнейший культурный и политический центр всего польского государства. Галицкое княжество, известное у поляков под именем «Червовая Русь» (Czerwona Rus), своими западными границами непосредственно соприкасалось с Малой Польшей, что и могло дать бывшему польскому мазовецкому князю Юрию-Болеславу основания для официального наименования своего нового русского владения, Галицкого княжества, «Малой Россией» по аналогии с соседней «Малой Польшей».
Юрий-Болеслав Тройденович был женат на сестре литовского князя Любарта Гедиминовича. Поэтому, когда в 3340 г. князь Юрий был отравлен галицкими боярами, Галицко-Волынское княжество, по инициативе бояр- убийц перешло к литовскому князю Любарту Гедиминовичу. Это повлекло за собой вторжение на территорию Галиции польско-венгерских войск, С помощью Золотой Орды вторжение было отбито, а татары проникли из Галиции в -Польшу и Венгрию и подвергли их разгрому. Однако и после этого панская Польша не прекратила своих захватнических устремлений на Галицию, и в 1349 г. польский король Казимир III, прозванный Великим (1333—1370), захватил все галицко-волынские города, кроме Луцка. Литве удалось отнять от поляков Волынь, Галиция же осталась в польских руках.
Захватив Галицию, Казимир превратил ее в польское наместничество и стал широко полонизировать ее. Он щедро раздавал польским феодалам обширные поместья, конфискованные у оппозиционно настроенных галицких бояр, и в то же время подтверждал права- на владение имениями тех галицких бояр, которые -признали польское владычество. Одновременно значительно усилилось экономическое угнетение феодалами галицкого крестьянства и энергично -насаждался католицизм.
Борьба Польши, Венгрии и Литвы за галицко-волынское наследие на этом не прекратилась. После смерти в 1370 г. короля Казимира III, Галицин по договору
110 1360 г. перешла к королю Людовику Венгерскому. Не довольствуясь захватом Галиции, Людовик в 1377 г. предпринял поход и на Волынь. В результате этого похода и договора, заключенного между Литвой и Венгрией, Польша получила в свое владение западно-волынские земли с городами Холм и Бельз, остальные же волынские владения остались по-прежнему за Литвой.
С переходом Галиции под власть Венгрии, началась усиленная ее мадъяризация. В стране были расквартированы венгерские гарнизоны, а во главе всего управления Галицией был поставлен венгерский наместник с официальным титулом старосты «Русской земли», управлявший страной через венгерских чиновников. Венгры беспощадно разоряли и грабили галичан, облагали их тяжелыми повинностями, угнетали бесконечными поборами. Когда в 1382 г. Людовик умер, галицкие крестьяне подняли восстание, но оно было задушено. Под властью венгерских магнатов Галиция оставалась вплоть до 1387 г., когда она была захвачена образовавшимся в 1385 г. Польско-литовским государством. По настоянию польских магнатов, король Ягайло-Владислав объявил Галицию и западную Волынь неотъемлемой частью Польши, и в этом положении Галиция оставалась под гнетом польских панов вплоть до первого раздела Польши, т. е. до 1772 г.
С переходом Галиции в 1387 г. под власть Польши вновь началась самая энергичная ее полонизация. Ягайло-Владислав не только подтвердил старые права на земли за «великими» галицкими боярами, но и наделял их новыми землями. Одновременно он щедро раздавал галицкие земли польским шляхтичам. Вместо родного для галицкого населения украинского языка официальным языком галицких канцелярий стал латинский язык. Государственной, т. е. покровительствуемой религией вместо православия стал католицизм, а православие стало подвергаться гонениям и насилиям.
В результате такой политики значительная часть галицкой шляхты быстро ополячилась и окатоличилась. Украинский же народ западных районов Украины и в этой тяжелой обстановке организованного террора, закрепощения и эксплоатации продолжал упорно и стойко бороться с польскими панами против эксплоатации и насилий, за жизнь, за культурную самобытность и национально-политическую независимость вплоть до 1939 г..
111 когда наш Советский Союз, не безразличный «к судьбе единокровных украинцев и белорусов, проживающих в Польше и раньше находившихся на положении бесправных наций, а теперь и вовсе брошенных на волю случая», счел «своей священной обязанностью», как говорил в своей исторической речи 17 сентября 1939 г. тов. Молотов, «подать руку помощи своим братьям-украинцам и братьям-белорусам, населяющим Польшу...»
Приведенные выше несколько фактов из исторического прошлого народов западной Украины рисуют ту историческую обстановку, в которой на протяжении ряда веков складывался - на западном участке территории современного украинского народа украинский этнографический тип и вырастала украинская нация. В основе ее лежат древне-русские племена: уличи, тиверцы, хорваты, дулебы, они же волыняне и б у ж а и е, поляне и южные ветви древлян, составлявшие основное население Киевского, Галицкого и Волынского феодальных княжеств, т. е. правобережной части УССР за исключением ее южных районов, занятых в XI— XIII вв. восточными кочевниками.
Как мы видели выше, с самого образования Галицко-Волынского княжества объединенные под его властью племена были включены в сферу влияния Польши, Литвы и Венгрии. Несколько иначе в это же время обстояло дело на востоке исторической Украины, на днепровском левобережье, на территории древне-русского племени северян, основного населения Черниговского (частично) и Переяславльского княжеств. Северянам, главным образом, а отчасти и полянам, с начала их исторической жизни пришлось столкнуться лицом к лицу с турецко- татарскими степными кочевниками — печенегами, узами, торками, черными клобуками, берендеями. В XI в. их сменяют половцы или куманы, более организованный враг, чем все предыдущие кочевники, взятые вместе. Разбитые и оттесненные половцами, черные клобуки и торки оседают на территории Киевского и Переяславльского княжеств по рекам Роси и Суле, включаются в состав населения названных княжеств и служат им заслоном против половецких вторжений. В течение двух веков из года в год половцы производят набеги на Украину, жгут, грабят, насилуют народ и уводят его массами в плен, где держат в качестве рабов или продают на невольничьих рынках. В XII в. половцы настоль-
112 ко усилились, что стали угрожать самому существованию южно-русских княжеств, которые из-за своей раздробленности и непрерывных княжеских междоусобий не в состоянии были дать им должного отпора.
Но и много половцев попадало в плен к русским и включалось в состав местного славянского населения. Кроме того, отдельные русские князья роднились с половцами. Так, например, Мстислав Удалой и Даниил Романович Галицкий были женаты на дочерях половецкого хана Котика. Когда в середине XIII в. У кража стала жертвой татарского нашествия, половцы были разбиты татарами и ушли частью на восток, частью на Балканский полуостров и в Венгрию, а частью нашли себе приют и на территории Руси.
Таким образом, в то время как на западе украинский этнографический тип складывался под влиянием - западных соседей, т. е. Польши, Литвы и Венгрии и частично с XIII в. татар, на востоке украинский этнографический тип испытывал значительное восточное влияние. Начиная с середины XIV в. западная Украина на долгие века попадает под власть Польши, восточная же Украина вслед за Волынью входит в состав Литовско-Русского государства. В результате экспансии .Литвы на территории украинских северян первой же жертвой становятся Чернигов и Новгород-Северск, которые литовский князь Ольгерд (1345—1377) передает во владение своему сыну, Дмитрию Корыбуту. Вслед за Черниговом и Новгород- Северском Ольгерд в 1363 г. захватывает обширное Подолье, занимавшее территорию левого Поднестровья, южного Побужья и нижнюю часть Поднепровья. В 1362— 1363 гг. Ольгерд овладевает Киевщиной и частью Переяславщины и передает их во владение своему сыну Владимиру. Таким образом, в начале 60-х годов XIV в. значительная часть Украины (Волынь, Галичина, Черниговщина, Новгород-Северщина, Подолье, Киевщина и Переяславщина) входит в состав литовской державы Ольгерда.
Литовское владычество на первых порах не внесло существенных перемен в жизнь украинского народа. В составе феодальной литовской державы, представлявшей собою обширное многонациональное государство, одни только украинские земли, не считая белорусских и великорусских, более чем в пять раз превышали территорию собственно Литвы. К тому же русское население
113 составляло в Литве не только количественно преобладающий элемент населения, но и элемент, стоявший по уровню своего развития гораздо выше литовских племен, только что вступавших в период нарастания феодальных отношений. Поэтому русская культура совершенно естественно явилась для Литвы богатой основой и готовой формой, в рамках которой пошло дальнейшее развитие ее государственного, хозяйственного и культурного строительства. Она приняла русское право, русскую администрацию, русскую финансово-налоговую систему и пр. Русский язык в Литве стал государственным, официально-канцелярским языком. На русском языке писались почти все княжеские грамоты и юридические документы, велась дипломатическая переписка. Русский язык стал разговорным языком литовских князей и знати. Многие литовские феодалы-язычники приняли православие. Литовские князья, занимавшие уделы на Руси, обыкновенно тоже были православными и женились на русских. Сам Ольгерд, проведший большую часть своей жизни на) Руси, усвоил русскую культуру и русские обычаи, принял православие и был женат на русских княжнах, Марии Ярославне Витебской, а после ее смерти на Ульяне Александровне Тверской.
После смерти в 1377 г. Ольгерда положение вещей в Литве для русского народа резко изменилось к худшему. Преемником Ольгерда на великокняжеском престоле стал его сын Ягайло (1377—,1392). Польские паны после смерти Казимира III (1370) избрали Ягайло кандидатом на польский престол. Это избрание было продиктовано великодержавными интересами и агрессивными устремлениями польского панства на украинские и белорусские земли и весьма мало соответствовало государственным политическим и культурным интересам Литвы. Тем не менее, Ягайло принял унизительные для литовского народа условия польских панов (Кревская уния 1385 г.), обратился в католичество с именем Владислава и, женившись на молодой польской королеве Ядвиге, стал королем Польши. Великокняжеский же литовский престол перешел с 1392 г. к Витовту.
По требованию польских панов и высшего католического духовенства, Ягайло, прежде всего, приступил к широкой католизации своих литовских владений, где до сих пор не только крестьянское и городское население, но и помещики, и бояре, и князья были православными.
114 Католицизм в Литве стал государственной, поддерживаемой и опекаемой правительством религией. Католики и вновь обращенные в католичество пользовались значительными преимуществами и привилегиями сравнительно с православным населением. В частности, православным литовским панам и шляхте не разрешалось занимать высшие государственные должности и участвовать в великокняжеском совете. Массовый переход в католичество литовских и русских феодалов не только открывал в Литве широкие двери польскому политическому влиянию и польской культуре, а равно и национально- религиозному угнетению православного населения. Он также подготовлял почву для захвата польскими панами Украины и Белоруссии. Захват этот начался в 1387 г. с Галиции и Западной Волыни и закончился в 1569 г., когда на Любечском сейме из Литвы и Польши было создано федеративное государственное объединение Речь Послолитая (Люблинская уния). В соответствии с постановлениями этого сейма к Польше отошла вся Украина, за исключением Закарпатской Украины, Буковины, Берестья, Пинска, а также Черниговщины, которая в это время уже находилась во власти Москвы.
С переходом под власть Польши Украина подвергается усиленной польской колонизации. Польские помещики, опираясь на военную силу, проникают в глубь Украины и захватывают огромные земельные [владения с городами и селами; строят замки и укрепления в качестве опорных пунктов; доводят до крайних пределов угнетение украинцев, стремясь обратить в крепостное состояние широкие круги украинского казачества; притесняют города, насаждают свою культуру, католицизм и хищнически уничтожают природные богатства Украины... С конца XVI в. на Украине вспыхивает ряд крупных крестьянско-казацких восстаний против панского ига. Восстания эти жесточайшим образом подавляются наемными немецкими и венгерскими войсками. Тем не менее, с каждым десятилетием сила сопротивления украинского народа возрастает. Наконец, в 1648 г. на Украине вспыхнуло огромное восстание, принявшее характер общенародной освободительной войны украинского народа против панской Польши. В результате этой войны (1648—1654), которую украинский народ вел под предводительством Богдана Хмельницкого, владычеству польских панов на Украине был нанесен решительный
115 удар, а в 1654 г; в Переяславле было провозглашено воссоединение украинского народа с великим братским русским народом.
Для характеристики историко-этнографических судеб украинского народа с XV в. необходимо отметить дополнительно еще несколько фактов. В начале XV в. литовский великий князь Витовт, подчинив своей власти Крым и захватив северное Черноморское побережье, присоединил тем самым к своим владениям обширную территорию на юге правобережной Украины вплоть до Черного моря. На завоеванной территории он построил ряд укреплений (Хаджибей, Черный город и др.) и поселил в районах городов Канев и Черкассы значительное количество татар, кабардинцев и черкесов.
С этого же времени начинается массовой переселение на незаселенные/ земли юго-восточной Украины галицийских крестьян-беженцев. Доведенные на родине панами до крайнего разорения галицийские крестьяне поднимают восстания против своих угнетателей, избивают помещиков, целыми селами бросают насиженные места и бегут в юго-восточные районы Украины. Такое же массовое бегство крестьян идет и из литовских владений.
Со второй половины XV в. при крымском хане Менгли-Гирее начинаются хищнические набеги на Украину крымских татар. В 1482 г. татары сожгли и разграбили Киев, опустошили киевскую землю и увели в плен множество народа. После этого набеги крымских татар на Украину стали повторяться почти ежегодно. В результате этих набегов все среднее (Поднепровье и Побужье вплоть до центральной Черниговщины, Полесья и западной Подолии были превращены почти в пустыню. Немного украинского населения оставалось только в районах сильных укрепленных пунктов — Киева, Брацлава, Винницы, Житомира, Черкас, Канева, Остра, Чернигова. Таким образом, Польша и Литва были отброшены от Черного моря, и Черноморско-Азовское побережье на долгое время стало турецко-татарским владением.
С XVI в. татарские набеги на Украину несколько ослабевают, и ее население, оттесненное ранее татарами на север, начинает возвращаться на старые места. В то же время на юге Украины оседают турецко-татарские степняки, а из-за Днестра на Украину продвигаются «волохи». После Люблинской унии (1569), в связи с переходом Украины под власть Польши и захватом украин-
116 ских земель польскою Шляхтой, на Украину приливает новая значительная колонизационная волна северных и северо-западных украинцев, поляков и белорусов. Двигаясь с севера на юг, эти поселенцы постепенно проникают в украинские степи, а с XVI в. переходят на левобережье и занимают Полтавщину.
Такова в самых общих чертах суровая историческая, социально-политическая и культурная обстановка, в которой складывался и развивался украинский народ с первых веков феодальной раздробленности. В непрестанной борьбе за жизнь, за право на труд, за национальное самосохранение и культуру, героически преодолевая гнет и насилия своих политических и классовых врагов, украинский народ закалял упорную стойкость своего характера и силу сопротивления своим классовым врагам и насильникам и вырабатывал свой национальный культурно-исторический тип. Этот тип украинский народ вынес «ив царства мрака и нескончаемого народного горя, в котором народ Западной Украины страдал на протяжении долгих 600 лет» [80], и как «узник, вырвавшийся на волю, на солнце после долгого, томительного заключения в мрачной темнице» |[81], принес вместе с собою в общую счастливую семью братских народов великого Советского Союза закаленную в вековой борьбе с врагами силу характера и несокрушимую волю к свободе.
Белорусский народ также прожил под игом польских панов и литовских магнатов с XIV в. до 1939 г., когда Рабоче-Крестьянская Красная Армия освободила Западную Белоруссию от «проклятого панского ига».
В основе белорусского народа, как мы уже знаем, лежат племенные скрещенности южно-русских древлян со средне-русскими дреговичами и средне-русских радимичей е восточно-русскими вятичами, а также западная ветвь кривичей. В начальный период феодальной раздробленности эти племена составляли три феодальных княжеств: Полоцкое—западные кривичи, Смоленское — восточные кривичи и радимичи и Пинско-Туровское — древляне и дреговичи.
Племенной состав населения доисторической, до-славянской Белоруссии представлял собою, по-видимому, комплекс племенных образований, стоявших на стадии еще недифференцированного в этнографическом отношении развития. С течением времени этот первичный этно-
117 графический племенной комплекс выделил из своего состава в процессе племенных скрещений и племенной дифференциации две основные этнографические группы: литовско-латышскую и славянскую.
Интересно в этом смысле познакомиться с наименованием многочисленных рек, речек и селений в бассейне р. Двины (Западная Двина). Так, здесь встречаются: озеро и деревня Двинец, погост Двин, озеро Двинье, р. Двинка, р. Двиноса. Название р. Двин а впервые встречается в нашей начальной летописи. В классической древности и в средние века эта река была известна под другими названиями. Только в конце VII в. У равенского географа встречается название Dina, близкое к теперешнему названию этой реки. Немцы называют Двину Düna; латыши, которым принадлежит глазная часть этой реки, называют ее Daugava и Duna; у южных эстов она известна под именем Weina-jogi, а у северных — Tüina-jogi. Эстское наименование Weina восходит, несомненно, к Dweina. Исходным наименованием надо считать латышское Duna; все прочие наименования — средневековое Dina, немецкое Düna, эстское Dweina и славянское Двина представляют собою разнообразные варианты исконного Duna. Происхождение же этого последнего слова не вызывает никаких сомнений. Это та же основа don- или dan-, которая прекрасно известна по названиям рек: Дон, Днепр, Днестр, Дунай и восходит к исконному значению «вода», «река», в каком эта основа бытует сейчас в осетинском языке. К числу таких же до-славянских терминов принадлежит наименование и многих притоков Двины на территории Белоруссии: Велеса, Троена, Мёжа (латышское mez — «лес»); Нага (финское «грязь», «ил», «тина»); Каспия (ср. Каспий, Каспийское море); Витьба (литовское wytis—«тонкая ветвь лозы»); Лучеса, Улла (литовское üla — «скала»; латышское ohla — «мелкий камень»); Ушача (литовское uziu — üitl — «пениться»); Диена, Дрийка (финское töyrä — «большой холм», «крутизна», «обрыв»); Исса (эстонское iza, финское isä — «отец»); Дубисса (литовское dubus — «глубокий»); Сарьянка (финское sara oja—«река, поросшая осокой») и т. д.
С другой стороны, многие притоки р. Десны именуются словами заведомо славянского происхождения: Го-
118 рянка, Рожавка, Рубеж, Добрейка, Черногость, Бельчи- ца, Жаберка, Городня, Боровня, Медведица, Волынка, Струнка, Змейка я множество других. К числу древнейших наименований рек на территории Белоруссии, восходящих к ее доисторическому, до-индоевропейско- му и до-славянскому прошлому, можно отнести такие наименования, как: Усса (приток Немана), несколько рек, в названия которых входит корень ус (Усупа, Усуп); Сула, Гавья с притоком Жижла, Котра, Вилия; Сернеч, Нароч, Стран, Лоша, Шара и т. д. Однако притоки р. Шары, название которой сближается с литовским saüras —«узкий» или skiaurei— «рыбный садок», заведомо славянского происхождения: Ведьма, Липнида, Мышанка.
Приведенный нами материал убедительно показывает, что в древнейшие до-славянские времена территория Белоруссии была населена племенами нелитовскими и неславянскими. На основе этих племен сложились зародышевые протолитовские и протославянские племенные образования, давшие затем литовско-латышские и славянские племена; из последних вырос белорусский народ. Таким образом, помимо доисторического культурного наследия, общего для всего русского парода и восходящего к предшественникам славян, народам яфетической стадии развития, вроде наименований рек с основами don-, dan- или us-, в белорусском языке должны оказаться и элементы, представляющие собою местное доисторическое культурное наследие, общее для белорусского, литовско-латышского и финского языков. К такому именно наследию в белорусском языке и относятся многочисленные названия рек. Это не значит, конечно, что белорусские славяне заимствовали подобные наименования у литовского народа. Подобные предположения ни на чем не основаны. Это, наоборот, доказывает, что белорусский народ, сложившийся и оформившийся в особую, самостоятельную славянскую этнографическую единицу на территории своей родины, вырос на основе, общей для него с литовским и латышским народом.
Поставленные лицом к лицу с соседними литовскими племенами, названные выше русские славянские племена, на основе которых впоследствии вырос белорусский народ, после образования в XIII в. первого Литовского государства постепенно попадают под
119 власть Литвы. Уже первый объединитель литовских племен, князь Миндовг (умер в 1263 г.) подчинил себе западную группу древне-белорусских племен с городами Новгородком, Слонимом и Волковыском, составлявшими так называемую Черную Русь, и сделал г. Новгородок (Новогрудок) своею столицей. В середине XIII в. Миндовг подчинил себе и Полоцк. При Гедимине (1316—1341) Литва захватила Минск и Витебск. К этому времени в состав Литвы уже входило и Турово-Пинское княжество. Таким образом, при Гедимине почти все белорусские земли входили в состав Литвы или Литовско-Русского государства. Гедимин титуловал себя королем литовским и русским и сделал своим центром г. Вильно. В 1395 г. литовский князь Витовт захватил я последнюю белорусскую область с г. Смоленском. По решению Люблинского сейма 1569 г. (Люблинская уния) белорусские земли остались в составе Литвы. Их дальнейшая экономическая и культурно-историческая жизнь была поставлена в тесную связь с польско-литовскими отношениями. В течение долгих веков белоруссы испытывали под игом литовских магнатов то же экономическое угнетение и католизацию, какие в это же время переживал и украинский народ под игом польской шляхты.
Наименование «Белая Русь», откуда ведет свое начало и название народа белоруссы, впервые исторически засвидетельствовано в XIV в., но можно полагать, что оно было известно и значительно раньше. Термин «Белая Русь» был хорошо известен в XIV в. соседям белоруссов — полякам, а также ливонским, прусским и южным — австрийским немцам.
Кроме названия Белая Русь, издавна было известно еще и название «Чорная Русь». Так называлась область, занимавшая юго-западную часть Полоцкого княжества в бассейне верховьев рр. Нарева, Немана и его притока р. Шары и впоследствии вошедшая в состав белорусских земель. Происхождение терминов Белая Русь и Чорная Русь до сих пор не ясно. Проф. Ä. Потебня признал в свое время несостоятельными попытки связать эти наименования с цветом платья, свит и яломок (шеланков, матерок) ,[82]. Б начале XVII в. в Москве под «Белою Русыо» понималась не только Белоруссия, но этим же термином назывались и украинские Киев и Волынь. Но у поляков в
120 XVI в. Белоруссия называлась Чаркою Русью, а Великороссия— Белою. А. Потебня предположил, что слово белый здесь употреблялось в значении «вольный». В таком значении слово белый действительно употреблялось довольно часто, например, в терминах: белое место, т. е. «нетяглое» (XVI в. Срезневский); беломестьная грамота (там же); белопашец; белый свет (мир) — синоним вольный свет, иногда «белый вольный свет»; белый царь, ставшее названием русского царя, первоначально в более широком значении «вольный царь» («свет ты вольный царь, Иван 'Васильевич») и т. п. Но акад. Ламанский опроверг это объяснение наименования Белоруссии ссылкою ка ее историю. «Вообще Литовская Русь, разумеем народ русский, православный, — замечает Ламанский, — ни в XVI, ни в XV в., за исключением разве века Витовта и то за последние 15—20 лет его княжения, не имела причин и оснований называть себя белою в смысле вольной, независимой, в отличие от Руси северной и восточной... Таким образом, — Заключает Ламанский, — белая Русь настоящая получила свое название не за вольность и независимость, которой не имела ни в XIV, ни в XIII вв., а по иной какой-либо причине» [83]. Акад. Е. Ф. Карский в своем капитальном труде «Белоруссы» объясняет эпитет «Белая Русь» внешним видом белоруссов: в большинстве случаев они одеваются в белые святки или белые кожухи, носят белые матерки (шапки). Такие костюмы, замечает Карский, удержались до сих пор, особенно в восточной части Минской и в Могилевской губернии; в старину такая одежда была повсеместной. У малороссов и великоруссов преобладают другие цвета... Кроме того, Е. Ф, Карский обращает внимание на то;, что господствующий тип белоруссов — крайние блондины с голубыми или светлосерыми глазами. Народные названия по внешнему виду, говорит Карский, дело очень обычное: припомним «Чудь белоглазую», «Сорокину долгополую» в былинах, или геродотовых м е л а н х л е н о в. Вопреки мнению Ламанского, Карский полагает, что название «Белая Русь» появилось не раньше терминов «Великая Русь», «Малая Русь», а наоборот — после них и в подражание им. Происхождение термина «Чорная Русь» Карский также связывает с цветом кафтанов, которые носили жители этих мест [84].
121 Приведенные выше объяснения происхождения терминов «Белая Русь» и «Чорная Русь», предложенные в свое время крупнейшими филологами, являются мало убедительными, особенно в отношении термина «Белая Русь». Этот термин весьма распространен по всей территории, занятой русскими славянами, и притом з широком его использовании: белый свет, белый царь, белый город, белая река, белое поле и т. п. Это наводит на мысль, что слово «белый», возможно, совмещало некогда множество значений. То значение, с которым это слово дожило до нас, именно значение цвета, есть продукт позднейшей смысловой дифференциации. Установить исходное значение этого термина гораздо труднее, чем объяснить происхождение названия «Белая Русь» цветом костюма или преобладающими антропологическими признаками населения Белоруссии. Задачу эту должны разрешить наши лингвисты-палеонтологи.
ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА И КОММЕНТАРИИ
1. И. И. Мещанинов, K вопросу о происхождении членораздельной звуковой речи, Доклады АН CCСP, 1930, № 6.
2. В. В. Xвойка, Древние обитатели Среднего Приднепровья и их культура в доисторические времена, Киев, 1913, стр. 1—10.
3. Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, М., 1932, стр. 22.
4. Н. С. Державин, Об этногенезе древнейших народов Днепровско-Дунайского бассейна, «Вестник древней истории», 1939, книга 1/6, стр. 283 (указана соответствующая основная литература); то же в более развернутой редакции см. в его же исследовании «Троян» в «Слове о полку Игореве», Сборник статей в исследований в области славянской филологии, Л., 1941.
5. • Н. Я. Марр, Из переживаний доисторического населения Европы, Избр, раб., V, стр. 314 и сл.
6. Н. Я. Марр, Яфетические зори на украинском хуторе, Избр. раб., V, стр. 229,
7. Н. Я. Марр, Скифский язык, Избр. раб., V, стр. 194.
8. Н. Я. Марр, Бретонская нацменовская речь в увязке языков Афревразии, Избр. раб., IV, стр, 198—229.
9. Н. Я. Марр, Чуваши-яфетиды на Волге, Избр. раб., V, стр. 353.
10. Н. Я. Марр, Скифский язык, Избр. раб., V.
11. L. Niederle, Slovanské starožitnosti, Dil I, sv. II, v. Praze 1904.
12. L. Niederle, Slovanské starožitnosti, Dil I, sv, I, стр 173 и сл.
13. L. Niederle, назв. соч., стр. 27, примечание: К. Müllenhoff, Deutsche Alterthumskunde, II., 1877, стр. 208 и др.
14. L. Niederle, Slovanské starožitnosti, Dil I, sv. I, v. Praze, 1902, стр. 198—201.
15. Н. Я. Марр, Чуваши-яфетиды на Волге, Избр. раб., V, стр. 352 и сл.; его же, Скифский язык, V; его же, Готское слово guma — «муж», IV и др.
16. Н. Я. Марр, Скифский язык, Избр. раб., V, стр. 194.
17. Н. Я. Марр, Приволжские и соседящие с ними народы и гор., Избр. раб., V, стр. 299.
18. А. А. Шахматов, Древнейшие судьбы русского племени, П , 1919, стр. 10 и сл.
19. М. С. Грушевский, Iсторiя Украïни — Pyci, I, стр. 176; его же, Киевская Русь, I, стр. 209.
20. Сборник ЮРЯС АН CCСP, т. CI, № 3, Статьи по славянской филологии и русской словесности, Л., 1928, стр. 492—495.
21. Павел Диакон (Paulus Diakonus), он же Варнефрид (около 720 — 880 гг.), Historia Longobardorum.
22. В. О. Ключевский, Курс русской истории, т. I, П., 1918, стр. 124—126; его же, Боярская Дума, 1919, стр, 18.
23. В. А. Рыбаков, Анты и Киевская Русь, «Вестник древней истории», кн., 4, 1939, стр. 322.
24. А. А. Шахматов, Древнейшие судьбы русского племени, П., 1919, стр. 10, прим. 1; вслед за Шахматовым, на этой же точке зрения стоял и акад. В. Н. Перетц в своем «Слово о полку Iгopeвi» у Kиïвi, 1926, стр. 24.
25. В Межамире А. А. Шахматов склонен был видеть Мечимира в Келагасте—Целогоста; относительно имени Идаризий Шахматов придерживался точки зрения Шафарика и видел в нем «отечественное имя с окончанием «ич». См. его Древнейшие судьбы русского племени, П., 1919, стр. 16, примечание.
26. Б. А. Рыбаков, Анты и Киевская Русь, стр. 337.
27. Подробнее об этимологии термина ант см. у Б. Брима, Племенное название «Анты», Яфетич. сборник, V, 1927, стр. 23—31.
28. А. А. Шахматов, Древнейшие судьбы русского племени, 1919, стр. 14.
29. Л. Нидерле, Původ а počatky slovanů vychodních, Dil I sv. IV, v. Praze, 1925, стр. 80, прим. 1.
30. М. А. Тиханова, Готский вопрос. Происхождение готов, по рукописи, с разрешения автора.
31. Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, М., 1932, стр. 145 и сл.
32. V в., выходец из германского племени ругиев, правитель Италии. — Н. Д.
33. Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, М., 1932.
34. Н. Я. Марр, Готское слово guma — «муж», Избр. раб., IV, стр. 261, 263 и сл.
35. Н. Я. Марр, Родная речь — могучий рычаг культурного подъема, Избр. раб., V, стр. 410.
36. М. А. Тиханова, Готская культура, по рукописи, с разрешения автора.
37. А. А. Шахматов, Древнейшие судьбы русского племени, П., 1919, стр. 28—33.
По А. А. Шахматову, летописец назвал только главнейшие племена, умолчав о мелких делениях этих племен, а также и о некоторых отдельных племенах, в том числе о славянах на Дону, упоминаемых арабскими писателями и другими источниками, представлявших собою здесь исконное население (стр. 33—35).
38. Н Я. Mарр, Приволжские и соседящие с ними народности в яфетическом освещении их племенных названий, Избр. раб., V, стр. 305 и сл.
39. В. Н. Смирнов, Из вопросов и фактов этнологии Костромского края, Труды Костромского научного общества по изучению местного края, выл. ХХХIII, Кострома, 1924.
40. Н. Я. Марр, Из переживаний доисторического населения Европы, Избр. раб., V, стр. 344 и сл.
41. Н. Я. Марр, Яфетическое зори на украинском хуторе, Избр. раб,, V, стр. 229.
42. Н. Я. Марр, Готское слово guma — «муж», Избр. раб., IV, стр, 265.
43. Н. Я. Марр, Термины из абхазо-русских этнических связей «лошадь» и «гривна», Избр. раб., V, стр. 1:17—152. Страбон — знаменитый греческий географ, род. в 66 г. до н. э. — умер в 24 г. н. э; ему принадлежит труд под заглавием Γεωγραφικά в 17 книгах.
44. Н. Я. Марр, «Из переживаний доисторического населения Европы», Избр. раб., V, стр. 317.
45. С. С. Гедеонов, Варяги и Русь, ч. II, СПБ, 1876, стр. 420—423.
46. G. С. Гедеонов, Варяги и Русь, ч. II, СПБ, 1876. стр. 430.
47. А. А. Шахматов, Повесть временных лет, т. 1, П., 1916, стр. 33—35.
48. Д. Иловайский, Разыскания о начале Руси, М., 1882, стр. 7 и сл.
49. Порфирий Успенский, Четыре беседы Фотия, СПБ, 1864, стр. 17, 24.
50. Порфирий Успенский, Четыре беседы Фотия, СПБ, 1SÖ4, стр. 18 и сд.
51. А. Я. Гаркави, Сказания мусульманских писателей о славянах и русских, СПБ, 1870, стр. 49.
52. А. Я. Гаркави, Сказания мусульманских писателей о славянах и русских, СП1Б, 1870, стр. il29.
53. А. А. Шахматов, Введение в курс истории русского языка, ч. I, П., 1916, стр. 68 и сл.; его же, Древнейшие судьбы русского племени, II, 1912, стр. 57 и сл.; ср. Д. И. Иловайский, Разыскания о начале Руси, М., 1882, стр. 34—36; В. Пархоменко, Первая известная точная дата существования государства Руси, «Историк-марксист», 1938, кн. 6, стр. 191 и сл.
54. В. А. Пархоменко, названная статья, стр. 13; е г о же, У истоков русской государственности, Л, 1924; его же, К вопросу о норманнском завоевании и происхождении Руси, «Историк-марксист», 1938, кн. 4, стр. 106—111. Относящиеся к этой же проблеме классические труды старшего поколения русских историков отчасти были названы нами выше.
55. А. А. Шахматов, Древнейшие судьбы русского племени, П., 1919, гл. V, Начало русского государства, стр. 58—63.
56. У Гардизи: «Длина и ширина острова три дня пути»; «На этом острове живут до 100 тысяч людей».
57. F. Westberg, Beiträge zur Klärung orientalischer Quellen Osteuropa, Изв. АН, 5-я серия, т. XI, стр. 1/212.
58. Дополнения и поправки к статье А. А. Шахматова см. у С. Ф. Платонова в ст. «Руса», журнал «Дела и дни», СПБ, 1920, кн. 1, стр. 1—5.
Замечания по поводу теории Шахматова и Платонова см. у Н. Я. Марра, Из переживаний доисторического населения Европы, И пр., Избр. раб., V, 1935, стр. 317 и сл.
59. Насколько нам известно, восточные авторы говорят не о скандинавах, а о русах. — Н. Д.
60. В. Брим, Происхождение термина Русь, кн. 1 исторического сборника «Россия и Запад», 1923.
61. 1, Сказание о призвании варягов, Изв. Отд. р. яз. и слов. АН, т. IX, кн. 4, 1904, стр. 284—365; 2. Разыскания о древнейших летописных сводах, СПБ, 1808, гл. XIII. стр. 280—340; 3. Древнейшие судьбы русского племени, П., 1919.
62. С. В. Юшков, К вопросу о происхождении русского государства, Ученые записки Московского юридического института НКЮ СССP, выл. П. М., 1940, стр. 37.—59; его же на украинском яз., До питання про похождения Руси, Науковi записки, I.
63. Летописный текст цитируется по изданию А. А. Шахматова, «Повесть временных лет», 1П., 1916, стр. 26—29.
64. А. Я. Гаркави, Сказания мусульманских писателей о славянах и русских, СПб, 1870, стр. 193.
65. B. А. Пархоменко, Русь в IX веке, Изв. Отд. р. яз. и слов. PAH, т. XXII, 1917 г., кн. 2, отд. оттиск, стр. 3.
66. « ... а Уличи и Тиверцы седяху по Днестру и приседяху к Дунаеви. И бе множество их; садяху бо преже по Бугу и по Днепру оли до моря, и суть град и их и до сего дне, да то ся зваху от грек «Великая Скуфь». А. А. Шахматов, Повесть временных лет, т. 1, П., 1916, стр. 12.
67. А. А. Шахматов, Древнейшие судьбы русского племени, П , 1919, стр. 53.
68. В. П. Пархоменко, Русь в IX веке, 1918, стр. 4.
69. Журнал Министерства народного просвещения, 1899, август.
70. А. И. Соболевский, Лекции по истории русского языка, изд. 4, M., 1907, стр. 34—38.
71. Акад. А. А. Шахматов, Введение в курс история русского языка, ч. 1, П1, 1916, стр. 99 и сл.
72. В. А. (Пархоменко, Русь в IX веке, 1918.
73. А. А. Шахматов, Введение в курс истории русского языка, 99—113; его же, Древнейшие судьбы русского племени, стр. 63 и сл.
74. «Придоша под Новгород Суждальци с Андреевицемь, Роман и Мьстислав с Смольняны и с Торопьцяны, Муромьци и Рязаньци с двемя князьма, (Полоцький князь с Полоцяны, и вся земля просто Русьская».
75. А. А. Шахматов, Разыскания о древнейших русских летописных сводах, (СПБ, 1908, стр. 328 и сл.
76. А. А. Шахматов, Древнейшие судьбы русского племени, стр. 63.
77. М. А. Максимович, Об употреблении названий Россия и Малороссия в Западной Руси, Собр. соч., т. II, Киев, 1877, стр. 307—311.
78. Статья проф. Д. Анучина, Великоруссы, Нов. энциклоп. слав. Брокгауза и Ефрона, т. IX, стр. 914—932.
79. В. М. Ламанский, Белая Русь, «Живая старина», 1891, вып. 111, стр. 248 и сл.
80. Из обращении к тов. Сталину и тов. Молотову членов Полномочной Комиссии Народного Собрания Западной Украины, 11 ноября 1939 г.
81. То же.
82. А. Потебня, Этимологические заметки, «Живая старина», 1891, вып. III, стр. 118 и сл.
83. В. М. Ламанский, Белая Русь, «Живая старина», 1891, вып. Ш, стр. 246 и сл.
84. Е. Ф Карский, Белоруссы, I, Вильна, 1904, стр. 114—118.
КРАТКИЙ СЛОВАРИК
Автохтон — первобытное, коренное население страны; отсюда автохтонный — первичный, коренной, первобытный.
Дилювиальный — букв, допотопный; словом дилювий обозначались отложения материковых ледников.
Неолит — последняя, т. е, ближайшая к нам эпоха каменного века, характерная применением гладко полированных и тщательно отделанных каменных орудий труда и охоты.
Ономастика — учение об именах собственных, преимущественно племенных, фамильных, географических. Эти имена собственные весьма устойчивы и часто помогают установить древних насельников какой-либо территории.
Орография — часть географии, занимающаяся описанием и классификацией -форм земной поверхности и выяснением происхождения этих форм.
Палеолит — наиболее отдаленная от нас эпоха каменного века, древнейший период первобытной истории, характеризующийся применением орудий из -неполированного, грубо оббитого камня.
Сибилянты — переднеязычные — свистящие и шипящие согласные (с, з, ш, ж). Отсюда—сибилянтная форма слова, т. е. форма с использованием сибилянта.
Соматический — телесный, относящийся к телу.
Спирант — гортанные фрикативы, т. е. согласные х и г; спирантная или спирантизованная форма слова — форма с использованием спирантов.
Топонимический — относящийся к названиям местности.
Тотемизм — одна из наиболее ранних форм -религии, возникшая вместе с родовым строем; сущность тотемизма — представление, будто все члены рода как-то связаны с тотемом, т. е. животным, растением или каким-нибудь неодушевленным предметом. Тотем — 'эмблема', а часто и название рода, считается предком всех людей, принадлежащих к данному роду.
